Антуан отодвинул стул напротив отца и, пропустив меня, задвинул его под мою попу:
— Доброе утро всем. Позвольте мне представить Алекс…
По его многозначительной паузе я догадалась, что сейчас мой выход. И добавила с милой улыбкой:
— Пьеррель. Алекс Пьеррель.
Откуда я взяла эту фамилию, сама не поняла. Просто пришла в голову. Пьер по-французски «камень», а я Каменская, так что почти и не соврала.
Дед Анри кивнул, воинственно взмахнул вилкой:
— Добро пожаловать.
Валери тоже заулыбалась, правда, мне показалось, что сейчас она устроит настоящий экзамен. И точно, женщина прищурилась:
— Пьеррель, Пьеррель… Что-то не припоминаю такой семьи в регионе… Откуда вы родом, Алекс?
— Из Парижа, — осторожно ответила я, раскладывая на коленях салфетку. Антуан сел рядом и кивнул хлопотавшей на другом конце стола прислуге:
— Антинеа, можно кофе?
Потом наклонился ко мне и спросил:
— Тебе кофе, детка?
— Да, спасибо, — как можно более непринуждённо ответила я.
Антинеа подошла к нам с кофейником, налила по полчашечки густого ароматного кофе. Жадины они тут, что ли? Полную чашку налить влом? Ещё и посуда тут, как кукольная…
— Так вы здесь на отдыхе? Одна или с семьёй? — не желала угомониться Валери. Вот въедливая баба! И ведь придётся отвечать всё с той же милой улыбкой.
— Да, я приехала на несколько дней, пока ещё не сезон. Одна, я люблю путешествовать налегке.
Мне на тарелку положили обычную яичницу, правда, квадратную, на куске гренка. Ну, и как это есть, простите? Вилкой, ножом, обоими вместе? Антуан, черти тебя раздери, притащил меня в это логово аристократов… Я скосила глаза на его тарелку — жрёт тонкую полоску мяса, орудуя ножиком. Вот же гад! И не подсмотришь, у каждого своё… Блин, да пошли они все! Будут тут меня смущать!
Я подхватила гренок рукой и просто откусила кусочек вместе с яйцом. А вкусно получилось. Надо тоже так научиться. Дома дяде делать по утрам. Моей выходки вроде бы никто не заметил, поэтому я слегка расслабилась. А зря.
— А ваши родители откуда переехали в Париж? Пьеррель, мне кажется, что-то из Эльзаса…
Ы-ы-ы! Угомонится эта мадам или нет?! Даст мне позавтракать спокойно? Нельзя же с набитым ртом говорить!
Прожевав, я вежливо ответила:
— Мои корни из Лотарингии. Но давно живём в Париже.
— Лотарингия! — восторженно отозвалась Валери. — Какой чудесный регион, правда, Александр? Мы были там… когда? в позапрошлом году, кажется. Нанси, Мец… Старинная архитектура! Алекс, вы любите архитектуру? Готика, рококо, стиль возрождения…
— М-м-м, — отозвалась я неопределённо, и Антуан немного резко ответил:
— Валери, пожалуйста, дай человеку позавтракать спокойно.
Бросив на него благодарный взгляд, я уткнулась носом в чашку кофе. Есть уже не хотелось. Но нельзя показывать, что расспросы напрягают. Надо вести светскую беседу.
— Ничего страшного, Антуан, — с улыбкой я успокаивающим жестом коснулась его руки. — Я не слишком хорошо разбираюсь в архитектуре. Готические церкви мне очень нравятся, но верхом совершенства я считаю часовню в Орли*.
Валери глубокомысленно заткнулась, попивая кофе. Возможно, она просто не знала, где находится эта часовня и как выглядит. Я, кстати, тоже не слишком себе представляла, но именно мне это было всё равно.
— Вы учитесь, Алекс, или работаете?
Номер два. Вступил её муж, похожий на снулую рыбу. Аж глаза заблестели, так ему стало интересно. А что ответить? Работаю с дядюшкой, мы крадём всякие коллекционные драгоценности, иногда картины, иногда статуэтки…
— Ни то, ни другое, мсьё, — кротко улыбнулась я, помешивая крохотной серебряной ложечкой в чашке с кофе (не забыть бы, что нельзя звонить в колокола о стенки!) — У моего дяди семейный бизнес, я там пока секретарь. Но безвозмездно, на добровольных началах.
— Вот как? Интересно…
— Дядя будет оплачивать мою учёбу в университете. Поэтому я и работаю без денежного вознаграждения.
— Очень благородно и щедро с его стороны, — хорошо поставленным старческим баритоном заметил дед. Наверное, Антуан в старости будет выглядеть, как этот седой господин. На отца совсем не похож, хотя общие черты есть у всех троих.
— Вы думаете, то, что я могла бы заработать у него, не покроет расходов на обучение? — усмехнулась я. Антуан хмыкнул рядом, а Валери нахмурилась, словно уже подсчитывала в уме, потом воскликнула:
— Но ведь всё зависит от учебного заведения! Вы куда собираетесь поступать, Алекс?
— Я пока ещё не решила, — скромно опустила я глазки, рассматривая остатки кофе с густой гущей.
— А ты погадай, — усмехнулся Антуан.
— Да, Алекс, погадайте на кофейной гуще! — Валери захлопала в ладоши, как маленькая девочка в преддверии ярмарки. — Вдруг вы увидите на дне чашки своё будущее!
— Chérie **, это же ненаучно, — снисходительно пробурчал отец Антуана.
Я покачала головой, допивая остатки кофе, и, поболтав жижу по кругу, перевернула чашку на блюдце. Смешные, право слово. Ладно, что скажет нам гуща?
Как ни странно, но в гадания я верила. Уж на что дядя был материалистом и реалистом, знаки космоса он уважал. Не верил ни в одного бога, называя высшую силу космосом, и жутко боялся чёрных кошек. Наверное, и я от него переняла. Поэтому сейчас, обнаружив на стенке чашечки длинный след в виде извивающейся змеи, вздрогнула и непроизвольно сглотнула.
— Что? Что вы там увидели, ma chère ***?
Валери аж вперёд подалась, так ей стало интересно. Зло там, уважаемая мадам. Просто концентрат зла. Ай, космос, за что ты так со мной? Неужели вся эта затея плохо закончится?
Даже Антуан заинтересовался грязными разводами на стенке чашечки, заглядывая внутрь:
— Ну, и что это означает?
— Дорога, — ляпнула я. — Длинная, красивая, немного извилистая.
— Правильно, ты же будешь сопровождать меня на выставку? — он притянул к губам мою кисть и поцеловал с насмешливыми искорками в глазах.
— Верно, — согласилась я, внутренне расслабляясь. А вокруг снова запел хор мальчиков-зайчиков. Валери забеспокоилась:
— Как, ты уезжаешь? Антуан, уместно ли именно сейчас? Куда ты едешь? Надолго? Как же твой желудок?
— Господь милосердный, — скрипнул дед Анри. — Дай ему травок в дорогу и все дела. На выставку, fiston ****?
— Да, пригласили экспертом. Мсьё Деларош хочет удостовериться в подлинности одной вещицы.
— Где остановитесь? — поинтересовался отец. — В отеле или, может быть, в моей квартире?
