— Тебе это всё равно не грозит.
Я снова закрыла глаза. Какой он всё-таки противоречивый… То с другой бабой спит, то ухаживает за мной, как за больной! Вот что у него в голове? А рука такая нежная… Будто даже пушистая, он решил обратиться, что ли? И как же хочется, чтобы всё это было не понарошку, не из-за дурацкой игры в жену и мужа, а по любви… Ведь может быть ласковым и хорошим, когда захочет! Или он притворяется, только чтобы подлизаться?
Я открыла глаза, приподнимаясь на локте, но всё ещё прижимаясь щекой к ладони Ромео. Он чуть помедлил, но не позволил мне рассмотреть что-либо в его взгляде — наклонился и коснулся губами моих губ. Дрожь охватила тело, неостановимая и томительная. Рука мужа скользнула в глубину волос, завладела затылком, не позволила отстраниться от жадного поцелуя, и вновь я поддалась, сама не понимая, что на меня нашло. Злость и обида растворились в захлестнувшей разум страсти… Пожалуй, я даже прощу его… Да, прощу, если он будет любить меня лучше, чем своих кошек и человечек…
Когда он оторвался от моих губ, я была готова даже распрощаться с ведьминской силой, так сильно хотела продолжения. Но Ромео отстранился, облизнувшись, сказал хрипло:
— Мне надо выпить. Не думал, что всё зашло так далеко…
На его лице выцветал вновь появившийся узор из зелёных ползучих стеблей и лиловых колокольчиков. Опять эта странная татуировка! Почему я, как обычная тупенькая девчонка, забыла спросить у тётки о происхождении и значении сего ритуала?! Почему размышляю о глупостях вместо того, чтобы интересоваться действительно важными вещами?! Тоже мне, несостоявшийся будущий матриарх!
— У тебя узор на лице, — я тоже облизала губы, пытаясь удержать вкус его языка. Ромео бросил взгляд в зеркало и побелел. Словно весь его загар в момент сошёл. Ну, чего пугаться снова, ведь было уже! Было и пройдёт.
— Прости, — пробормотал он, пытаясь вытереть блёкнущую татушку, и попятился к двери. Через мгновение я осталась в комнате одна. Да что ж такое? Только настроишься на секс, только примешь важное решение, как сразу всё прекращается! Почему, о великий Шабаш, мне в мужья достался такой слабак и трус? Мучайся теперь с ним всю жизнь…
Посмотрев на поднос, я с отвращением отвернулась от красной рыбы в соусе и тяжко вздохнула, снова укладываясь на подушку. Дерьмо, а не брак. Совсем не так я себе представляла всё это. Ох, не так.
Ромео вернулся минут через двадцать. Конечно, сна у меня ни в одном глазу не было, поэтому я обернулась на звук открывающейся двери и удивилась, оглядев мужа:
— Зачем ты переоделся?
На нём был костюм с галстуком вместо демократичного тонкого пуловера и джинсов. Костюм, который Ромео надел, приняв душ в городской квартире сразу после секса с овцой и водопада вонючего содержимого вазы. Та-а-ак…
Тёмная сторона весело захихикала и предложила: «Надо убить одного из двоих, тогда и ошибок не будет!» Светлая профейспалмила, как это теперь часто с ней случалось, и пробурчала: «Маячок привязать к обоим, и никакой жестокости». Отличная идея. Сигнальный маячок из двух разных заклинаний подскажет в следующий раз, который из братьев собирается меня поцеловать.
Ну, или, как вариант, можно побрить Ромео налысо.
— Юленька-Лапуленька! — ядовитым тоном произнёс мой муж, открывая дверцу шкафа. — Разуй глаза — я ещё не переоделся.
— Хорошо, — покладисто согласилась я, откинувшись на подушку. Стоп! А почему одинаковая татуировка появляется у обоих близнецов?
«Потому что они близнецы», — вежливо подсказала светлая сторона.
«Мерси боку, капитан очевидность!» — подколола её тёмная.
Какого шабаша, что здесь происходит? Неизвестная мне магия безо всякого следа магии. Пылкая страсть Валеры. Постоянный кобелизм Романа. Волчица в клане ирбисов. Необращённая домоправительница. Дух, не поддающийся экзорцизму, или непонятная сущность. Сны тёти Фотиньи…
Завтра я куплю колоду Таро. Хватит, надоело вслепую тыкаться, как кутёнок в стену. И обязательно свяжусь с мамой. Даже если мне не надо знать совершенно секретные проекты клана, я хочу быть в курсе собственной жизни и особенностей той семьи, в которую меня подкинули насильно.
Влажное тело Ромео скользнуло рядом под одеяло, и я вздрогнула. Ни о какой страсти речи уже не шло, я была слишком сердита для этого. А когда он нерешительно обнял меня, отодвинулась резко и воткнула между нами середину одеяла:
— Нет уж! Пока ничего ты не получишь! Я сказала — спать в одной постели, а не заниматься любовью.
— Сама не знаешь, чего хочешь, — пробурчал Ромео и отвернулся. А я так и не смогла понять по голосу — рад он или расстроен таким поворотом.
Ещё часа два я проворочалась без сна, то на спине, то на боку, то полусидя. А, когда наконец уснула под вялый спор тёмной и светлой стороны о способах распознавания абсолютно похожих людей, меня разбудил стук в окно. Громкий, словно что-то с налёта врезалось в стекло. И звон этого самого стекла, усыпавшего осколками дорогой ковёр спальни.
Ромео, метлу ему в зад, только пошевелился, бормоча спросонья неразборчивые ругательства, а я вскочила, метнувшись к окну. Прохлада летней ночи заставила накинуть халатик, а чувство самосохранения — вооружиться тяжёлым бронзовым подсвечником. Наперевес с импровизированным оружием я рявкнула в темноту разбитого стекла:
— Кто здесь? Кто хулиганит?
— Простите, ради Шабаша! — ответил мне тонкий и чрезвычайно странный голосок. Присмотревшись, я заметила на карнизе встрёпанную сову с перьями, торчащими из головы на манер ушек. Говорящая птица, но не оборотень. И, похоже, совсем даже не фамильяр. Не спрашивайте, откуда я узнала. Это на уровне интуиции.
— Что тебе здесь надо? — я опустила подсвечник. Глаза привыкли к темноте, и я разглядела кожаные браслеты на лапах. Браслеты с кольцами, на которые цепляют цепь. У-у-у, это подозрительно!
— Простите, — повторила сова, не мигая. — Это мой второй день… Я ещё не совсем освоила технику посадки.
— Наказание отбываешь? — сочувственно спросила я.
— Ух-ху, — она растопырила перья на спине, приподняла крылья и покрутила круглой головой: — Завалила посвящение. Шестимесячная отработка в курьерской службе. Вам это… письмо.
Приподняв большую когтистую лапу, сова подала мне свёрнутый в трубочку пергамент, перевязанный красной ленточкой и заклеенный печатью, на которой красовались две переплетённые телами змеи, кусающие друг друга за хвосты. Если это то, что я думаю…
Нервно оглянувшись на мужа, я поймала его подозрительный взгляд. Прищурившись, Ромео спросил:
— Ты разговариваешь с совой?
— Я филин, — буркнула ночная гостья. Я машинально повторила:
— Она филин.
— Она не может быть филином! — фыркнул Ромео. — Филин мужского рода!
— Хам, — пробормотала сова-филин и покосилась на меня: — Простите.
