— Как я могу? — прошептал Лучано. — Вы… стали бы отличным банкиром, грандсиньор. Сплошные выгоды, но что там в конце договора мелкими буквами? Сами подумайте, зачем вам спутник, у которого не хватило ума хорошенько всё взвесить? Или вы хотите подарить вечность идиотто?
Он скорее почувствовал, чем услышал едва уловимый смешок, и, ободрённый, продолжал:
— Ещё день назад я ничего не знал об аккару. Синьорина Айлин говорит, что вы чудовище… Поймите правильно, грандсиньор, я сам живу чужими смертями… Но эту дорогу я не выбирал. А вы хотите, чтобы я сделал такой шаг вслепую? На это способен лишь тот, у кого над головой топор палача. Ну, или всё-таки идиотто…
Витольс рассмеялся. Почти обычным человеческим смехом, и всё-таки чуткое ухо Лучано расслышало отсутствие в этом смехе чего-то очень важного. Словно он увидел прекрасное чёткое отражение в зеркале и на миг принял его за действительность, а потом понял неуловимую разницу.
— Я тебя понял, мальчик, — отсмеявшись, сказал аккару. — Пожалуй, ты прав. Провести вечность с… идиотто, как ты говоришь, это было бы очень печально. Тебе нужно время, чтобы подумать? Хорошо, ты его получишь. Я найду тебя позже и спрошу ещё раз. Постарайся не погибнуть до нашего разговора, уж сделай мне такое одолжение.
— Можете не сомневаться, грандсиньор, приложу все усилия, — пробормотал Лучано и задохнулся — на этот раз удовольствие было резким, острым и всепоглощающим, как миг высшего наслаждения в любви.
Он выгнулся, чувствуя, как сильные, но бережные руки удерживают его за плечи, не позволяя упасть, содрогнулся… О да, почти как любовь — и всё-таки не она! Будто к плотскому удовольствию добавили дурманное зелье, приправив его ровно выверенной порцией боли, от которой всё чувствовалось ещё острее. Немыслимое счастье, ощущение собственной нужности, бесконечное доверие и готовность отдать себя, в которых Лучано почти растворился, отчаянно цепляясь за ту крошечную частичку, которая была его сутью…
Сколько это длилось, он не понял. Но в себя пришёл, лёжа на кровати головой на коленях Витольса. Аккару лениво перебирал его волосы пальцами, и в этом жесте не было ничего чувственного, так сам Лучано мог бы гладить Пушка или Перлюрена. Ленивая расслабленная ласка…
— Лежи, мальчик, — сказал аккару, поняв, что он очнулся. — Всё равно ещё пару минут на ноги не встанешь. Я… немного увлёкся, прошу прощения. Твоим спутникам досталось меньше. Впрочем, они и восприняли это иначе. Бедные дети, рождённые и воспитанные в стране, где мораль запрещает удовольствие… У тебя, надеюсь, нет подобных предрассудков?
Лучано рассмеялся бы, останься у него на это силы. Но лишь немного повернул голову и потёрся щекой о сухую жёсткую ладонь Витольса. Сам удивился, как легко и естественно это получилось, прямо как тогда с Раэном… Было в этих двоих что-то похожее, рядом с ними обычные законы учтивости и осторожности переставали действовать.
— Пожелайте нам удачи, грандсиньор, — попросил он. — И… могу я попросить?
Аккару молча кивнул, и Лучано снова почувствовал этот жест, будто невидимая нить протянулась между ними.
— Запомните нас, — сказал Лучано очень тихо. — У вас должна быть отменная память, мастер Витольс. Прошу, запомните нас такими, какими мы были. Потому что из этого путешествия даже те, кто выживут, вернутся совсем иными. Пусть хотя бы кто-то помнит…
«Айлин… — тоскливо резануло по сердцу. — И Аластор, который тоже, может быть, идёт к собственной смерти, если не в Разломе, так потом, в столице. О да, предложение мастера Витольса роскошно… Только вот принять его — навсегда расстаться со всеми, кто тебе дорог в этой жизни. Они пройдут свой путь и шагнут за порог Садов Претемнейшей. Там встретятся и друзья, и враги, и любимые… Встретятся, чтобы омыть душу, очистить её и вернуться обновлённым в этот мир. Вечное Колесо судьбы, где ты снова и снова встретишься со всеми, кто оставил след в твоей душе. Но Сады закрыты для аккару, он пленник этого мира. И даже когда Аластор и Айлин в свой черёд вернутся в этот мир опять, я их не узнаю, даже встретив. Я навсегда потеряю и Альса с магессой, и мастера Ларци, и Фелипе… Вечность одиночества, разделённая с тем, кто сам одинок. Обречённость друг на друга, потому что остальные просто не понимают, каково это… О, мастер Витольс, эту чашу весов сложно уравновесить даже тем, что вы пообещали…»
— Да, мальчик, я запомню, — сказал Витольс и взъерошил ему волосы совсем как мастер Ларци. — А теперь вам пора, твои спутники уже беспокоятся. Наверное, решили, что я тебя всё-таки съел.
Сухой смешок раздался в последний раз, и аккару исчез — Лучано только вздохнул от изумления и лёгкой зависти.
…Во двор он вышел всё-таки не сразу. На всё ещё подгибающихся ногах сходил в купальню и быстро ополоснул горящее лицо, пригладил растрёпанные волосы. Вернулся в обеденный зал и отвязал Перлюрена, который уже почти перегрыз платок. Во дворе мрачный Аластор уже вывел осёдланных лошадей и о чём-то говорил с Айлин, которая гладила морду Луны.
«Я никогда не буду об этом говорить», — вспомнилось Лучано. Да уж, и Альсу, и Айлин сейчас должно быть несладко. Вальдерону, воспитанному по-дорвенантски, наверняка нелегко далось то блаженство, что он ощутил от укуса аккару. Без привычки от любовного удовольствия не очень-то и отличишь. А признать, что можно наслаждаться объятиями мужчины — это совсем не про Альса… Да и Айлин не выглядит искушённой в любовных утехах. Лучано с удивлением понял, что впервые задумался о том, невинна ли синьорина магесса. Нравы в Дорвенанте строгие, к тому же девица знатного рода, но про эту их Академию рассказывает весьма вольные случаи. И ведёт себя так, что не поймёшь, то ли это от невероятной наивности и непонимания мужской природы, то ли совсем наоборот.
«Никогда не пойму эту страну и её людей», — философски вздохнул Лучано, подходя к спутникам с енотом в руках.
— Я твои вещи собрал, — хмуро сообщил Альс, кивком указывая на сумку и плащ Лучано, притороченные к седлу. — Едем?
— Одну минуту, — попросил Лучано, оглядываясь в поисках аккару.
Не обнаружил его поблизости и вежливо попросил, глядя поверх могучего плеча Аластора в пустое пространство:
— Почтенный мастер?
Силуэт Витольса соткался в двух шагах — Лучано только моргнуть успел. Аластор рывком бросил руку к секире, тоже висящей у его седла, но тут же отдёрнул её, зло глянув на аккару, который этого словно не заметил.
— Мастер Витольс, — со всей возможной любезностью обратился к нему Лучано. — Могу ли я просить об огромной услуге? Мне, право, очень неудобно…
Он виновато посмотрел на Перлюрена, клубочком свернувшегося у него на руках.
— …Но вы едете в опасные места, — понимающе закончил за него аккару. — Что ж, я не против. Хотите оставить его насовсем? Зверёныш хлопотный, но забавный, пожалуй, я готов согласиться.
— Ну… — Лучано снова глянул на Перлюрена, который завозился, будто почуял неладное. — Я всё-таки надеюсь, что мы будем возвращаться этой же дорогой. И что он не доставит вам изрядных неудобств за… некоторое время.
