Анараад сразу посерьезнел.
— Значит, не поедешь с нами до Збрутича? — он оставил чару.
— Отец уже вторую весточку шлет — ждет.
— Ясно, хорошо, раз решил…
Разговор прервался, девушки поставили на стол приготовленную снедь, каждый погрузился в свои мысли, ели молча.
Еще несколько дней мы пробыли в веси, а после, восстановив силы, засобирались в дорогу, да и нехорошо теснить хозяев своим долгим присутствием. Ждану после я не встречал, да и забыл о ней, ко как потом оказалось, Велидар отослал дочку к родственнице пожить, верно, прогневился за что-то, а может, узнал то, что знать ему не следовало.
Я вышел во двор, поторапливая кметей собраться в дорогу, спеша покинуть Акран.
Сегодня утро было ясным, очищенное небо от серых туч звенело синевой, светило огненное око ярко, даря еще робкое весеннее тепло, крепчавшее с каждым днем. Птицы гомонили на зеленеющих почками ветвях, оглушали. Кметей пришлось разделить — большая часть отправится в Роудук, так как путь до него долгий и нелегкий. Конечно, воинов оказалось не так и много дпя перехода дальнего — не думал, что тут разойтись придется, но только оттягивать уже и невмоготу, сидеть в стенах — на волю рвалось естество, на просторы.
— Еще свидимся, не насовсем же расстаемся, — напоследок сказал Анарад, остановившись у развилки на окраине веси.
Я пожал запястье, как и он, обхватил мое, потом резко дернул на себя, заключив его в братские объятия. И что-то неуловимо толкнулось в груди. Надо признать, что старший княжич теперь стал ближе, чем за вместе прожитые годы в Роудуке — столько испытать пришлось за этот короткий срок, гоняясь по лесам за служителем. Недаром говорят, что одна беда сближает целые племена, не то что двоюродных братьев. Впрочем, никогда не был против Анарада, да и как, если выросли вместе, на двоих все делили поровну.
Остальные терпеливо ждали, переступали копытами кони, стремясь уже пуститься рысцой. Мой взгляд случайно упал на Агну, девушку из Ледниц, теперь жену Анарада. Сверкнули драгоценностями в лучах ее синие глаза, и улыбка тронула губы ее, пусть и на бледном, покрытом царапинами, но красивом лице — за последнюю седмицу похорошела, несмотря ни на что. Совсем тепло стало внутри. Я отвернулся, вспоминая, как удалось ей скрыть свое истинное происхождение, даже смешно вспоминать, какими мы глупцами перед ней оказались.
Больше не задерживаясь подал знак кметям, тронув коня, поворачивая в сторону, где лежат за сотни верст земли осхарцев. Народ, что собрался с концов веси, расступился, провожая дорогих гостей. Я, скользнув взглядом по толпе, все же выискивал сероглазую девицу, но так и не нашел. Ну и ладно.
— Какой дорогой пойдем? — поравнялся с моим жеребцом Зар — лучшей стрелок из княжеской ватаги Найтара — отца, всматриваясь в сизые окутанные розовым маревом лесистые дали.
— Спешить некуда, через лес и пойдем, — решил я.
Глава 2
Оказавшись на еще сырой, пропитанной дождем дороге, даже как-то не по себе стало от простора, раскинувшегося передо мной — отвык. Но к обеду уже ощущал себя так, будто и не сходил с нее никогда. Далеко позади остался Акран, еще дальше Збрутич, толика грусти опустилась на дно, но и она быстро испарилась, как и не было вовсе. Все же привык к местам здешним, как бы не хотел того признавать. Так, наверное, бывает, когда слишком долго сидишь на одном месте: сращиваешься кожей и плотью с землей, со стенами, с людьми, едва корни не пускаешь, а потом обрубать их и, как перекати-поле — лететь, куда ветер дунет. Да и за всю жизнь я не бывал так далеко от родного стана на такой долгий промежуток времени.
Разгорался день во всю силу, ярилово око обжигало глаза, купая землю в тепле, лаская нежно, отогревая от зимней стужи. Ушла зима-Морана в чертоги Велесовы, теперь будет ждать свое время, чтобы вновь стынью окрепнуть, дохнуть морозом на земли, сковывая все льдом, а сейчас истощилась она, ослабла, и негде больше таиться ей: ни в рытвинах, ни в лядинах низких, ни на дне рек. Все живым кругом становилось, и сам воздух прозрачный, чистый, пахнущий пробуждающейся живительной силой, на языке оседал сладостью и растекался по горлу, пьянил. Все вокруг побуждало очнуться от того морока, которым Морана долгие дни окутывала все, и месяцы казались бесконечно блеклыми и однообразными Не считая, конечно, тех дней, когда мы за жрецом гонялись по лесу. Я усмехнулся.
Легкий ветерок ворошил гривы коней, трогал волосы, разбрасывая их по лицу. И хоть и решил идти через Ворожцы, а к торговому речному пути пришлось спуститься: нужно было запастить припасами. Да и в первый день пути как-то не хотелось ночевать под открытым небом, ко всему палаток не было, чтобы укрыться, если вдруг морось вновь посыплет или роса. Хоть и тепло, но сырость стояла ощутимая.
Миновали небольшой березовый лес, и глазам открылся берег. Гладкая Сохша щедро разливалась по каменистому руслу, огибала раскинувшееся на холме укрепленное поселение, плескаясь белой пеной чуть ли не у самых стен Дейницы. Городишко не маленький и в это время людный. В самих «угодьях» Дейницы многочисленные вольные корчмы, росшие друг на друге, как грузди. За стенами тянулись то одиночные дома, то широкие, богатые, с овнами и хозяйскими клетями постоялые дворы. С каждым шагом поднимался суетный шум городища, окружая пришлых кузнями, гончарными избами да бесконечными рядами торговых лотков. Здесь было куда шумней, чем в Збрутиче, но это и понятно — именно здесь многие останавливались на отдых, собрали припасы, готовились к дальним плаваньям или переходам.
Прежде я выбрал самый крайний и скромный постоялый двор, где и остался со своими людьми на ночлег.
2_2
Когда в ворота въехали шестеро всадников, из избы вышел встречать ватагу сам хозяин двора. Крепкий, как дуб, бородатый мужик с кустистыми рыжеватыми бровями сразу смекнул, что заезжие не из простого народа. Расспрашивать не стал гостей, да и никто ему не скажет — кто такие, откуда и куда идут. Я решил не болтать налево и направо о том — так спокойнее.
Вторак — так представился хозяин двора — подозвал отроков, велев забрать коней и отвести в стойла. Бросив поводья светловолосому отроку, я спешился, бодро оглядывая выбранное пристанище. День хоть и клонился к вечеру, а успеть на торжище еще можно, хотя, верно, утром будет сподручнее, но зачем откладывать на завтра то, что можно и сегодня сделать, а утром уже спокойнее двинуться дальше.
Вторак отвел нас в самую крайнюю часть дпинной избы, и, пока мы шли через двор, я успел заметить, что в стойле были еще лошади. Видимо, сегодня мы не первые прибывшие. Впрочем, вокруг никого не было, и могло статься так, что кто-то просто оставил лошадей на постой и скоро заберет. Так или иначе это мне не мешало. Когда вошли в просторную горницу, все уличные звуки исчезли, стояла такая тишина, что благодать легла на душу. Большую часть помещения занимал длинный общий стол, по стенам — лавки. Уже нес охапку дров другой паренек, которого еще при входе окликнул Вторак. Помещение ограничивалось не только общей горницей: несколько дверей выводили в другие клети, которые и предложил Вторак в качестве спальных мест.
