— Милавица, Люб… Милавица на Нарвской!
Катька шумно выхлебала стакан воды из-под крана, поморщилась и спросила:
— А у нас есть что покрепче?
Я только пальцем у виска покрутила:
— Ну, позвонили тебе, ну и что?
— Как что? Я же не отправляла резюме! Я вообще к ним не совалась без опыта!
— Игорь, — пробормотала я. — Кроме него, больше некому…
Катька уставилась на меня широко раскрытыми глазами, потом сказала очень тихо и очень чётко:
— Если ты не вернёшься к нему, я лично, вот этими руками, — она подняла перед собой скрюченные пальцы, — у-да-влю.
— Вот если он найдёт Аришке садик… — протянула я с улыбкой.
Катька отмахнулась:
— Да даже и без садика… Вот слушай, если ты ему не дашь, я дам!
Она глянула на меня сердито, и через секунду мы уже хохотали в голос. Даже Николай припёрся с недовольной рожей:
— Э, девицы! Вы мне работать не даёте! Даже Арина ведёт себя прилично — сидит и раскрашивает… А вы, две здоровые кобылы, маетесь дурью!
— Сам ты кобыл! — весело ответила Катька. — Я завтра на работу выхожу, вот и будешь сидеть с Аришкой целый день!
— Да ты что?! — удивился парень. — Кто тебя только взял?
— Кто надо, тот и взял, — загадочно улыбнулась сестра, манерно поправляя прядку волос. И у неё снова зазвонил телефон.
Я профейспалмила:
— Кать, вангую — это из садика звонят, у них внезапно нашлось место!
Конечно, я шутила, но сестрёна, ответив на звонок, посмотрела на меня испуганно и ответила в трубку:
— Да, разумеется, мы ещё хотим в ваш садик!.. В понедельник? Конечно! В понедельник в восемь утра, как штык! Спасибо… А… Скажите, это у вас просто вот так вот освободилось место?.. А, понятно… Нет, просто спросила! Спасибо ещё раз! До свидания.
Она отключилась и пробормотала:
— Ну, конечно, вот так взяли и ввели новую единицу… Случайно. Сегодня.
А я покачала головой:
— Ладно, так и быть, я согласна переговорить с Игорем. Походу, заслужил.
День я провела за судорожным осознаванием того факта, что теперь мне есть где работать над сумками, на чём работать, над чем работать, но не хватает материала. Поэтому, устроившись по привычке на кухне, поставив рядом уже распакованную, но ещё не опробованную машинку для кожи, я плотно зависла на телефоне. Авито, Алиэкспресс, а ещё оптово-розничные склады… Мне уже хотелось всего, сразу, чтобы можно было придумывать на ходу, кроить, метать, шить! Нужны и молнии, заклёпки, пряжки, карабины, кнопки… Подкладочная ткань, о-о-о! Нужно всё, много, а вдруг мне в голову придёт гениальная идея, а штучки нету… А ведь придётся потратиться на рекламу! Ладно, сайт мне по блату сделает Коля, а я ему сварганю удобную сумку для ноута и планшета. Но всё равно надо как-то пиариться в интернете и по городу… Сплошные проблемы! Но такие… вкусные, что ли, приятные! У меня будет своё ателье!
Катя пришла из своей комнаты и встала посередине кухни. Просто встала, глядя на меня. А я её сперва даже не заметила. Была слишком занята фурнитурами… А когда заметила, спросила, наморщив лоб:
— Что?
— Ты издеваешься? — осведомилась сестра. — Ты на какой планете живёшь, дитя моё?
— На планете Земля, а что?
Без слов Катерина подошла к окну, отдёрнула занавеску и открыла створку окна, подвинув герань в горшке. Словно очнувшись, я увидела, что на улице уже вечер, уже темнеет и накрапывает дождик. А ещё…
Кто-то орёт за окном. И не просто орёт, а орёт песню.
— А любовь зараза не даётся сразу… Подарил ей розы, подарил сирень…
Я вскочила, чуть не уронив машинку, оперлась на подоконник, погрузившись в сумрачную влажную высь города. Вдохнула воздуха, которого резко перестала хватать, когда увидела у подъезда фигуру парня. Он был в костюме, держал гитару, рядом с ним стоял чёрный джип, на крыше которого лежали розы вперемешку. Игорь заметил движение, задрал голову и проорал на всю улицу продолжение, безжалостно терзая струны:
— А любовь зараза, не даётся сразу, под окном у Любы шляюсь третий день!
Катя заметила:
— Это уже вторая песня. Ты правда не слышала? Я думала, ты просто не хочешь показываться…
— Я увлеклась, — с улыбкой ответила, прячась за шторку. Отчего-то идиотская песня обрадовала меня больше, чем все сегодняшние подарки. Господи, кто-нибудь точно вызовет полицию… Разве можно так орать?
А Игорь закончил песню про Любу и, глотнув воды из бутылки, затянул песню… про Любу:
— По любви ли или от волненья… Я сгораю, ищу спасенья… Ты смеёшься, дуешь губы! Я нормальный, поверь мне, Люба!
Катька шуганулась от окна, пытаясь проржаться, а я только шикнула на неё:
— Перестань! Услышит же!
— Любка, если это не поступок — серенада под окном, — задыхаясь от смеха, прорыдала сестра, — то я уже не знаю, что тебе нужно!
— О-у-о, йе! О-у-о, йе! Я задену тебя за живое! — завыли под окном. Я зажмурилась, стараясь не хохотать, но это было невозможно, поэтому уже через секунду мы с Катькой ржали в унисон. А песня неслась над вечерним городом, пугая ворон и сердя дождевые тучи:
— О-у-о, йе! О-у-о, йе! Идеальным я буду с тобою, Люба!
— На твоём месте я бы никогда не ходила с ним в караоке, — утирая слёзы, посоветовала сестра. В кухню зашёл Николай:
— Хозяйканама, на твоём месте я бы пригласил сего менестреля в дом. А то ещё вдруг гроза грянет… Дождь он уже вызвал!
— Уйди ты, ради бога! — отмахнулась Катя, снова осторожно выглядывая в окно. — Интересно, сколько у него песен в запасе?
— Ты шикарна! Я красивый! Без тебя мне! Невыносимо! — настойчиво орал Игорь, а я стояла за шторкой и улыбалась. Внутри всё словно наполнилось жидким солнечным светом, который, казалось, мог согреть даже Северный полюс. Пусть поёт ещё, а я послушаю… Это всё-таки очень весело!
Но соседи, походу, оказались против. Женский голос слева крикнул сипло:
— Любка, если тебе такой мужик не нужен, я заберу!
Игорь аж поперхнулся, но мужественно продолжил серенаду:
— Сделай шаг, ближе, ближе! Сердца стук ты слышишь, слышишь?
— Любка, ёжтвоюмедь, — пробасил сосед со второго. — Услышь уже, а то некоторым завтра на работу! Пожалей парня, вон как старается!
— Правда, Любк, зови его чай пить, — согласилась и Катя. — Не дело так долго держать под окном…
— Я ещё не насладилась песней, — попыталась я упрямиться, но Николай подтолкнул меня к окну:
— Давай-давай, а то заберут в полицию!
Я махнула рукой Игорю, и он прижал струны ладонью, оборвав песню на полуслове. С улыбкой крикнула:
