— В районе есть зенитные полки?
— Да, вы видели орудия. У них устаревшая система наведения, отсутствие точности, и батареи могут вести огонь только по низколетящим целям. На высоте свыше трех километров они бессильны, а «В‐52» ниже пяти километров не опускаются, они используют точные бомбы. За четыре дня нам удалось повредить лишь один «Фантом» — летчик спустился, чтобы обстрелять деревню, но зенитчики попали точно в фюзеляж, и пилот увел самолет на бреющем полете… Мы уже подъезжаем, товарищ майор, ваши новые позиции — за этими кустами. В плане маскировки это очень выгодные позиции…
Словно и не было нескольких суток покоя. Снова изматывающее напряжение, жара, стопроцентная влажность. Операторы дежурили в кабинах, практически не выходя. Спасало обильное количество кипяченой воды — ее пили литрами, и она мгновенно выходила через пот. Первые сутки в районе Качанга ничего серьезного не происходило — но это был не повод покидать рабочие места. Вражеские бомбардировщики шли восточнее, пару раз попали в зону обнаружения ЗРК, но быстро пропали с экрана. «На Ханой идут, — мрачно резюмировал Газарян. — Снова мирным жителям достанется». Район Качанга бомбардировщики старательно обходили. Разведка донесла: границу с Северным Вьетнамом сегодня пересекли несколько десятков крылатых машин. В воздух поднимались истребители палубной авиации и обрабатывали прибрежные районы. Позднее вакханалия разразилась на западе — в районе лаосско-вьетнамской границы. Операторы РЛС сообщили: противник бомбит «тропу Хо Ши Мина». Колонне грузовых машин удалось уйти от обстрела — наученные жизнью вьетнамцы маскировались в джунглях. К вечеру нарисовался товарищ Зуен — он выглядел бодро, практически плакатно — военная форма еще не обмусолилась. Доложил с простодушной улыбкой: армия ДРВ опять понесла потери, противник уничтожил несколько грузовых машин, пятнадцать человек получили осколочные ранения. Но медицина во Вьетнаме хорошая — жить будут. Складские объекты в квадрате 12–14 американцы демонстративно игнорируют — интересно, почему? Это весьма странно, боевые арсеналы у деревни Кьонг опустошены на две трети, многие хранилища банально пустуют, их будут заполнять грядущей ночью — ожидаются крупные завозы. И такое подозрение, что американцам все известно, поэтому с этим районом они решили повременить. Работает контрразведка народной армии, и крайне любопытно, что ей удастся выяснить. Но бдительность нужно сохранять, многозначительно добавил товарищ Зуен. Никому не известно, куда свернут самолеты и на какие хитрости пустятся американцы, чтобы добиться поставленных целей.
Спали опять урывками — по полтора-два часа. Если явная опасность отсутствовала, дежурила вьетнамская смена — должные навыки им уже привили. Но во время боевой работы вьетнамцы терялись, могли допустить ошибку — на этот случай и существовали советские специалисты. Спать в кабинах было невозможно — в качестве казармы использовали автобус, который сержанту Калинину выдали взамен сгоревшего. На позициях располагалось отделение срочников, призванных обслуживать транспортно-заряжающие машины и быть на подхвате у офицеров, так как не все операции доверялись вьетнамцам, какое бы рвение они ни проявляли. Оружия у солдат не было — выполнять охранные функции в их обязанности не входило, с этим справлялся усиленный и полностью укомплектованный взвод Зуена.
Автобус не был такой душегубкой, как стальная кабина управления, Калинин распылял в нем какую-то гадость, призванную убивать насекомых. Химия лишь частично справлялась с задачей, от обилия «благовоняний» кружилась голова, и сержанта кляли последними словами. Приходилось, укрывшись марлей, спать, невзирая ни на что. Калинин демонтировал несколько задних сидений, чтобы расширить пространство, но этого было недостаточно. «Куда ты прешься со своей раскладушкой? — ругался Давыдов, когда лезущий напролом Газарян отдавил ему все ноги. — Сейчас наша очередь спать, иди, защищай светлое завтра вьетнамских детишек…»
Вполне объяснимая тревога заставила проснуться через сорок минут — Раевский поднял своих товарищей, погнал их на пост: «Не спите, а то замерзнете! А ну, марш к печке!» — «Вы даже не представляете, товарищ майор, как хочется замерзнуть, — стонал Вадим Гарин. — Эх, сейчас бы голым задом — да в снег!»
На следующее утро разведка упустила появление «Фантомов» со стороны тайских баз! А когда опомнились и сообщили, вражеские самолеты уже можно было наблюдать на экранах радаров! Самолеты шли на высоте свыше пяти километров, и «тропа Хо Ши Мина» их мало интересовала. Они подходили к квадрату, который прикрывал ракетный комплекс Раевского, шли на склады и нефтехранилища. «Прорвутся, черти!» — мысленно чертыхался Андрей, ловя и удерживая мишень. Слишком много самолетов, а ЗРК в районе один, не считая практически бесполезных зенитных батарей. И крайне неприятно, что «СА‐75» может вести одновременный огонь только по одной мишени — одиночными выстрелами или короткими очередями по две-три ракеты. Охватывать одним залпом несколько мишеней — до такого военно-научная мысль еще не дотянулась…
— Мало нас, товарищ майор, очень мало… — бормотал Газарян, думавший о том же. — Не сможем обслужить всех этих клиентов. Ладно, хотя бы попробуем…
Подразделение блестяще справилось с поставленной задачей! К черту пессимизм, делай что должно, и будь что будет! Ночью материальные склады действительно пополнились: разгружались колонны, прибывшие из Ханоя. В основном стрелковое оружие, обмундирование, продукты питания. Возможно, совпадение, что в этот день американцы затеяли массированный налет. Присутствие ЗРК стало для них сюрпризом — очевидно, их информированность ограничивалась только складскими делами. Транжирить ракеты откровенно не хотелось. Пусковые установки стреляли по очереди. Тяжелые ракеты взмывали в воздух, уносились на цель, до которой было десять километров. Обильный пот струился по телам, требовалась полная концентрация, чтобы сопровождать ракету. Отказов бортового оборудования в этот день не отметили — просто божий подарок! «Фантом» зарылся носом, ухнул вниз. Он падал, объятый дымом и пламенем. Из огня вывалился обожженный парашютист, у него хватило сил дернуть за кольцо, после чего он потерял сознание и падал куда придется, в данном случае — в расположение вьетнамской армии. Но строй не ломался, самолеты шли, плавно снижаясь. Снова залп — на этот раз, чтобы гарантировать попадание, выпустили две ракеты. «Фантом» завалился на крыло, стал выписывать круги, оставляя за собой дымный шлейф. Пилоты второпях покидали кабину. «Армен, держи ведомого, не упусти…» — твердил Раевский. «Держу, Андрей Иванович, не вырвется, зараза… Пять километров до объекта, ладно, пусть попробуют прорваться…»
Андрей ловил себя на странной мысли: ведь зачастую пилоты видят, как к их самолету подлетает ракета, и можно представить, какие чувства обуревают в этот момент. Может, конечно, и мимо пролетит эта «дура», но все равно в штаны наложишь. Хотя почему «дура»? Вовсе не дура, умное и сообразительное устройство — даром, что ли, лучшие умы страны трудились над ее созданием…
Еще один залп из двух ракет — слишком высоки были ставки. Зацепило за крыло, взорвался двигатель, отметка пропала с экрана. «Есть контакт!» — торжествующе воскликнул Газарян. Сдали нервы у пилотов. Сослуживцев расстреливали у них на глазах — в том районе, откуда не прогнозировалась подобная опасность! Последняя ракета в обойме ушла в «молоко», но это уже не имело значения. Половина машин из атакующей когорты была потеряна. Самолеты сбросили бомбы, не дойдя до нужного района. Джунгли покрылись частоколом разрывов, но там не было никаких объектов. Облегчившиеся бомбардировщики набирали высоту, разворачивались, чтобы взять курс на базу. Только один самолет прорвался через воздушное заграждение. Он резко снижался, чтобы выйти из зоны досягаемости ЗРК. О том, что пусковые установки были пусты, пилот не знал, ждал неминуемой атаки. ЗРК молчал — он сделал все, что мог, и даже больше. Но и у этого пилота нервы шалили. «Карьера» камикадзе в американских ВВС не имела популярности. Он избавился от бомб, не долетев до арсенала, координаты которого, безусловно, имел. Вспыхнул сильный пожар, но взрывов не было. Позднее поступит информация, что пожар на нефтехранилище ликвидировали за два часа — ущерб большой, но не фатальный, все могло быть хуже. Самолет, сбросив бомбы, отвернул в сторону — его встретил плотный огонь зенитных орудий, и пилоту пришлось увертываться.
