У этой девицы хватило хладнокровия не разбудить их, чтобы сообщить потрясающую новость немедленно, а дождаться утра. Между прочим, Лучано никак не мог вспомнить, как оказался в постели. Последним воспоминанием был коридор, где он стоял, охраняя сон своих спутников. Айлин же на его осторожный вопрос только отмахнулась. Что ж, проснулся — уже хорошо, но что будет дальше?
Магесса наконец перестала терзать косу, кончик которой по привычке накручивала на палец, подняла голову и ответила Альсу прямым жёстким взглядом.
— Я не знаю, Ал, — произнесла она негромко и с медлительностью, сделавшей её слова особенно вескими. — Но что нам остаётся? Подумай сам! Ночью он мог бы укусить любого из нас, хоть бы и всех троих. Поверь — мог бы! Несмотря на все мои щиты и даже Пушка…
Она покосилась на Лучано и так быстро отвела взгляд, что он окончательно убедился: что-то с его сном было неладное.
— А вместо этого мастер Витольс предупредил нас о магическом поиске! — продолжила Айлин. — Мы не наткнулись на разъезд лишь потому, что заночевали здесь, об этом тоже надо помнить.
— Ну ещё бы, — упрямо хмыкнул Аластор. — Какой же хищник захочет с кем-то делиться добычей? Он не тронул нас ночью? Какое благородство! Но сейчас-то мы уже проснулись. Так что предлагаю убраться отсюда побыстрее. Мы ведь можем это сделать?
— Я… не знаю. Не уверена, — призналась Айлин, розовея щеками под их вопросительными взглядами. — Вы… не понимаете! Это же аккару!
Последнее слово она опять произнесла с таким испуганным благоговением, что Лучано передёрнуло от нехорошего предчувствия. Услышать подобный тон от магессы, с полным пренебрежением говорившей об упырях, стригоях и прочих жутких чудищах — это дорогого стоит! Лучано невольно подумал, что так мог бы говорить юный Шип об одном из грандмастеров, уже хорошо представляя себе, о каком человеке идёт речь, и опасаясь его до дрожи.
А магесса продолжила, снова принявшись дёргать себя за пушистый кончик косы:
— Аккару — самая древняя нежить, известная людям! Он намного быстрее и сильнее, чем вы можете представить. Ал, я понятия не имею, действует ли на него магия, но точно знаю, что твои секиры нам не помогут. И Провожатые на этот раз — тоже. Он бессмертен, понимаешь? Не как кадавры, над теми властны слуги Претемнейшей, а по-своему. А ещё он старый… Очень старый! Чем старше нежить, тем она сильнее, и тем меньше на неё действуют обычные средства от существ такого рода. А Витольс не боится ни солнца, ни серебра! Он… как будто ими наслаждается! Ведь мог бы держать на кухне только медную посуду — никто бы и не удивился, а он нарочно пользуется серебром!
— И чеснок в суп кладёт, — подтвердил Лучано.
Айлин поспешно кивнула.
— Ну да! Я спросила его о возрасте, а мастер Витольс… он, конечно, отшутился! Но что, если он из тех первых аккару, чья родина когда-то утонула в океане?! Он… он же тогда старше самих Благих!
Она попыталась улыбнуться, но получилось бледно, а Лучано честно попробовал представить себе такую бездну времени — и у него ничего не вышло. Но если вообразить, что он сам будет заниматься ремеслом Шипа не отпущенный обычному человеку срок, а лет хотя бы двести-триста… Это же каких высот в мастерстве можно было бы достигнуть? И… какая страшная тварь получится…
Аластор явно подумал о чём-то похожем, потому что окончательно помрачнел и снова погладил рукоять секиры, словно живое существо.
— Мы с ним не справимся, — с тихим отчаянием закончила магесса. — Можно попробовать, конечно. Только мы сейчас на его земле, в доме, о секретах которого представления не имеем. Хорошо, если он нас просто отпустит! А если нет? Ну, пусть даже нам удастся уехать, а что дальше? Кинемся в сторону города, прямо в руки егерей?
Она замолчала и, бросив косу, обняла себя руками за плечи. А Лучано подумал, мельком глянув на застывшее лицо Вальдерона, что тот наверняка попробовал бы прорваться, но, к счастью, умеет слушать не только свою дворянскую гордость, но и голос разума. И что голосу этому неплохо было бы помочь.
— Прежде чем решать, — заметил он очень мягко, чтобы Вальдерон не вскинулся из чистого упрямства, — я бы выслушал предложение синьора аккару. То есть грандсиньора, — подумав, уважительно поправился он. — Ведь прямо сейчас он не берёт нашу комнату штурмом, как осаждённую крепость, м? Значит, и в самом деле рассчитывает договориться. Пусть даже сила на его стороне, но есть вещи, которые ни за что не получишь силой. Может, он не хочет ничего ужасного, как и сказал?
— Это чудовище-то? — напряжённо бросил Вальдерон. — А что он хочет? Передать письмо кому-то из старых друзей? Или рецепт твоего грибного супа?
— О, я бы с радостью поделился! — улыбнулся Лучано и почесал шею Перлюрену, выбравшемуся из сумки. — Но этого мы не узнаем, пока не спросим. А тогда и решить будет гораздо легче.
— Согласен, — нехотя бросил Аластор и встал, не выпуская из рук секиры. — Тогда прямо сейчас пойдём и спросим, что у него на уме. А если это что-то… что-то недопустимое…
— Тогда уйдём, — твёрдо сказала Айлин и со вздохом поправилась: — Ну, попробуем… Я даже в теории не знаю, что могло бы подействовать на аккару. Их даже на старших курсах нежитеведения проходят кратким упоминанием. Один Странник ведает, откуда они взялись на самом деле и куда подевались много столетий назад.
— Жалко, что не все, — уронил Аластор. Окинул взглядом комнату с двумя разобранными постелями и хмуро поинтересовался: — Лу, ты почему меня ночью не разбудил? Договаривались ведь по очереди на карауле стоять.
Лучано прикусил изнутри губу, на мгновение уткнувшись взглядом в Перлюрена. Потом поднял голову и честно признался, холодея от жуткого стыда:
— Альс, я ничего не помню. Даже не знаю, как здесь оказался. За такое у наёмников голову рубят, я знаю. Или гонят из отряда пинками. Воля ваша, я всё понимаю. Но… не помню.
— Мастер Витольс его усыпил, — тихо сказала Айлин. — А потом разбудил, и я смогла отвести Лу в комнату. Он как зачарованный был, просто вошёл, упал на кровать и снова уснул. И… Аластор, не вини его за это. Я же говорю, мы ничего не знаем о возможностях аккару. Ты и сам спал так, что не проснулся, когда мы вошли.
Аластор пару мгновений посмотрел на Лучано, чувствующего себя мерзко, словно в выгребной яме побывал, и кивнул:
— Ясно. Забудем.
Повесил на пояс одну из секир, вторую взвесил в руке… И тут в дверь постучали, и раздался вежливый голос мастера Витольса:
— Милорды, миледи, я ни в коем случае не тороплю вас с решением, но завтрак уже готов и может остыть.
На несколько мгновений в комнате повисла тишина, а потом синьорина учтиво откликнулась из кресла:
— Благодарю, сударь. С вашей стороны очень любезно позвать нас.
Лучано послышался за дверью тихий смешок, да он и сам едва удержался. Благие Семеро, истинная грандсиньорина блистает манерами даже с нечистью! Впрочем, следовало признать, что и нечисть им попалась на редкость благовоспитанная.
