— У меня есть сведенья, что некая группа лиц, принадлежащих к аристократической верхушке мегаполии, задумала ужасное преступление перед империей, — обстоятельно, как всегда, начал мастер Сетти, прохаживаясь перед камином. Руки его, заложенные за спину, притягивали взгляд Вейры, заставляя сердце биться неровно, толчками. Под перчатками у него белые пальцы с синеватыми ногтями, безволосые, аккуратные, длинные. Жестокие.
Вейра отпила глоток вина, выдохнула. Какое ей дело до преступлений почтенных венов?
— У нас есть подозрения. Но нет доказательств. Необходимо проникнуть в дом вена Триболи и достать бумаги, спрятанные в сейфе в рабочем кабинете. Это ты и сделаешь, Вейра Эбенер.
— Почему я? — пролепетала она. — Я не воровка! Я куртизанка!
— Я знаю вашу братию насквозь! — слегка повысил тон мастер Сетти. — Ты сделаешь то, что мне надо. Иначе, Вейра Эбенер, я пошлю тебя на имперские галеры. Там у тебя будет много клиентов, правда, к сожалению, бесплатных.
На галеры? Не дай Творец очутиться шлюхой на галере… А ведь мастер Сетти не шутит. Он никогда не шутит. Он всегда серьёзен, как гробовщик. Он ведь может и в рудники отправить, а там ни света, ни свежего воздуха, как на галерах…
Бороться против мастера Сетти — словно плевать против ветра. Бессмысленно и глупо. Глупостями Вейра никогда не страдала. По крайней мере, старалась не страдать. Стихию лучше переждать, чтобы не залечивать раны…
— Что же, мастер Сетти, — снова растянула губы в улыбке Вейра, — не подскажете ли вы мне, какое вознаграждение я получу, если выполню ваше задание?
Шею обожгла холодная кожа перчаток. Сразу же стало нечем дышать, и Вейра захрипела, точно выброшенная на берег рыба. Большой палец давил под подбородком так, что ещё чуть-чуть — и сломает хрящ… Горящие глаза оказались совсем близко, мастер Сатти дохнул в лицо, искажённый гневом рот обнажил жёлтые от трубки зубы:
— Что ты о себе возомнила, девка? Выполнишь — получишь разрешение на покупку титула!
— Могли бы и подарить мне его… — на последнем издыхании ответила Вейра. Никогда не сдаваться… Никогда не склонять голову…
— Подарки дарят любовницам, жёнам, дочерям, — пальцы чуть ослабили хватку, но не оттого, что мастер Сатти пожалел беспомощную Вейру, а чтобы продлить удовольствие и не убить ненароком. — Ты же никто, ты подзаборная шваль, которой место в грязных трущобах или в прозекторской, чтобы начинающие лекари учились профессии на твоём грешном теле!
Левая грудь запульсировала от боли. Стальные пальцы оставят синяки. Ох, как он любит причинять страдания девушкам… Крутит, жмёт со всей силы бедную грудь! От боли хочется визжать, но Вейра не может издать ни звука — даже дышать не может!
— Ты… сделаешь… всё… как надо! Иначе — галеры, девка!
И всё прекратилось в один миг. Отпущенная на волю из клещей, Вейра покачнулась, но, слава Творцу, устояла на ногах. Ещё не хватало упасть перед начальником полиции… Нет, такого удовольствия он не получит! Потирая горло, Вейра просипела:
— Какие бумаги вам нужны, мастер Сетти?
— Все, Вейра Эбенер. Все, которые содержат слова «император», «убийство», «заговор», «сообщники». Ты умеешь читать хотя бы?
— Умею. Вы думаете, что вен Триболи настолько глуп, что будет хранить подобный компромат дома?
Вино, которое Вейра глотнула, чтобы забыться, не помогло. Горло жгло, словно там развели костёр. Вот оно, предчувствие. Интуиция… Творец, хорошо, что Мил заперта в клетке… Она бросилась бы на мастера Сатти и была бы убита немедля.
— Я не думаю. Я знаю. Есть разница между этими понятиями, не так ли, Вейра?
Начальник полиции сделал шаг в её сторону, и Вейра машинально отступила, прикрыв грудь и шею руками. Ухмылка мастера Сатти вызвала панический страх. Если он ещё раз попытается… Ударит его каминной кочергой! Со всей силы!
Но начальник полиции лишь поклонился чопорно и процедил сквозь зубы:
— Приятного дня. Я свяжусь с вами после бала, Вейра Эбенер.
Когда за мастером Сетти захлопнулась входная дверь, Вейра упала в кресло, которое ещё хранило тепло тела этого ужасного человека, и разрыдалась от души. О, Ведунья, за что? Ведь всё было хорошо… За исключением вена Вюрстера, но там всё ещё поправимо… А теперь! Мастер Сатти держит всех девушек из домов терпимости в личном рабстве, и неважно, что ты уже не работаешь на хозяйку… Конечно, Вейра собиралась забрать свои восемьдесят гаульденов из сейфа вена Триболи, но это её деньги! Её, заработанные, кровные! Ей нет дела до заговорщиков! Ей нет никакого дела до того, кто и как проживает свою жизнь, когда это не касается лично её…
Рыдания постепенно сошли на нет. Утирая глаза шелковым платочком с вычурным вензелем — переплетёнными буквами её имени, Вейра выдохнула и прошептала:
— Я сделаю это. Я куплю бесов титул и наконец буду свободна! Никто и никогда больше не принудит меня к чему-либо…
Тихий перепуганный голос заставил вздрогнуть.
— Госпожа, с вами всёшь в порядке?
— Подай мне арахисовой настойки, Бея, — распорядилась Вейра. — И пусть вен Ликс спустится. И никого не пускай. Меня нет дома.
Обессиленная, закрыла глаза. Творец, дай ей забыть… Как вену Ликсу дал забыть всё, что с ним случилось…
— Ах, какая прелестная девочка!
По всей коже головы запульсировала боль. Вейра всхлипнула, но тут же заткнулась, увидев невменяемые глаза мужчины в форме имперской полиции. Соломенные волосы, длинные до плеч, делали его похожим на чучело, кои стоят по краям огородов и полей, дабы птицы не клевали урожай. Полицейский улыбнулся страшно, ощупывая взглядом её шею, дёрнул за волосы сильнее, так что пришлось откинуть голову до одурения. Пожалуйста, не надо… Не надо…
— Как звать тебя, блудница?
— Я… не блудница, я служанка… — Вейра пыталась сдержать слёзы, но они сами вырвались на свободу, наполняя жаром глаза. — Пожалуйста, достопочтенный вен… Не трогайте меня…
Он рассмеялся. Но смешно не стало. Стало очень страшно. Внутри всё словно заледенело от жуткого, неестественного смеха…
— Служанки не носят такую одежду.
Холодные пальцы грубо провели по её горлу, груди, взялись за край платья. Вейра зажмурилась. Нет, пожалуйста! Не сейчас, не так…
Треск ткани оказался таким громким, что Вейре показалось — весь полицейский участок его услышал. Сейчас сбегутся на звук, будут смотреть на неё — с полуобнажённой грудью, едва прикрытой корсетом. Корсет подарила ей Лира… Платье отдала матушка Бийль, сказала: без него не выходить в зал, пусть клиенты видят и облизываются. Пусть разглядят товар перед покупкой, сказала. Конечно, когда Вейре исполнится шестнадцать, она будет продана, как Туана, самому щедрому… Но не сейчас, не сейчас! Не в камере участка! Не с этим страшным человеком…
