— И он пошёл учиться на повара.
— Это я ему посоветовала. Он с детства торчал на кухне: то жарил блины, обязательно чтобы в дырочку, то взбивал гоголь-моголь. В десять лет он готовил лучше меня. Хотя я плохо готовлю, со мной нельзя сравнивать, — она улыбнулась.
— Ясно…
— Поэтому я за него волнуюсь. Будь к нему добрее, ладно? Я уверена, он не со зла разболтал ваш секрет. Возможно, у него была причина так поступить. Он по натуре не импульсивный, обычно он десять раз подумает перед тем, как что-то сделать.
Продуманный, значит. Тонкий, ранимый, но не дурак. Они в молчании доели рыбу.
— А правда, что вы пригласили меня на работу по его просьбе? — вспомнила Даша.
Усольцева смутилась, но не отвела взгляд:
— Правда. Не знаю, где он тебя встретил, — в санатории в Пажме, или на корпоративе, или просто увидел в агентстве, но зимой он пришёл ко мне и попросил взять тебя в отдел. И я согласилась. Подумала: ты — первая девочка, которой он заинтересовался, лучше держать вас обоих под присмотром. Звучит плохо, зато честно, — Усольцева поморщилась. — Извини, что так вышло.
— Ничего, я понимаю, — ответила Даша.
— Но я ни разу не пожалела, что взяла тебя, ты отлично справляешься. Надеюсь, ты тоже не жалеешь? Работа здесь интереснее, оклад выше, к тому же предоставляется общежитие. Ты ничего не потеряла.
— Не волнуйтесь, мне нравится моя работа, — не кривя душой ответила Даша. — Я позвоню Эду. Выясню, что с ним происходит.
— Только не говори, что это я тебя попросила, ладно?
Когда они шли обратно, — медленно, под ручку, словно мать и дочь, — мысль, которую Даша гоняла в голове, наконец-то оформилась. Она задала последний вопрос:
— А бывшая жена Оленева до сих пор работает бортпроводником?
— Нет, она уволилась после ЧП.
— А вы случайно не знаете, как сложилась её судьба?
— Знаю. Она вышла замуж за Федю Стародубцева.
17. Даша задумалась
Даша позвонила Эду — номер отключен. Позвонила вечером — отключен. Вдруг с ним и правда что-то случилось? Нехорошо получится. Нужно было объясниться с ним, а не игнорировать после того, как он приехал встречать её с цветами. Он же хотел её порадовать, покатать на своём крутом велосипеде. Он не знал, что она давно влюблена в другого.
После работы Даша направилась в центр города к району старых, но добротных сталинок. Погода стояла замечательная. В кустах сирени заливались соловьи, с крыш капало, вовсю пахло весной. В голове у Даши крутилась новая информация и всплывала старая, в своё время показавшаяся незначительной или неинтересной.
Значит, так: Эд Усольцев в шестнадцать лет влюбился в прекрасную даму, которая была старше и опытнее его. В то же время у них дома собирался кружок молодых пилотов под предводительством комэска «Север-Авиа» Ильи Михайловича Усольцева. В кружок входили: Матвей Оленев двадцати двух лет и Федя Стародубцев, вероятно, курсант лет двадцати. Оленев уже летал вторым пилотом с Ильёй Михайловичем, а Федя… В тот момент он вряд ли что-то из себя представлял, хотя проницательный комэск и разглядел в нём потенциал. Все трое мужчин дружили, а четвёртый — мальчик-школьник — восхищался ими со стороны.
Даша вспомнила слова Эда: «было очень весело», «я обожал отцовских друзей».
Кроме мужчин в компанию входили две женщины. Одна взрослая и умная — Нина Петровна Усольцева, а другая молодая и красивая. В будущем — жена Матвея Оленева. В более отдалённом будущем — жена Феди Стародубцева. Но до тех пор было ещё далеко. А пока что трое пилотов штудировали учебники и осваивали новенькие «боинги», а школьник переживал свою первую несчастную любовь: прекрасная женщина дала ему от ворот поворот. Не оценила юной восторженности, не разделила пылких чувств. Это так травмировало мальчика, что он два года лечился от депрессии.
Приблизительно в то же время произошёл развод Усольцевых, и Эд поступил в «кулинарный техникум» вместо лётного училища. «Я не оправдал надежд отца», — сказал он. Возможно, он был прав, и Илья Михайлович действительно питал определённые надежды по поводу сына: продолжение династии, передача опыта, совместный профессиональный рост. Вряд ли отец мог ожидать, что на почве отвергнутой любви сын перечеркнёт своё будущее.
Впрочем, к двадцати годам Эд поправил здоровье и каким-то чудом поступил в университет гражданской авиации — но на диспетчера, а не пилота. Через пять лет он вернулся в родной город, устроился в «Север-Авиа» и начал указывать отцу, Оленеву и Феде Стародубцеву в каком направлении и на какой высоте им летать. По долгу службы, разумеется.
Даша обогнула лужу, чтобы не испачкать лёгкие туфли, которые она впервые надела после зимы.
Если Эду сейчас двадцать восемь лет, то выходит, что вскоре после его появления и случилось то ЧП, которое разрушило брак Оленева, его карьеру и дружбу с Федей. Экстренное торможение при взлёте. Драка. Расследование. Отстранение от полётов. Развод. Пьянство. Одиночество.
Это было три года назад…
Даша без труда нашла дом Эда и заглянула в окна на первом этаже: серые ролл-шторы наглухо закрывали проёмы. Даша набрала на домофоне номер квартиры и улыбнулась в глазок видеокамеры. Если Эд дома, то он откроет ей. Не устоит перед её чарами.
Даша ждала и размышляла.
Скорее всего, юный Эд был влюблён в жену Оленева. Судя по тому, что Даша о ней слышала, это была красивая и на самом деле харизматичная женщина. Не зря же двое мужчин последовательно делали её своей женой. Кроме того, она была старше Эда на несколько лет — это тоже совпадало. И то, что он не назвал матери имя возлюбленной, могло служить косвенным указанием на жену Оленева. Он не хотел её подставлять. Не хотел признаваться, что страдал из-за любви к той, которую не имел права тревожить своими глупыми детскими чувствами.
И ещё. Оленев мог догадываться, что Эд втрескался в его жену. Такие вещи тяжело скрывать, когда крутишься в одной компании. Вряд ли Оленев ревновал: слишком уж разные весовые категории, но недоверие к мальчишке мог и затаить. И когда на лётном поле Эд подкатил к Даше с роскошным букетом пионов, Оленев вспомнил старую историю и решил, что получил по лбу старыми граблями. А ведь он так боялся снова ошибиться…
* * *
Эд как будто не удивился её приходу. Помог снять плащ и проводил в комнату. В коридоре Даша задела бедром руль злополучного велосипеда, на котором Эд так эффектно подрулил к трапу. Раздался жалобный мелодичный звон. Эд обернулся:
— Ты не ушиблась?
Даша потёрла бедро:
— Да вроде нет.
Они зашли в комнату. Даша не стала садиться на диван, где они частенько любезничали после великолепных домашних ужинов: не хотела, чтобы её визит напоминал предыдущие. Она села за барную стойку. На ней стояла ваза с отполированными зелёными яблоками и недопитый бокал с красным вином. Эд проследил её взгляд и спросил:
