Ведьма. Ведьма я, барсики! И не тронутая пока что фамильным проклятьем, о чём знает только Ромео. Но он, похоже, даже не подозревает, какую силу может легко высвободить и использовать безо всякого ущерба для здоровья нормальная среднестатистическая ведьма. А уж несостоявшийся матриарх, обученный с детства защитным и разрушительным заклинаниям… В общем, морок, морок, любопытство не порок, пошли искать новую жертву.
На лужайке перед домом царила вакханалия. Алла немного преуменьшила, когда сказала про орду детишек. На самом деле мелких котят было всего человек десять, но мне сначала показалось, что бегает, орёт, дерётся и скачет по уже слегка примятым стенкам лабиринта. Некоторые обернулись в свои пока ещё неловкие сущности — пара рысят и маленький пятнистый леопард. Меня два раза чуть не сбили с ног, поэтому я поспешила удалиться подальше от ватаги неудержимых детей и почти сразу же наткнулась на одного из братьев.
Он был уже в лёгком подпитии и на ногах стоял не слишком твёрдо. Наверное, поэтому ухватился за меня, обнял за талию и горячо зашептал на ухо:
— Моя пампушечка, мой сладенький пирожок с курятинкой… Как я соскучился, ты не представляешь!
Пампушечка? Я? Ах да, на мне же всё ещё морок! Я сейчас вижусь ему самым желанным существом на планете — невесткой моей, толстенькой мадам Хортовой-младшей. Значит, это не мой муж, а Валера. Я позволила ему опереться на меня и капризным тоном протянула:
— Ну, не здесь же! Столько народу!
— Ничего-о-о, — жаркий шёпот обжёг шею, а потом меня лизнули шершавым языком. По коже пробежался игривый озноб, но я твёрдо приказала тёмной стороне заткнуться и не отсвечивать. Позволив Валере увлечь меня чуть в сторону от лужайки, за кусты, и прижать к сосновому стволу, тихонько мурлыкнула в ответ:
— Ах ты негодный мальчишка! Эксгибиционист!
— Хочу тебя…
Рука его скользнула по моему бедру, задрав подол юбки, проникла под трусики, пальцы сжали ягодицу.
— Милая моя, нежная моя, сладенькая штучка!
Зубы царапнули кожу у ключицы, и я вздрогнула — кусается, гад!
— Перестань! Следы останутся…
— Настён, тебя никогда это не волновало…
Настя. Её зовут Настя.
— Там уже все пьяные, а до вечера зарастёт, — шептал мне в ухо парень, расстёгивая ремень одной рукой, а второй судорожно лаская найденный в глубине лона клитор. — И муж твой, как всегда, ничего не заметит…
Так, стоп. У Насти муж Валера. Значит, это не Валера? Ах ты кот помойный! Ромео! Он изменяет мне с женой брата! Поэтому и не стоит на меня! Я ведь не толстушечка-пампушечка-сладкий пирожок!
Я убью его!
Глава 6. Какая пьянка без белочки?
Нет. Не убью. Я превращу его жизнь в жалкое существование. Но не сейчас, потому что он лишит меня силы, а это преждевременно!
Из груди рвался крик, но я сдержалась, только оттолкнула мужа и очень быстро сбежала в глубину парка. Ненавижу придурка, ненавижу всю его семью!
Шам-ташам-илишам…
Шам-ташам-илишам.
Шам-ташам-илишам!
Я шла между сосен и тупо бормотала заклинание, стараясь не думать о возможных карах на головы барсов. Кошмарное семейство, какие нравы, какая аморальщина! Какое счастье, что я не родилась оборотнем! Какое счастье, что я ведьма! Шам-ташам-илишам вам всем… Мама, зачем? Куда ты меня отправила, в какое логово разврата? А ведь ведьм считают самыми коварными, самыми хитрыми существами! Да какое там коварство по сравнению с… этим! В моём роду супружеская измена считалась самым тяжёлым преступлением в семье. Ну, кроме убийства, конечно, но ведьмы друг друга не убивают. Мы вообще мирные, если нас не трогать.
Ноги меня не держали, и я присела прямо на землю под сосной. День медленно клонился к закату, и рыжее солнце — мой талисман — уже зевало на пороге горизонта. Ещё немного, и стемнеет. Но в дом я не вернусь. Не могу их всех видеть.
— Шам-ташам-илишам! — в сердцах бросила непонятно кому, непонятно зачем. Просто так, в последнем усилии успокоиться.
И тут же рядом что-то упало с дерева, едва не попав мне по голове. Я подняла взгляд, поискала того, кто решил сделать из меня Ньютона, но ветки только шумели на высоте, безразличные к моей боли. Пошарив в траве, в подстилке из прошлогодних иголок, я нашла орех. Белки! Вот же вредные зверюшки!
— Ну, где ты там? — позвала я вверх. — Спускайся, я отдам тебе твою добычу.
В ответ зашуршало, на меня посыпались кусочки коры. Неуловимое движение ловкого тельца, рыжего, как то заходящее солнце, но с сероватым отливом, заставило меня залюбоваться. Белка осторожно спустилась с другой стороны дерева, выглянула из-за сосны и сказала:
— Орех. Трава.
Подумала и добавила:
— Пожлста.
— Пожалуйста, — автоматически поправила я, глядя на белку широко раскрытыми глазами. Мать моя ведьма, это что, тоже оборотень?
— Пожалуйста, — повторил зверёк, словно запоминая для себя, и снова выдал по собственной инициативе: — Положить трава орех. Я взять.
— М-м-м, ты меня боишься?
— Опасность. Люди. Звери. Кусать вишенка, вишенка мёртвый.
— Я не укушу, — тихонько рассмеялась и протянула орешек на ладони. Белка приблизилась, постоянно шевеля носиком и красивыми усиками, протянула лапку с длинными аккуратными пальчиками и схватила орех. Прижала к груди и посмотрела на меня одним глазом:
— Не люди? Кто ты?
— Я ведьма, а ты?
— Вишенка.
— Это твоё имя? — удивилась я. Белка, которую зовут Вишенка — это почти эпично.
— Да. Нравится вишня, там косточки.
Я отметила постепенное увеличение словарного запаса зверька. Нет, это точно не оборотень. Может, шампанское палёное попалось, и теперь ко мне пришла «белочка»? Или я себе наилишамила… Великий Шабаш! Ведь каждая порядочная ведьма после восемнадцати выбирает себе фамильяра! И иногда это происходит совершенно случайно… Прабабка Юлиана рассказывала, что её фамильяром стала лисичка, которая случайно забрела в курятник. Прабабушка магичила там, чтобы куры лучше неслись — да, всякие глупости делали мои предки! — а сила колдовства пробудила в лисе интеллект и создала неразрывную связь с ведьмой. Может, и мой «шам-шам» сработал антенной для белки?
А как же Рыжик? Ну вот всё, буквально всё идёт шиворот-навыворот…
— Скажи мне, Вишенка, ты как относишься к магии? — осторожно спросила я у белки. Та навострила ушки, в два прыжка приблизилась и фыркнула:
— Магии не существует.
— А каким макаром, прости, ты разговариваешь?
— Разговариваю ли я? Может, тебе это только кажется?
Права белка. Я помотала головой, чтобы проснуться, если вдруг окажется, что я сплю, но ничего не произошло. Тогда я больно ущипнула себя за мякоть руки. Стало больно, только и всего. Нет, я не пьяна, не в дурмане кошмара, а белка разговаривает.
