И я указала на свою скулу. Девочка улыбнулась одними губами:
— Почти и не видно даже. Давайте я вам порекомендую вот этот крем. Он отлично ложится, густой, есть много оттенков. Хотите, сделаем пробный макияж?
Я хотела. Меня привели в небольшой закуток, с трёх сторон обнесённый стеллажами, усадили перед огромной палитрой теней, накинули на плечи фартучек, как у парикмахера… И понеслась.
Когда девушка, мило щебетавшая о погоде и о разных новинках в области косметики и парфюмерии, наконец закончила и подала мне зеркало, я сама себя не узнала. Теперь скрываться от бойцов Смородинова даже смысла нет. Из зеркала на меня глянула куколка в лучших традициях голливудских фильмов с идеально гладкой кожей, с лёгким макияжем под цвет одежды и маленьким аккуратным ротиком. Господи, как научиться делать такие губы? Я никогда не любила форму своего рта, а тут прямо сказка!
— Вам нравится? — чуть настороженно спросила продавщица.
Я кивнула, не в силах сказать ни слова.
— Будете брать крем? А ещё тени — те, что я использовала, вам очень идёт!
— Буду, — отвисла я. — И помаду тоже.
Глянув на часы, прифигела: в бутике я проторчала почти час. За что с меня содрали пятьдесят евро, но я заплатила, не пикнув. Деньги не мои, Антуановы, а он сказал, купить, что надо и что хочется.
Домой я ехала на такси. Времени ещё было навалом, а там, может, кто-нибудь обед приготовил… Есть хотелось просто ужасно, одной в ресторан идти — не комильфо. Но, войдя в квартиру, поняла, что Габриэла была, прибралась и ушла, не оставив ничего ни в духовке, ни на плите, ни даже в холодильнике. Одни полуфабрикаты. Ну и ладно, мы не гордые, еще часа три до выставки есть. Что будем делать? Блины, оф кос! Два яйца, молоко, сахар, мука на глаз, а потом долить водой до нужной консистенции… Дёшево, быстро и сердито.
Когда Антуан вернулся, я дожаривала двадцать пятый блин. Теста почти не осталось, а стопка из двадцати четырёх блинов лежала на тарелке на столе. Как положено, вкусные жирные блинчики, смазанные маслом, румяные и сладкие. Из коридора шумно потянули носом, потом спросили радостно:
— Габриэла, Chandeleur**** давно прошёл!
— А мы, Антуан, кушаем блины не в праздник, а когда душа захочет! — откликнулась я, ловко поддев блин узкой лопаткой и перевернув его на другой бок.
— Алекс? — безмерно удивился мой маркиз. — Ты готовишь?
— Что тут такого? — обернулась я от плиты, и Антуан впился в моё лицо взглядом:
— Ого! Ты сегодня выглядишь, как голливудская актриса!
— Льстец. Ты в любом случае получишь свою порцию блинов, комплименты необязательны! — засмеялась я.
Антуан замялся, потом поскрёб пальцем скатерть на столе:
— Да я, собственно, и не ем их… Желудок… Жирное…
— Ага! А как трескать рыбу в масле с соусом из масла — так ничего, да? — я сгрузила последний блин на тарелку, положила на него кусочек маргарина и выключила газ. — И бухать Пастис с вином — тоже невинное развлечение! А мои вкусные блинчики со сметанкой — жирное, для желудка вредно…
— Ладно, не ворчи. Прямо на Габриэлу стала похожа, — буркнул Антуан и сел. — Как прошёл шоппинг?
— Нормально, — я положила ему на тарелку три блинчика, свернула их трубочками и достала из холодильника упаковку сметаны «облегчённой». Положила в плошечку, подвинула к маркизу и показала:
— Макай и ешь.
— Не, я лучше с вареньем. Там где-то варенье должно быть…
— Никаких вареньев. Сметана всяко полезнее.
Антуан пытался протестовать, но протест был задавлен мною на корню, плошечка пододвинута ближе и даже дан пример. Я макнула блинную трубочку в сметану, поплюхала немного и откусила. Маркиз смотрел на меня во все глаза, чуть не поперхнулся слюной, потом протянул руку и пальцем вытер стекающую с губы сметану:
— Ты так вкусно это ешь…
— Обожаю блины! — прочавкала я абсолютно некультурно. — Перестань смотреть, а то я подавлюсь!
— У тебя помада сейчас сотрётся, — каким-то сдавленным голосом ответил Антуан и последовал моему примеру с блином.
— Ничего, я купила целый тюбик, — беспечно отмахнувшись, запихала в рот ещё полблина.
А маркиз всё смотрел. Мне даже неловко стало. Нет, макияж не потёк, тональник оказался действительно качественный, но к чему такие долгие гляделки? Я ляпнула невпопад:
— Вкусно?
— Вкусно, — он всё же не мог пересилить своё воспитание и ответил, только когда прожевал.
— Тогда ешь, а я пойду поправлю мой чудо-макияж, переоденусь, и можно будет выходить.
Маленькое чёрное платье сидело как влитое. Я его не мерила, понадеявшись на заверения продавщицы, что это как раз мой размер, но немного всё же стремалась. С пиджачком проблем не возникнет, в нём я провертелась перед зеркалом почти полчаса, то нагибаясь, то поворачиваясь в разные стороны. Застегнула пояс на бёдрах, влезла в туфли, взяла в руку клатч. Хороша, что ни говори! Конфетка, а не девочка!
Взгляд в зеркало из-за моего плеча подтвердил моё личное мнение. Антуан смотрел так, что мне показалось — съест на месте и даже не подавится. Эх, мой дорогой маркиз… Знал бы ты, насколько я не против, но… Всегда же есть хоть одно маленькое «но». У меня же их было целых два.
— Ты готова? — буркнул он, сразу смущаясь того факта, что я заметила его взгляд.
— Вполне.
— Тогда поехали, надо быть вовремя к открытию.
Выставка неожиданно оказалась под открытым небом. Мы прошли сквозь кордон охраны и оказались в приятном месте — на лужайке парка, где были установлены дощатые настилы с красными ковриками, а на них стояли стеклянные витрины. Под стеклом лежали драгоценности всех видов и жанров — от диадем до галстучных булавок. Мамма мия, красотища-то какая! Ясен пень, Великого Могола и бриллиантовой тиары британской короны здесь не было, но я прямо почувствовала, как трепещет моё сердечко. Правду говорят, что украшения — лучшие друзья женщины. И аферистки.
Антуан не позволил мне кидаться от витрины к витрине, а прежде всего подвёл к невысокому полному мужчине в смокинге. И предупредил на ходу:
— Главное, ничему не удивляйся и веди себя естественно!
Я только кивнула, разглядывая примечательный нос толстячка — розовый, пористый, на пол-лица. Пьёт, наверное. Такой шнобель был только у Мишеля Галабрю в конце жизни. А мужчина с носом отчего-то покосился на меня криво, но всё же приветливо улыбнулся:
— Антуан, рад видеть тебя!
— Снова, — усмехнулся мой маркиз. — Лоран, позволь представить тебе мою спутницу, Алекс. Алекс, это Лоран Бертиньи, счастливый владелец всех этих несметных сокровищ.
— Мадемуазель, — Лоран галантно склонился над моей рукой и поцеловал кисть. — Надеюсь, вам понравится выставка.
