— Ничего, велю Антинее приготовить новый.
— Оно тебе надо? — весело спросила я, приближаясь. Весёлость далась мне нелегко — надо убедить Антуана прекратить фитотерапию.
— Ну-у-у…
— Ты уже два дня не пил свои травки. Разве у тебя болит желудок?
— Вроде нет.
— Ну вот и хорошо. Может, просто был гастрит, который прошёл сам собой.
Я приникла к нему всем телом и шепнула:
— Я бы на твоём месте сходила к врачу и сдала анализы.
— Ненавижу врачей и терпеть не могу уколы!
— Антуан! Ну, ты как пятилетний ребёнок! Тебе разве пять лет?
— Немного больше, — буркнул он. — Но это не меняет дела.
— Не упрямься. Врач может тебе помочь больше, чем травки.
— О, Альошка… Я был и у психолога, и у сексолога вместе с Николь… Потом у психиатра, у психотерапевта… Все они коновалы. Мать бросила меня, поэтому я страдаю и не могу удовлетворить женщину…
— Хочешь, я пойду с тобой? — улыбнулась я. — И буду держать тебя за руку, пока тётенька уколет венку и возьмёт кровь?
— Хочу, — голосом капризного мальчишки ответил Антуан и поцеловал меня в макушку. — Но разве травки могут помешать?
— Могут. Не пей их больше. Обещай!
— Обещаю.
Он подарил мне долгий поцелуй и подтолкнул к ванной:
— Иди, а я вызову тебе такси. Ты вернёшься к полудню?
— Обязательно, — с улыбкой ответила я.
— Тогда я закажу столик на ипподроме, мы там пообедаем, а потом…
— А потом пойдём на пляж!
— Ты серьёзно? Ведь ещё холодно для купания!
— Абсолютно! Мы в Ницце, и я хочу хоть раз побывать на пляже, окунуть ноги в воду, побродить по песку, собрать ракушки…
Антуан улыбнулся самой тёплой из своих улыбок, провёл ладонью по моей щеке и сказал:
— Мы пойдём на пляж, детка…
В душе я плакала. Рыдала, зажав рот рукой. Мне было так плохо, как не было никогда в жизни. Прости меня, Антуан! Прости за всё, за то, что я сделала и что ещё сделаю… Прости за обман, за надежду, которую я дала тебе, сама того не желая… Прости заранее…
Глава 20
Самиру я позвонила из такси, и парень назначил мне встречу у главного корпуса больницы Пастера. Таксист понятливо кивнул и голосом поменял направление в навигаторе. Примерно через полчаса мы были на месте. Завидев долговязую фигуру в спортивном костюме, я попросила остановить, рассчиталась и вышла из машины.
Самир стоял, опираясь на капот своей «бээмки», и светил голубыми глазами, а на губах его играла двусмысленная улыбочка. Когда я приблизилась, он дурашливо прикрыл голову руками и пропищал:
— Bébé, только не бей! Я хороший!
— Клоун! — усмехнувшись, погрозила кулаком. — Давай ближе к делу.
— Сейчас вызвоню кореша, он работает в лаборатории, — пожал плечами Самир. — Пошли, вон туда, во дворик, они туда выходят покурить.
Мы направились в небольшой закуток между зданиями больницы, где в окружении стен была лишь одна металлическая дверь и стояла широченная ваза на ножке, до половины заполненная песком и утыканная окурками. Самир при этом быстро и неразборчиво говорил по телефону, вставляя между длинными фразами на арабском французские слова. При виде затушенных сигарет мне захотелось закурить: я волновалась. Не понимаю почему. Ну, придёт мужик, заплачу, отдам «субстанции» … Возможно, сумбурные мысли и дрожь в ногах возникли от того, что я точно знала — Антуана травят. Кто-то целенаправленно лишает человека здоровья, а то и жизни. Какими бы ни были мои грехи, убить живое существо или заставить его болеть я не смогла бы никогда.
Самир отключился и сунул телефон в карман:
— Сейчас выйдет на перекур. А пока, bébé, один маленький поцелуй!
Он придвинулся ближе, и мне пришлось посмотреть на него убийственным взглядом. Я умела изображать такие. С грозно сдвинутыми бровями, взгляд, которым можно прожечь дырку в голове. Самир состроил жалостливую рожицу, не переставая тянуться ко мне, но я тихо сказала:
— Только попробуй, и снова уснёшь на пару часов.
— О, ты злюка! — расстроенно ответил Самир. — Я же не прошу звезду с неба!
— Без вариантов, mon cher! — усмехнулась я. — Попросила помощи, а ты уже настроился на какие-то ништяки?
— Никогда не остановлюсь, — буркнул парень. — Сдаются только слабаки!
Мне стоило большого труда удержаться от смеха, ведь Самир выглядел таким искренним. Но у него и правда не было никаких шансов против Антуана. Если к маркизу я прикипела сердцем, то Самир воспринимался мною только как знакомый.
— Ну, где там твой приятель? — я нетерпеливо оглянулась на дверь.
— Сейчас придёт, всё-таки не супермаркет, а лаборатория, — буркнул Самир, вероятно, поняв, что ничего ему сегодня не светит.
Я оперлась о стену, гипнотизируя дверь взглядом. Давай уже, выходи, только время зря теряю…
Когда парень вышел, мне даже стало смешно. Вот такое чудо работает в серьёзной лаборатории? Нет, ещё девочка-парикмахер — понятно, но парень… У него был зелёный хохолок волос, пирсинги повсюду, включая нос и брови, а татуировка на щеке изображала странные иероглифы. Я таких ещё не видела. Чудо в перьях подошло развязной походочкой, изобразило брофист с Самиром и спросило:
— Ио, бро, чё как проблемы?
— Да вот привёл тебе клиентку, — кивнул парень. Я помахала ладошкой, улыбнувшись по-голливудски:
— Это я. Здрасьте.
— Бонжур, мадемуазель! — мгновенно преобразился лаборант, взял руку и поднёс к губам. Нифига себе Версаль! Приятно удивившись, я полезла в сумочку, достала «вещдоки» и покачала перед носом попугайского друга:
— Вот это на анализ можно?
— А поконкретнее?
Его глаза стали цепкими и внимательными. Я ответила прямо:
— Надо знать, есть ли токсические вещества, яды и прочее. И если есть, то какие.
Он поднял глаза к небу, зашевелил губами, в его бормотании мне послышались слова «спектрограф массы» и «хроматографичекий анализ», а потом бро снова уточнил:
— Сроки?
— Вчера, — усмехнулась я.
— Ха! Всем вчера надо! Ладно, по дружбе — пятьсот евро.
Торговаться я не привыкла, поэтому полезла в сумочку за деньгами, но Самир придержал мою руку, возопив другану:
— Сколько? T’es marteau ou quoi*?
— Так, Самир, мы не на базаре! Срочность, амортизация аппаратов, расход химикатов плюс моя зарплата и надбавка за риск. Прикинь, меня застукают и попрут?
