Трон отвернулся от него, описав три четверти круга. Окровавленная рука все так же покоилась на желтом пузыре. Джон через плечо посмотрел в затуманенные болью глаза командира-элита. Голова пришельца была поднята так, словно он не вполне понимал, что́ видит, – либо не верил в происходящее. Его жвалы раскрылись подобием четырехлучевой звезды, что могло означать презрительную мину или смех… После чего, дернув плечами, чужак стянул руку с подлокотника.
Джон не дожидался появления желтого пузыря. Спрыгнул в ближайший люк, почувствовал, как содрогнулся корабль, и ввалился в сферическую спасательную капсулу, оснащенную аварийными сиденьями и ремнями безопасности. Спартанец встал на колени и наклонился ко входу, при этом хлопая по всему, что могло оказаться пультом, и надеясь, что Линда покинула ангар.
Люк закрылся, и в следующее мгновение Джона начало швырять по внутреннему пространству капсулы. Броня «Мьёльнир» вошла в режим гелиевой блокировки, когда спасательный аппарат вырвался наружу из облака пламени и металла, в которое превратился корабль Ковенанта.
Глава 4
7 марта 2526 г., 08:40 (по военному календарю)
Крейсер ККОН класса «Отважный» «Эверест»
Переходная зона дальнего космоса, система Диницы
Лифт сделал первую остановку, и двери открылись в проход двойной ширины, с идеально надраенным полом и свежепокрашенным потолком. На переборках светились голографические портреты великих флотоводцев в натуральную величину, начиная с Фемистокла и Лисандра. Напротив лифта стояли двое часовых, облаченных в служебную парадную форму и вооруженных штурмовыми винтовками MA5B.
Штаб-сержант Эйвери Джонсон отступил к задней части кабины, освобождая место для новых пассажиров, и принял соответствующую стойку на случай, если те окажутся офицерами. Так оно, скорее всего, и будет, поскольку на флоте не принято выставлять вооруженных людей для охраны проходов к палубам экипажа. Еще более красноречивым оказался аромат, доносящийся из коридора. Ответственным за системы вентиляции не хочется, чтобы офицеры с мостика снимали с них стружку за плесень в трубопроводах и забитые фильтры очистки воздуха.
Но никто больше не вошел. Часовые удостоили Эйвери взглядом, однако никак иначе не отреагировали на его присутствие. Двери оставались открытыми, давая ему время изучить голограмму напротив лифта, расположенную между охранниками. Та демонстрировала корейского воина с остроконечной бородкой, в коническом шлеме и кольчуге до колен. Штаб-сержант не узнал корейца, но строка внизу гласила, что это адмирал Ли Сунсин, известный тем, что, имея под началом всего тринадцать кораблей, в 1597 году сокрушил японскую флотилию из ста тридцати трех кораблей в битве при Менняне.
Эйвери надеялся, что в ККОН есть адмиралы вроде Ли Сунсина. Расклад, вставший перед человечеством, куда хуже, чем десять к одному.
Спустя мгновение штаб-сержант сообразил, что лифт остановился вовсе не для приема новых пассажиров. Эйвери бросил взгляд на панель управления и понял, что прибыл на девятнадцатый уровень – в пункт назначения, выбранный для него, когда его сопроводили в кабину. Тогда он не заметил, что уровни с тринадцатого по двадцатый доступны лишь при биометрическом сканировании большого пальца. Попасть на уровни с первого по двенадцатый можно было с помощью простой сенсорной панели. Еще один сканер большого пальца отмечал уровень ангарной палубы, после чего вновь шли сенсорные панели, открывающие доступ к палубам с первой по тридцатую.
Эйвери бывал на борту достаточно крупных кораблей и знал, что это стандартная планировка. Ангарная палуба всегда считается нулевой. Все, что выше ангара, является «уровнем», возрастающим настолько, насколько это нужно, начиная с первого. Ниже ангара идут «палубы»: первая, вторая, третья и так далее. Чего штаб-сержант не знал, так это того, почему его послали на командный уровень одного из крупнейших кораблей военно-космических сил ККОН.
Три минуты назад Эйвери сошел с посадочной рампы транспортного шаттла на палубу ангара величиной с небольшой городок. Все еще сонный и дрожащий после трехнедельного прыжка через пространство скольжения, штаб-сержант мало походил на прежнего красавца. Черные усы, которые он коротко стриг, стали неопрятными и колючими, коричневая кожа стянулась и зудела.
Внизу у рампы его ждала женщина со знаками различия лейтенанта и значком «Начальник ангара» поверх кармана.
– Штаб-сержант, вид у вас, как у того, что я недавно соскребла с каблука. – Она была высока и широка в плечах, мускулиста; губы с темным блеском, а светлые волосы собраны в пучок. – Вы что, пили?
– Хотелось бы, мэм. – Эйвери встал по стойке смирно. – Это похмелье от криоконсервации. Меня вытащили из спальной камеры пять минут назад.
Лейтенант сморщила нос.
– Это объясняет запах. – Она отвернулась и поманила пальцем. – Сюда, морпех.
Эйвери прошел за ней триста метров к лифтовому холлу. Сунув руку в открытую кабину, лейтенант нажала на контрольную панель и пригласила его внутрь.
– Добро пожаловать на борт, штаб-сержант.
В голове у Эйвери было так мутно, что он забыл спросить, куда летит или хотя бы на каком корабле очутился. Вначале ему было предписано присоединиться к одиннадцатому разведывательному батальону военно-морских сил на Неос-Атлантисе, а оттуда отправиться на борьбу с пришельцами на Внешних колониях. Но вместо пробуждения на орбите над знакомой изумрудной планетой он очнулся от криосна на борту транспортной шхуны ККОН «Сантори», в самом центре крупного боевого флота, находящегося так далеко в глубоком космосе, что Эйвери даже не мог сказать, какая звезда ближе всего.
Первой мыслью было, что одиннадцатый разведывательный покинул Неос-Атлантис раньше времени, а транспортник Джонсона перенаправили, чтобы присоединиться к батальону по пути. Теперь оставалось только догадываться. Обычно, когда штаб-сержант морской пехоты прибывает на корабль, чтобы служить в боевом подразделении, его не посылают на командный уровень.
– Что-то не так, сержант Джонсон? – наконец спросила охранница слева.
– Возможно. – Эйвери слегка удивился обращению по фамилии, поскольку не видел, чтобы взгляд собеседницы опускался на его нагрудный бейдж. – Где я?
– Командная палуба. – Старшина второго класса была привлекательной: бледная кожа, карие глаза, короткие красные волосы, едва видимые под бело-синей фуражкой-панамой. – Думаете, мы надели парадку ради вас?
– И мысли не было. – Похоже, Эйвери все-таки попал по адресу. Выйдя из лифта, он спросил: – Что это за корабль?
Женщина прищурилась и глянула на бейдж – удостоверилась, что разговаривает именно с Эйвери. А затем сказала:
– Вы на борту сверхтяжелого крейсера ККОН «Эверест», флагмана вице-адмирала Престона Коула, командующего боевой группой «Рентген».
Черт! Двадцать лет назад Престон Коул был выдающимся военачальником, пока Управление флотской разведки не выяснило, что его вторая жена – шпионка мятежников, и не вынудило его уйти в отставку. В следующие несколько лет гуляли сплетни о паре коротких браков и горьких разводов, и Эйвери помнил что-то о долгом стационарном лечении с двойной пересадкой органов. Если КОМФЛОТ возвращает таких, как Коул, и вверяет им командование фронтовыми боевыми группами, ККОН находится в еще большей беде, чем думал Джонсон.
