— Нам надо поговорить, — наконец сказала я. И даже голос не дрогнул. Мне можно гордиться выдержкой.
— О чём, Альошка?
— О важном. Видишь ли… Я не та, за кого себя выдаю.
— Давай поговорим об этом потом, когда я выйду из больницы, — он сжал мою руку, улыбнувшись, но я качнула головой:
— Тогда будет уже поздно, мой маркиз… Я аферистка. Воровка.
— Зачем ты?
— Затем. Я приехала сюда не на отдых, а по делу. Вот это кольцо…
Я коснулась пальцем хамелеона, ощутила его твёрдость и холодность. Вздохнула.
— Я знаю, у кого и как ты его купил. Приехала за ним. Понимаешь, я украла его.
— Подожди, Алекс, о чём ты? Я действительно заказал этот перстень, дал задаток, посредник купил его и всё!
— Посредник не купил его. Возможно, хозяин перстня отказался продавать. Посредник нанял нас. Я украла кольцо. Но владелец каким-то образом вычислил меня и потребовал свою собственность обратно.
Всё это я говорила ровным, ничего не выражающим голосом. А внутри кричала, рыдала, умоляла поверить мне и простить… Злилась на себя. Ничего не могла с собой поделать. Избегала взгляда оливковых глаз. Умирала с каждым словом.
Антуан молчал, и я замолчала тоже. Нервы были так напряжены, что, казалось, ещё одно слово, движение, вздох — и они просто порвутся, самоуничтожатся. А потом маркиз спросил:
— Значит, наше знакомство не было случайным?
И снова навесил шторки на глаза. Это оказалось самым большим ударом для меня. Я могла бороться за кольцо, могла предать, ограбить, украсть ради спасения семьи, но видеть непроницаемый взгляд, как при первой встрече… Это было невыносимо. Но надо идти до конца. Я сама этого хотела.
— Самая первая встреча — случайность. Ты понравился мне с первого взгляда, когда мы столкнулись в магазине. И Наташу я встретила случайно… А потом… Пойми, мне НУЖНО вернуть кольцо! Необходимо. От этого зависят три жизни…
Антуан слабо шевельнул рукой, с усилием поднял её. На другой руке пальцы слушались плохо, возможно, из-за капельницы, но маркиз всё же сумел стянуть перстень и подал мне:
— Возьми. И уходи.
— Подожди, Антуан… — слабо запротестовала я, фиксируя мерцающие в свете больничных ламп блики на гранях бриллианта. — Я не закончила!
— Думаю, продолжать разговор смысла нет. Большое тебе спасибо за то, что спасла мне жизнь, что поймала отравительницу, что помогла мне в Париже… Спасибо за то время, которое мы провели вместе, но теперь нам лучше расстаться и больше не видеться. Извини, если я был груб с тобой, это не воспитание, а обстоятельства.
И Антуан закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен. Но меня это не устраивало. Я снова взяла его руку, пользуясь тем, что от слабости он не смог вырваться:
— Ты понравился мне сразу. Даже когда я не знала, кто ты. А потом… Ты не можешь себе представить те муки совести, что я испытывала. Хотя… Может, и поймёшь. Моя семья, мои дядя, брат, сестра, оказались в заложниках. Если я не привезу перстень вовремя, их убьют. Вспомни, сколько у меня было возможностей украсть кольцо и исчезнуть! Если бы ты не нравился мне, если бы я не хотела побыть с тобой подольше, разве осталась бы?
Антуан молчал.
— Я никогда не забуду время, проведённое с тобой… Никогда. Но я понимаю и принимаю твою позицию… Прости меня.
— Ты спасла мне жизнь, Алекс.
Бесцветный голос. Закрытые глаза под синеватыми веками. Всё же яд затронул его организм больше, чем я надеялась. Но маркиз поправится. Врач пообещал. Что же, мне больше нечего здесь искать. Он не простит меня. Он слишком сильно обжёгся на Николь, на проститутках, даже на Антинее… Я обманула его, глупо ждать прощения… Пора возвращаться к своей семье и своему бизнесу. Пока у меня ещё осталась хоть капля достоинства.
Я аккуратно взяла перстень с больничного одеяла. Так аккуратно, будто он мог меня обжечь или укусить. Положила в сумочку, в кармашек, застегнула его на молнию. Встала. Подумала, что стоит что-то сказать напоследок, но что? Вдох-выдох.
— Прости меня, Антуан. Прости, если сможешь и захочешь. Я не хотела причинять тебе боль. Я поступила глупо. Надо было украсть кольцо сразу. Тогда я осталась бы в твоей памяти, как очередная «наташа». Прости.
И быстро вышла из палаты.
Слёзы рвались наружу, горячие, отчаянные, горькие, но я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы загнать свои чувства внутрь, не показывать никому. Я сильная, я смогу. Теперь мне надо просто забрать свои вещи из замка и ехать в аэропорт. Забыть Антуана, забыть две недели с ним, забыть мимолётное ощущение возможного счастья. Это только игра. Главное — семья, кровь. Всё остальное неважно.
Коридор виделся мне длинным тоннелем в сумрачной пелене переливающихся всеми цветами радуги ламп. Неужели я всё же заплакала? Моргнув, прогнала слёзы из глаз и тут же налетела на кого-то, кто крепко удержал меня за руки. И знакомый скрипучий голос спросил:
— С вами всё в порядке, мадемуазель Алекс?
— Да, — всхлипнула я и тут же взяла себя в руки: — С ним всё будет хорошо, не волнуйтесь!
— Вас пропустили к нему?
— Я была очень настойчива, но вас пропустят обязательно, вы же родственник.
Я улыбнулась, храбро глядя в глаза деда:
— Мне надо идти. Спасибо вам за всё.
— До встречи, Алекс.
— Прощайте, — тихо сказала я и быстро пошла к выходу.
У больницы стояли такси с шашечками. Я открыла дверцу первого из них, села и сказала:
— Вильнёв-Лубе и побыстрее.
— Мадемуазель, для вас хоть на Луну! — широко улыбнулся молодой таксист, но я не поддержала беседу. Мне всё было противно. Я сама себе была противна. Хотелось умереть временно и возродиться уже дома, чтобы дядя сидел в кресле и читал газету, а мелкие играли в радужных пони и клянчили запрещённую Кока-Колу…
Велев таксисту подождать, я поднялась к воротам, почти по-хозяйски прошла по тропинке к домику, открыла дверь, сорвав розовую наклейку, оставленную полицией. Всё так и осталось, как утром — разобранная, мокрая от пролитого отвара кровать, яблоко с поцарапанным боком рядом с перевёрнутым стаканом, опрокинутые при сопротивлении столик и стул… Закрыв глаза, я словно прокрутила сцену ещё раз. Задыхающийся Антуан, злые, сумасшедшие глаза Антинеи, бросок, мышечное напряжение, захват, желание убить. Боль от боли Антуана. Боль от досады. Идиотка… Дура. Недоделанная сыщица!
Я потрясла головой, избавляясь от видений, и пошла на поиски своих вещей. Решила взять всё, что купил мне Антуан. Таков был договор, да и зачем оставлять ему память о себе? Нет, уходить — так навсегда и безо всяких сюрпризов… Зато ему не придётся выбрасывать мои шмотки или передаривать проституткам.
На сборы у меня ушло всего пятнадцать минут. Могла бы в армии служить, так дядя натренировал. Сумка, рюкзак плюс торбочка с документами — готова лететь домой. Только бы билет на самолёт остался. Не хочу задерживаться во Франции ни минутой больше.
