— Пошли, — скомандовал он, тяня ее за руку. — Простудишься, придётся тебя лечить.
— Дядя Раиль вылечит, — буркнула Мэй, сморщив нос, но все же пошла с ним. Это было безопаснее одинокой прогулки по городу, хотя кто знает!
— А почему ты зовешь его дядей?
— Скажи спасибо, что не папой. Моя мать когда-то говорила, что он мог бы стать моим отцом, если бы она не отказала ему.
— Вот как? — задумчиво пробормотал Тай. — Ну, спасибо, что не папа. Свою двоюродную сестру я бы домогаться не стал. Говорят, дети от близкородственной связи больные могут быть.
— О, так все понятно! Твоя мать родила тебя от близкого родственника? Ты ведь явно больной на голову!
Тай резко остановился, оскалился и наклонился к ней:
— А вот это ты зря, котенок. Я могу и разозлиться.
Мэй и отвела глаза. Извиняться она не собиралась.
Таймэн вздохнул и снова пошел вперед, не выпуская ее озябшей руки из своей теплой ладони. Он словно затих, молча глядя в ночь. Неужели обиделся? Церемонно довёл до крыльца того входа, который выходил в сад. Мэй едва не растянулась на ступеньках, поскользнувшись. Он просто подхватил ее и поставил на ноги, не сделав даже попытки приобнять, и Мэй отчего-то это задело. Какой чувствительный! Она пошутила слишком грубо?
Однако Тай лишь усыплял ее бдительность. Стоило только ей взяться за ручку двери, он обхватил ее плечи, дёрнул на себя и впился губами в ее губы. Прежде чем она успела среагировать и ударить его, Тай отшатнулся и с наглой ухмылкой заявил:
— Это был задаток. Об оплате за молчание мы поговорим завтра. Иди спать, мэйли. Иди-иди.
Мэй прекрасно знала катайский. Мэйли — значит, красивая. Она потрогала пальцами губы, тяжело вздохнула и действительно пошла спать.
Таймэн же нормально не спал уже несколько ночей. Быть рядом с ней — под одной крышей — было невероятно сложно. У него никогда не было проблем с женщинами, даже если они не знали, что он — Император. Женщины любили его, а он любил их, искренне восхищаясь каждой. Любили не только в Катае — во Франкии, пока он добирался до дворца, ни одной ночи он не провел в одиночестве. Тем удивительнее было то, что Мэй так упорно сопротивляется. Ведь он не предлагал ей ничего странного или дикого. Просто секс. Ничего не значащий.
Во Франкии не было проблем с моралью. Тай не дурак, он бы не стал добиваться женщину, которая воспитывалась как монашка. Он побывал почти в каждой стране континента. Самые суровые нравы в Галлии и Степи. Там ценятся девственницы. Там отношения вне брака осуждаются. В Славии с этим проще, но все равно — по любви.
Может быть, Мэй воспитана в галлийских традициях? Отец-то у нее галлиец. Тогда она просто ждет человека, который возьмёт ее в жены. Если это так — Тай готов и жениться. Почему нет? Он хотел ее. Хотел так, как никогда не хотел ни одну женщину. Возможно, это глупое желание пропадёт после того, как его страсть будет утолена, но скорее всего, нет. Женщины из гарема ему никогда не надоедали.
Раньше с ним такого не было. Он никогда не концентрировался на единственной женщине. Видимо, запретный плод слаще всего.
Тай лежал в постели, глядя в расписной потолок. Сон не шёл. Стоило прикрыть глаза — и перед ним появились ее губы и внимательные глаза. Он хотел ее, и это было просто умопомрачение. Одержимость.
Боги, это всего лишь женщина! Только красивое тело и вздорный характер! Он даже не мог сказать, что влюблен в нее, потому что все, что его интересовало — какая она в любви, а не ее планы ни жизнь или то, что она отлично разговаривает на четырёх языках. Да, об этом ему сообщили в самый первый день.
Он поднялся, подошёл к окну и распахнул его. В лицо плеснуло мелким колючим снегом, тело сразу покрылось мурашками. В Катае другие зимы. Они там влажные и слякотные. Столько снега там не бывает.
— Простудишься — я тебя лечить не буду, — раздался голос из дверей. — Пойдём в кухню?
Тай обернулся. Он никогда не слышал, как подходил дядя Раиль, а теперь, разглядывая его шею и часть груди, видневшуюся в вороте расстегнутой рубашки, понял, почему. На ключице у него знак гильдии убийц. Говорят, катайские убийцы умеют красть звуки. Раиль оказался сложнее, чем думал Тай.
Таймэн кивнул и пошёл вслед за дядей. Сел за стол, взял в руки предложенную чашку с чаем, вопросительно поглядел на родственника.
— Ты не спишь по ночам, — произнёс Раиль. — Что-то случилось?
Юноша неопределённо пожал плечами.
— Я сошел с ума, — пробормотал он. — Я… Раиль, скажи… говорят, ты был влюблён в женщину, которая тебя отвергла?
Целитель помолчал немного и кивнул.
— Было дело.
— И как ты с этим справился?
— Мэй?
— Мэй.
— Сначала мне было больно, — начал Раиль. — Потом привык. Я-то что… вот мой дед… Мне повезло, Тай. Я не однолюб. Но и Оюми оказалась не идеалом. Она как красивая шкатулка… посмотреть приятно, но внутри пусто. Ты не подумай, она хорошая… добрая. Но дочь свою она, конечно, бросила тут.
— И как ты ее разлюбил?
— Полюбил другую. Здесь, во Франкии, говорят: новая любовь вытесняет старую.
— Мне кажется, это не мой вариант, — с несчастным видом произнести Таймэн, вертя кружку. — Мне она нужна. Я не знаю, зачем. Но рядом с ней будто воздух другой.
— Ууу, парень, а ведь ты даже не степняк, — покачал головой Раиль и спросил неожиданно. — Ты знаешь, кто такая Шабаки?
— Нет.
— Мужчины моего рода… ханского рода… есть легенда, что у каждого из них есть такая женщина, которая входит в его плоть и кровь и необратимо меняет его. Становится дыханием, жизнью, песней… не обязательно она будет женой. Кому-то не везёт. Но даже далеко от мужчины она делается его силой. У моего деда, хана Тамана есть… была Шабаки. Но его она так и не стала.
— Деду почти девяносто, — напомнил Тай.
— Да. Его Шабаки умерла несколько лет назад. Он был на похоронах. И я был, — Раиль замолчал и уставился в пространство, не моргая. — Она хорошо умерла, во сне. Ее муж ушел за ней через два дня. Ехали на одни похороны… Ладно, не суть. У моего отца тоже есть Шабаки.
— Бабушка Вики? — блеснул интеллектом Таймэн, на которого разговоры о похоронах произвели гнетущее впечатление. — А почему она его Шабаки? А не просто жена?
— Она изменила его жизнь, — пояснил Раиль. — Из-за нее он стал целителем. А не собирался.
— А ты? Кто Шабаки у тебя? Оюми или Шесса?
— Не знаю. Из-за Оюми я уехал в Катай. А Шесса — Шесса сделала меня нормальным человеком, а не напыщенным идиотом. Оюми ослабляла меня. Рядом с Шессой я всегда чувствовал себя лучше, чем я есть.
— Значит, Шесса.
— Значит, так.
— Ты думаешь, Мэй — моя Шабаки?
