— Вы хотели бы оказаться сейчас там, верно? — спросила она, показывая пальцем в небо.
— И сейчас, и всегда, — пошутил он, разливая чай по чашкам.
— Но вы же можете вернуться!
Даша чувствовала, что ступает на зыбкую почву недомолвок и предположений, но этот мужчина её интересовал. Она изнывала от любопытства и хотела знать как можно больше.
— Не могу.
— Почему? Вас до сих пор не допускают к полётам?
— Не в этом дело.
— А в чём? Вы забыли, как управлять воздушным судном?
— Не забыл.
— Тогда в чём проблема?
— Даша, разве тебя не просветили на мой счёт? Оксана, Нина Петровна, Эдик Усольцев?
Он перечислил всех, с кем она общалась в последнее время. Неужели наблюдал за ней? С Эдом она только сегодня познакомилась. Даша ответила осторожно:
— Мне сказали, что вы совершили ошибку на взлёте, но никто не пострадал. Это ведь не страшно, да? Такое часто случается. Почему вы не вернулись к полётам?
— Потому что никто не хотел со мной летать. А один я летать не могу: мне нужен второй пилот и бригада бортпроводников! — Он понизил тон: — В одиночку я могу летать на кукурузнике, но мне не хочется. Разбрызгивать удобрения на полях — работа нужная и почётная, но не та, о которой я мечтал. Теперь понятно?
— Да. То есть нет. Почему никто не хотел с вами летать?
— Лимон будешь? — спросил Оленев, и Даша поняла, что минутка откровений закончена.
— Буду.
— Немного бальзама? — Оленев достал из шкафа бутылку с яркой этикеткой «Сила жизни». — Тонизирует, согревает и придаёт жизни смысла.
— А, наливайте!
6. Незаменимый человек
После большой кружки чая, куда Оленев плеснул сорокаградусного бальзама «Сила жизни», Даше стало жарко. Она расстегнула лишнюю пуговичку на блузке. После второй кружки, в которой чая было меньше, чем бальзама, она поняла, что пора собираться домой. Ей не хотелось выставлять себя озабоченной дурочкой, которая в пьяном виде клеит начальника. А в том, что она будет его клеить, Даша не сомневалась. Она не могла оторвать взгляд от смуглой груди, видневшейся в вырезе банного халата, то и дело зависала на руках с выпирающими костяшками и жадно смотрела на крупные губы, когда Оленев кидал в рот очередной взлётный леденец.
— Вызовите мне такси, пожалуйста, — наконец попросила она.
— Ты можешь остаться ночевать здесь, — сказал он неуверенно, словно сомневался в уместности подобного предложения. — А завтра я отвезу тебя домой, мне всё равно нужно на работу.
Перед мысленным взором Даши пронеслось короткое кино: она ворочается на чужом диване, колеблется между желанием близости и страхом отказа, а потом теряет остатки гордости и идёт в постель к Оленеву. Ложится, обнимает его и… Здесь кино обрывалось, на экране вспыхивали загадочные знаки: сердечки и лепестки роз. А утром они неловко попрощаются и расстанутся, полные стыда и сожалений. Нет уж, такой глупости она не совершит!
— Нет, спасибо. Мне лучше уехать.
— Пожалуй, — слишком быстро согласился Оленев. — Я тебя провожу.
Он пошёл одеваться. Пока ехали в лифте, Даша всё ещё сомневалась: уехать? Остаться? Вот если бы он попросил её остаться… Ах, с каким бы удовольствием она исполнила его просьбу! И плевать, что будет утром. Но он не попросил. Он подошёл к шофёру, расплатился за предстоящую поездку и открыл дверь перед Дашей. Она села, а он, словно забыл сказать о чём-то важном, нагнулся к ней:
— Спасибо тебе, Даша. За всё. За столовую, за то, что вытащила меня из реки и отвезла домой. В общем, я этого не забуду. И, кстати, водишь ты неплохо.
Не дожидаясь ответа, он закрыл дверь и похлопал по крыше. Такси тронулось. Даша прижалась горячим лбом к прохладному стеклу и прошептала: «Матвей, Матвей, Матвей». Это имя приятно было повторять: оно ласкало её губы.
Пусть алкоголик, пусть неприкаянная душа, пусть плохой пилот, но он её волновал.
Всё в этом мужчине её волновало. Особенно после стакана «Силы жизни».
* * *
В первый рабочий день после праздников на её столе обнаружился букет из свежих тюльпанов. Он был заботливо поставлен в вазу, рядом лежала открытка: «Самой красивой девушке». Даша только ахнула. Оглянулась: Надюша, заместительница Усольцевой, уже сидела за своим компьютером.
— Вы не знаете, кто это принёс?
— Нет. Когда я пришла, букет уже стоял.
— Интересно, от кого это?
У Даши был вариант, но она боялась обрадоваться раньше времени.
— Спроси у Лейлы, — посоветовала Надюша.
Даша вылетела из кабинета и, расспрашивая всех встречных, не видели ли они таджичку-уборщицу, пошла по её следу. Лейла обнаружилась на втором этаже — в пустом директорском кабинете. Она поливала из чайника заросли традесканции и напевала песенку на своём языке. На вопрос, кто принёс цветы в бухгалтерию, она распахнула блестящие, как маслины, глаза:
— Бачаи сурхмуй?
— Да, в бухгалтерию. Мне на стол, там ещё открытка.
Лейла виновато заулыбалась и помотала головой:
— Лейла убирать, мыть и поливать растений. Если надо — Лейла сходить в магазин и забрать ребёнок из садика.
— Да вы просто незаменимый человек для нашего коллектива, — ответила Даша и пошла в приёмную к Оксане.
Та тоже не знала, кто принёс Даше букет, но от души поздравила:
— Кажется, у тебя появился поклонник! Всего три недели работаешь — и уже кого-то подцепила. Молодец! А мне вот не везёт. За семь лет встретила только одного нормального парня, да и тот оказался козлом.
Даша не стала расспрашивать про козла, своих забот хватало. Возвращаясь в бухгалтерию, она сделала крюк и прошла мимо кабинета с надписью «Начальник САБ Оленев М.И.». Аккуратно нажала на ручку двери — заперто. Значит, не он? Хотя не факт: Оленев часто работал в аэропорту, а не в офисе. Вполне мог занести букет и отправиться следить за досмотром багажа на утреннем шестичасовом рейсе.
Днём на рабочий телефон позвонил Эд. Даша не сразу его узнала, ему пришлось представиться и напомнить, что они познакомились на корпоративе.
— А откуда ты узнал мой номер телефона? — поинтересовалась Даша.
— Это было нетрудно, спросил у матери, — ответил Эд. — Хочу пригласить тебя на ужин. Ты какую кухню предпочитаешь? Японскую, итальянскую?
Это прозвучало напористо и просительно одновременно, словно Эд пытался казаться самоуверенным, но у него это плохо получалось. Эта двойственность смущала Дашу так же, как и переменчивая внешность Эда. Она вспомнила рыжую бородку и прозрачные глаза, которые её отталкивали, и обаятельную улыбку, которая её привлекала.
