Спецназовцы подтянули амуницию, передернули затворы. Они со снисходительными ухмылками выслушали капрала: дескать, и так все понятно. Четверо в компании были белыми, один темноволосый — латиноамериканец, другой — вообще негр, с пухлыми губами и белозубой улыбкой. У него в разрезе глаз присутствовало что-то азиатское, хищное. Сущий «интернационал», надо же… Военные рассыпались в цепь, потянулись на крутой склон. Сыпалась глина, доносились глухие голоса. Снова ситуация неважная, и это начинало утомлять. Чертыхаясь про себя, Андрей отполз в гущу растительности, забрался под листья папоротника, застыл. Давыдова нигде видно не было, но должен сообразить, как себя вести…
Голоса приближались, вояки грузно лезли на склон, волоча на себе снаряжение. Специалисты по борьбе с коммунистическими режимами, чтоб их… Кто-то споткнулся, разразился бранью. Остальные громко засмеялись. Спецназовцы особо не скрывались, меньше всего в этих дебрях они рассчитывали встретить чужаков.
— Мама миа, и через этот лесок мы должны пройти? — присвистнул кто-то, первым выбираясь на вершину. — Капрал, ты уверен, что мы не сможем это обойти?
— Шевели булками, Сэмми, — прокряхтел младший командир. — Здесь недолго, мы видели ту поляну с высоты. Футов девятьсот, и мы на месте. Не знаю почему, но мистер Адамс решил, что на той поляне он не сядет. Может, и так, пилотам виднее.
— А зависнуть в воздухе он не мог, капрал? Нам что-то мешало спрыгнуть?
— От меня-то ты чего хочешь, Сэмми? Шевели булками, кому сказано? Мистеру Адамсу плевать, как мы полезем через эти джунгли. Хотя с высоты, надо признаться, все представлялось несколько иначе… Эй, вы там, а ну, не отставать! Все поднялись? Рассыпаться цепью, и вперед!
— Эх, Юджина не хватает с его мачете, — посетовал, отдуваясь, кто-то из бойцов. — Быстро бы нам тропу проделал. Он мастер на эти штучки…
— Ранили Юджина, — буркнул молодой голос. Сообщение вызвало почему-то дружный смех.
— Вот объясни мне, Гарри, как можно в бою получить ранение в пятку? Мы вроде наступали, «чарли» закрепились в деревне и стреляли в нас из своих берданок. Вызвали вертолет, он парой ракет снес эту ветхую деревушку, а потом и спецназ пошел. Да, сопротивление было, но мы его подавили, никого не потеряли. Только смотрим, Юджина нет, а потом нашли его возле леса — лежит, ругается… Объясните мне, парни, как можно в условиях наступления получить ранение в пятку?
— Ну, может, противник с тыла зашел? — предположил кто-то, и это вызвало новый приступ гомерического хохота.
— Ладно, развеселились вы что-то! — прикрикнул капрал. — Тихо, парни! Входим в лес, и вперед!
Сердце заколотилось барабанным боем. Заскрипели листья под подошвами армейских ботинок, зачавкала жижа. Спецназовцы руками разводили ветки, лезли в гущу растительности. Под ноги они не смотрели, и не всегда имелась возможность это сделать. Американский пехотинец прошел в каком-то метре от Андрея — он выставил вперед плечо, предплечьем второй руки отгибал ветки. Ботинки с высокими голенищами провалились в клейкую жижу. Идущий за ним в шутку предложил нашпиговать этими зарослями пулями — для вящего душевного спокойствия, но поддержки инициатива не получила. Андрей перевел дух — сапоги чавкали уже за спиной, цепь прошла мимо, хруст и голоса затихли. Давыдова они тоже не заметили! По спине проползла какая-то колкая букашка, оставляя за собой кровавый нарыв. Спина зачесалась, но приходилось терпеть. Андрей застонал, перевернулся на спину, начал ерзать, чтобы избавиться от чесотки. Зеленая масса шевелилась перед глазами, расплывалась, кружилась голова. Во рту образовалась горечь, словно наглотался гусениц…
— Командир, это я… — прошипел, подползая, Давыдов. Он выглядел, как страшный черт, волосы — дыбом, глаза — по полтиннику. — Не много ли приключений, Андрей Иванович? Я уже обалдеваю от всего этого… Ты как, держишься? Представляешь, мне узкоглазый черт — не то кореец, не то китаец — на руку наступил, еще немного, и суставы бы переломал, так и хотелось ему сухожилия перерезать… Еще и посмеивался, сука: ой, я на что-то мягкое наступил, слон, наверное, в сортир сходил… Ты молчаливый какой-то стал, командир, нет?
— Есть немного, — признался Андрей. — С приключениями и впрямь перебор, дали мы с тобой жару, Саня…
— Об этом инциденте тоже не будем рассказывать?
— Почему же, — пожал плечами Андрей. — Встретились с американским спецназом, обычное дело. Мы же не знаем, куда он направлялся. Мне кажется, господину Варковски сегодня несказанно повезло, прилетел за ним волшебник в голубом вертолете…
— Представляю, командир, забери мы его с собой и нарвись на это войско. От смеха бы обделались. Хотя на самом деле это совсем не смешно, в плену мы с тобой уже были, а я — даже дважды… Чего ржешь, командир? Смешно тебе? А я вот уже не могу смеяться, живот надорвал…
Они спешили убраться с поляны, пока опять не прилетел «Ирокез». Скатились с глиняного откоса, побежали, забыв про усталость, опять ввалились в джунгли. Эта «сказка про белого бычка» начинала бесить. Но джунгли уже не казались такими непроходимыми, природа и люди прекратили издеваться. В рации, притороченной к поясу, сквозь шум помех пробились голоса, но когда Андрей схватил ее, эфир опять безмолвствовал. Он кричал в рацию: «Это майор Раевский и капитан Давыдов, находимся примерно в таком-то квадрате! Есть кто-нибудь живой, в конце концов?!» Потом опять были голоса, а через четверть часа возникли люди! Они бежали навстречу с автоматами Калашникова — в приплюснутых касках, в темно-зеленой униформе с отложными воротниками, многие были в сандалиях на босу ногу. «Не стрелять! — закричал Раевский, укрывшись за деревом. — Мы свои!» Давыдов лежал, уткнувшись в землю, закрылся руками. Переполох обошелся без стрельбы. Вьетнамцы подбегали с радостными лицами — ну наконец-то отыскались! Офицеры едва стояли на ногах. Давыдов повис на ветке, не в состоянии двигаться дальше, глупо улыбался, и их взяли под руки. Сознание болталось на тонкой ниточке, иногда отключалось. Потом была машина — старенький советский «газик», была дорога, похожая на вытянутый водоем. Офицеров везли на заднем сиденье, вьетнамцы бежали рядом, а когда машина буксовала в грязи, дружно наваливались на нее, выталкивали и бежали дальше…
Бомбардировок сегодня не было. Операция «Лайнбэкер» по «умиротворению» Ханоя взяла паузу. Изредка случались налеты, но интенсивность их стремилась к нулю. На позициях подвергшегося атаке комплекса работала ремонтная техника. Уцелевшее оборудование эвакуировали в тыл, чинили поврежденные тягачи. От радиолокационной станции остались только грустные воспоминания. Пятачок земли находился под усиленной охраной. Работал палаточный медицинский пункт. При штурме ЗРК было много раненых из числа бойцов Народной армии. Вадима Гарина увезли в Ханой, о чем известил обалдевший от радости Газарян. Ранение проникающее, но жить будет, врачи сказали, что через пару недель пойдет на поправку, а потом со всеми воинскими почестями — домой. Улыбался до ушей Романчук, хлопал товарищей по плечам, словно не видел, что они едва стоят.
— Уже и не надеялись, товарищ майор, — простодушно смеялся Газарян. — Из рядовых никто не пострадал. Рвались в бой пацаны, но с голыми руками это… как-то не принято. Мы так и не поняли, куда вы с Саньком подевались. Думали, подтянетесь, а вас все нет. Хотели на комплекс вернуться, но диверсанты пальбу затеяли — не подойти. Пришлось подкрепления ждать. Бойцы в атаку пошли, а там уже никого, только техника горит. Два взвода на группы разбились и облавой в лес пошли, остальные давай окрестности осматривать, и мы с ними. Не было вас нигде — ни среди мертвых, ни среди живых. На иголках с тех пор. Подполковник Коняев категорически запретил покидать дислокацию — мол, хватит с него и двух потерянных…
