На юге грозно рычали моторы, приближалась военная техника. Мимо промчались несколько человек. Переводчик не требовался, и так понятно: смываемся, господа, их много, не переварим! На юге гремели взрывы, тянуло дымком. Очевидно, диверсанты забрасывали гранатами кабины управления, радиолокационную станцию, выводили из строя пусковые установки. Они добились своего! А тут еще и бонус: русского взяли! Вчетвером тащили обмякшие тело, — еще и тумаки отпускали. Давыдов был на голову их выше и, пока не пришел в себя, не понимал, чего от него хотят. Когда Раевский добрался до прицепа, там уже никого не было. Группа людей, кантующих что-то тяжелое, пропала в кустах. Мимо пробежала еще одна группа, догоняли своих. «Падающего» майора они не заметили. Над позициями клубился дым — диверсанты вывели ЗРК из строя и теперь уходили. Словно разряд по темечку: очнись же! — и Андрей тут же встряхнулся. Вроде цел, способен передвигаться, одежда в грязи, сандалии каким-то чудом держались. Выжившие диверсанты спешили скрыться в джунглях. Ждать машин с юга бессмысленно — Давыдова успеют увести! Раевский почти не раздумывал. Отстрелялись, товарищ майор, так хоть товарища спасайте, чтобы не было так стыдно на том свете! Он, прихрамывая, побежал за диверсантами…
Идея была не блестящая, но лучше, чем сидеть и праздновать труса. Станция наведения ракет горела, как соломенная скирда в сухую погоду. Ее облили горючим из транспортно-заряжающей машины. Вокруг валялись тела — в основном бойцы Народной армии. Несколько трупов в защитном. Андрей переоценил свои силы, он уже задыхался. Помощь не спешила, где-то буксовала. От джунглей доносились крики — диверсанты спешили укрыться в чаще. Что он замыслил? Он в своем уме? Но отчаяние гнало майора вперед. У чадящей кабины СНР тоже валялись тела. Один из трупов принадлежал сравнительно крупному вьетнамцу, что встречалось очень редко. Андрей стащил с него сапоги, носки, стал натягивать на себя. Минутная задержка, но она того стоила. Сапоги немного жали, но, в принципе, размер соответствовал. Пустой подсумок свисал с ремня где-то за спиной. Он натолкал туда снаряженные магазины, схватил первый попавшийся «АКМ» с окровавленным штык-ножом на стволе. Можно было вооружиться американской штурмовой винтовкой, но свое привычнее, можно опираться, как на трость…
Подкосились ноги, он съехал в канаву и от удара о землю чуть снова не потерял сознание. «Куда ты собрался? — злобно ныл какой-то мерзкий антагонист в голове. — Сам погибай, а товарища выручай? Так вы же оба, дураки, погибнете!»
Но Андрей упрямо побрел по канаве, она заросла травой и обрывалась почти у леса. Диверсанты по одному уже вбегали в лес. Сколько их осталось, трудно было оценить, так как всех майор не видел. Группа с Давыдовым немного отстала от остальных. Капитан не держался на ногах, и его приходилось волочить. Затрещины не помогали. Но идея доставить в расположение русского была привлекательной, и диверсанты не сдавались. Андрей лежал в пятидесяти метрах восточнее, все видел в лунном свете и несколько раз порывался открыть огонь. Но он мог зацепить своего, да и диверсанты могли пристрелить русского. Лучше сделать вид, будто нет свидетелей, как они умыкнули советского специалиста…
Давыдова втащили в лес — в последний момент он пришел в себя и стал сопротивляться. Раевский полз параллельным курсом, готовясь к самому худшему. Самочувствие улучшилось, он был настороженным и собранным. Про джунгли Вьетнама лекций не читали, обычно в них не задерживались или пользовались дорогами, но знающие люди советовали держаться от них подальше. Если заблудишься, уже не выберешься, кровососы съедят, а змеи и ядовитые ящерицы им помогут. Но пока Андрей не видел ничего страшного, скособоченные пальмы росли с интервалами. Папоротник (или что-то на него похожее) поднимался по пояс, и он брел по нему, как по морю, задыхаясь, истекая потом. Сделал короткую передышку, и словно второе дыхание открылось. Луна освещала местность — пусть бледно, но тьма отступила. Склонялись метелки пальм. На иссиня-черном небе переливались лампочки-звезды. Голоса отдалялись все больше, и Андрей сменил курс, стал смещаться вправо. Потянулись низкорослые банановые пальмы, ветерок теребил сморщенные листья, похожие на гигантские опахала. Он спотыкался о какие-то «расплющенные» валуны, натыкался на обломанные стволы, изъеденные жуками. Дальше шел на цыпочках, его курс наконец пересекся с тропой диверсантов, и он, осторожно ступая, вышел на нее. Она белела в полумраке, убегала в дебри. Вдруг холодок побежал по вспотевшей спине, и он, сойдя с тропы, спрятался за ближайшим деревом. По тропе, вдогонку за остальными, бежали двое — размеренно сопели, на лицах поблескивала грязевая «индейская» раскраска. Постороннего не заметили, хотя едва не коснулись его. Замыкающий дозор — убедились, что нет «хвоста» и можно расслабиться.
Топот вскоре затих, и майор вернулся на тропу, присел на корточки. Он не знал, на что рассчитывал. Следить за группой, держась от нее в стороне, и ждать удобного момента, чтобы освободить товарища? Не много ли на себя берет? Он кто — боец спецназа? Да, занимался борьбой, боксом, хорошо стрелял, обладал навыками рукопашного боя — но когда это было? Брюшком, конечно, не обзавелся, но все равно уже не тот… Он сильно нервничал, вглядывался в полумрак, напрягал глаза. Враг мог оставить после себя ловушки. Хорошо, если у опушки, но кто их знает… Никита Ханов рассказывал, на какие хитрости пускались партизаны Южного Вьетнама. Все джунгли были забиты смертельными ловушками. Самая популярная называлась «пунджи». Рылась яма, маскировалась, а на дно втыкались заостренные бамбуковые колья. Их часто измазывали животными или человеческими фекалиями, чтобы вызвать инфекцию у жертвы, упавшей на кол. Люди умирали в мучениях, бывало, что в яму проваливались несколько человек. На затопленных полях ставили растяжки под водой, сооружали что-то вроде охотничьих капканов с заостренными краями — человек наступал в центр такой ловушки, и штыри впивались в ногу. Ранения от таких «игрушек» были не смертельные, но человек навсегда оставался калекой, и американскому правительству приходилось платить ему пожизненную пенсию. Особо изысканной считалась ловушка-маятник над входом в крестьянскую хижину. Человек, входя внутрь, открывал дверь, тут же срабатывала пружина, опрокидывалась широкая доска, унизанная штырями, и беднягу буквально пришпиливало к ней — шансов выжить от такого «удовольствия» было немного. Было еще одно любопытное изделие, в изготовление которого требовались точность и идеальный расчет. В прочную бамбуковую трубку укладывался патрон, а ниже — маленький заостренный штырь. Конструкция втыкалась в землю, и когда на нее наступал ничего не подозревающий американский солдат, капсюль прокалывался, и происходил выстрел. С такими ранениями тоже в строй не возвращались. Калеки ехали домой в США и там либо умирали от перегрузки организма наркотиками и алкоголем, либо кончали с собой, либо становились яростными сторонниками антивоенных движений…
Американский спецназ и их местные союзники перенимали опыт своих врагов, вносили в него что-то новое. Тропу могли заминировать, устроить на ней пару «приятных» ловушек. Она заманчиво белела, приглашала пройтись по ней. Андрей прошел по ней метров тридцать, потом сместился под дерево, присел отдохнуть. Поднялся, пошел краем, начиная понимать, что подписался на убийственную авантюру. Время летело, в какой-то миг он обнаружил, что темнота вокруг уже не поглощающая, небо начинает сереть. Начало четвертого. Он ускорил шаг… и чуть не нарвался на остановившихся диверсантов! Шевельнулось что-то по курсу, обозначился силуэт за деревом. Андрей затаил дыхание и присел за гущу фауны. Через пару секунд человек снова бесшумно припустил по тропе — убедился, что погоня отсутствует. В жизненном багаже — игра в «Зарницу», нормы ГТО, походы в горы по молодости лет… Настоящим следопытом он не был, но сейчас собрался и двинулся дальше, выверяя каждый шаг. Затем присел за причудливым растением, напоминающим разросшийся столетник, и стал наблюдать.
