Вот мастер Ларци непременно оценил бы и необычный подход, и работу с материалом, но кто знает, каковы мэтры в их Академии? К примеру, грандсиньор Бастельеро вовсе не походил на человека, способного оценить изящество подобного решения!
— Ну, мэтр Денвер остался не слишком доволен, — вздохнула магесса. — Он всегда говорил, что проклятия — чрезвычайно серьёзное дело. Да и мэтр Бастельеро тоже… Зато Саймон был в полном восторге и даже сказал, что обязательно изобретёт что-нибудь подобное, только возьмёт за образец не итлийские романы, а чинский трактат о любви. Насколько я поняла, даже изобрёл, — задумчиво добавила она. — Понимаете, один боевик с двенадцатого курса постоянно норовил его задеть, и Саймон, конечно, отомстил. Только я совсем не поняла, что он сделал. То есть… Саймон сказал, что слегка повредил ему флейту, но на флейте тот боевик никогда не играл, это точно. И даже если бы играл! Что страшного в том, что флейта превратилась в нефритовую? Ведь можно купить новую в любой музыкальной лавке! Синьор Фарелли? Вам плохо?
— М-мне хорошо-о-о… — возразил Лучано, сползая на землю и утыкаясь лицом в колени. — Мне п-п-просто замечательно-о-о-о… у-у-у-у…
— Это… Фарелли, это ведь то, о чём я подумал? — со священным ужасом уточнил бастардо, и Лучано кивнул. — Всеблагая мать! А как же…
И тоже скорчился, пряча лицо в поднятых ладонях.
— Вот! — гневно завершила магесса. — И Вороны тоже так смеялись. А мне никто ничего не объяснил! Мужчины иногда бывают совершенно невыносимы! Лучано, ну хоть вы расскажите!
— П-пощадите, синьорина, — всхлипнул Лучано. — Не могу. Язык не повернётся. Но поверьте, проклятие было… ик… страшное! Надеюсь, его удалось потом снять?
— Саймон говорил, что да. Магистр Бреннан, хоть и целитель, уже столько лет работает в Академии с про́клятыми адептами! У него такой опыт! Но тот боевик больше с Саймоном не связывался.
— Охотно верю, — согласился Вальдерон, просмеявшись. — Думаю, необходимость э-э-э… обращаться к целителю сама по себе была тем ещё наказанием.
— Да-да, — подтвердил Лучано. — Тут, главное, флейту… донести… в целости…
Они посмотрели друг на друга и снова заржали, как жеребцы, под возмущённое сопение добродетельной синьорины.
— А мне и рассказать особо нечего, — признался Вальдерон, когда все трое успокоились. — Разве что про свой первый урок фехтования? Только это между нами, обещаете?
— Клянусь! — приложил руку к сердцу Лучано и выслушал совершенно восхитительную историю о фраганском бретёре и кочерге.
— Пять лет? — изумился он, когда бастардо закончил. — Можно только позавидовать! Эти господа редко берут учеников, а уж так, как вас, учат только собственных детей, которым готовятся передать семейное дело и славу.
Он вспомнил южанина, которого видел на дороге под конвоем дорвенантского отряда. Похоже, это и был тот самый бретёр. Не просто телохранитель, как сказала королева, но друг и наставник. Беатрис во многом ошиблась. И самое печальное, что вряд ли она поймёт, насколько ошиблась в юной магессе.
Лучано поспешно прогнал эти мысли и прислушался: синьорина Айлин начала объяснять бастардо, почему на дороге крикнула «ку-ку» перед тем, как швырнуть заклятием в благородного синьора Кастельмаро.
— А у нас тоже есть такая игра, — сказал он одобрительно, выслушав правила «кукушки». — Одному завязывают глаза, остальные кричат или мяукают, а он кидает… яблоки.
Крошечной заминки никто, кажется, не заметил, а Лучано не стал объяснять, что яблоками бросаются только самые маленькие Шипы-первогодки, а потом в дело идут ножи. И тут хоть лови их на лету, хоть уклоняйся — дело твоё. Поймать, конечно, выгоднее, тогда можно пойманный нож кинуть в кого-нибудь другого, и если попадёшь — будешь следующей «кукушкой» вне очереди, а это лишний шанс уцелеть.
— Как-то мы с отцом пошли на рыбалку… — начал, в свою очередь, бастардо. — Считается, что это не такое достойное дворянина дело, как охота, но ему нравится…
— Ал, я уверена, что любое дело, которым занимается лорд Себастьян, исключительно достойное, — серьёзно заверила магесса, и бастардо, благодарно улыбнувшись, уже собрался продолжать, но замер и поинтересовался: — Фарелли? Вы что, Баргота увидели?
— Н-нет, — с трудом проговорил Лучано, чувствуя себя ужасно глупо, но не в силах признаться, что увидел.
Только не Баргота, а Перлюрена! Именно его, неведомого зверя, что приходит к пьяницам. Особенно Перлюрен любит тех, кто подолгу и помногу совершает возлияния, а потом резко бросает это делать. Страшное существо, как говорят! Описывают, правда, по-разному.
Личный зверь Перлюрен, явившийся Лучано, обладал телом огромного серо-рыжего кота, но сидел на задних лапах, а в передних держал прутик с кусками жареной утки. Нет, не лапы это были, а руки! Маленькие мохнатые ручки с пятью длинными и даже на вид очень ловкими пальцами. Округлые ушки, вытянутая морда с чёрным круглым носом, не по-звериному умные глаза! Лучано мог бы поклясться, что в этих тёмных глазах, обращённых на него, светится хитрость и расчётливое коварство! Звери так не смотрят!
А ещё у зверя Перлюрена была маска! Самая настоящая маска, какую носят уличные бандитто, чтобы жертвы ограблений их не опознали. Маска закрывала мордочку до носа, придавая Перлюрену вид лихой и воинственный.
«Ведь не пил же! — в полном ошеломлении подумал Лучано. — Совсем не пил! За что мне это? Может, Перлюрен просто мимо проходил? Да нет, бред какой-то! И магессе меня проклинать вроде бы не за что… Но ведь остальные не видят! Вон как синьорина недоумённо таращится в кусты! Правда, зверя там уже нет. Или есть? Вот он мелькает, можно разглядеть глаза, нос, лапы… А вот опять нет! И утки нет… Бастардо ведь туда поставил котелок, а на него сложил прутья с готовым мясом, так? А теперь…»
— Твою же! — заорал Вальдерон, вскакивая на ноги. — Фарелли, гоните их! Пропала наша утка!
— Вы их видите! — радостно воспрянул Лучано, понимая, что самое страшное миновало: с ума он не сошёл. — Видите?!
— Разумеется, я их вижу! — ядовито отозвался бастардо. — А вот нашу утку — нет! Паршивые еноты!
— Кто?
— Да еноты же! — простонал Вальдерон, швыряя в показавшегося Перлюрена куском палки. — Пошёл вон, тварь! Теперь всё прятать надо! Сумки придётся снимать с лошадей! Благословенное озеро, говорите? Да если бы я знал, что они здесь водятся!
Лучано, наконец, понял, что у него не двоится в глазах. И даже не троится. И вообще этих зверей просто на самом деле много! Они шныряли в кустах, иногда выглядывая оттуда, и смотрели на людей откровенно оценивающим взглядом. Пушок почему-то за ними не гонялся, то ли не считая серьёзной опасностью, то ли ожидая приказа. Синьорина Айлин по-детски открыла рот и смотрела на странных зверей почти с восторгом, а бастардо, ругаясь, подошёл к котелку и зачем-то забрал его. Зачем?
Ладно — жареная утятина! Но не будут же дикие звери воровать пустой железный котелок! Им вообще железа бояться положено. И огня. И людей. Лучано ещё раз глянул на бандитские морды, выглянувшие из куста втроём, и подумал, что звери здесь какие-то странные. Под стать всему остальному.
