— Ну что, запыхалась, пока поднялась? Чаю хочешь?
— Ты героическая женщина, Наталь! Как ты преодолеваешь пять этажей вверх-вниз и, наверное, не один раз в день?
— Пыхтя и отдуваясь, как же ещё, — рассмеялась Наталка, фыркнув на прядку тёмных волос, упавшую на лицо. Рыжее доело шоколадку и дёрнуло маму грязными пальцами за майку:
— Мам, мам, я ещё хочу!
— Хватит на ночь, — строго ответила Наталка. — Давай, зубы чистить и спать.
— Завтра ж воскресенье!
— Ну и что? А послезавтра, между прочим, понедельник! Вперёд, в ванную!
Когда ребёнок, бурча, поплёлся исполнять приказ, Наталка повернулась ко мне и махнула рукой:
— Совсем умоталась с ними! Ну пошли, платье померишь.
— Да я сразу надену, уже полвосьмого, а у меня в восемь свидание-
— А давай, облачайся! — Наталка показала на платье, которое разложила по двуспальной кровати. — Размер вроде твой, а я уже не влезу, даже после родов.
Платье было простым, но шикарным. Сшитое из эластичной ткани, очень тёмно-серого цвета с отливом в грозовые облака, длинное и узкое с разрезом на боку, с чем-то вроде прозрачной пелеринки… Обалденное платье! Наталка насладилась произведённым эффектом и направилась обратно в коридор:
— Ты одевайся, я на кухне буду.
Сбросив шмотки, я ввинтилась в платье, как змея, которой стало жалко старой шкуры, и она обратно в неё вползла. Село, как родное! Обняло, согрело мгновенно, пелеринка, вшитая в бретельки, облачком окружила плечи, и я с удовольствием посмотрелась в зеркало огромного шкафа. Блин, я бы его даже купила, если бы работу не потеряла! Хотя… Спрошу, сколько Наталка за него хочет. Если не очень дорого, то и куплю. Посмотрю, как оно поведёт себя в боевых условиях.
Даже сама рассмеялась, вспомнив примерку другого платья. То оказалось крепким, а это надо поберечь.
— Наталь, сколько платье продаёшь? — я вышла в кухню, держа в руках свёрнутые джинсы и майку.
— Вау! Глинская, сидит, как влитое! — восхитилась Наталка от стола. Потом сунула младшему чуду, сидевшему в детском креслице, бутылочку с молоком и принялась вертеть меня в разные стороны, поправляя там и сям. — Серьёзно, оно будто на тебя сшито! Слушай, две тысячи дашь, и оно твоё! Вот честно, для тебя не жалко!
— Продано, — я вытащила кошелёк и отсчитала подруге две тысячи. Потом сунула пятьсот рублей сверху и кивнула на рыжее чудо: — Купи им что-нибудь от меня, а то ведь я и не знала, что у тебя такая орава! И все рыжики!
— В папу, — гордо объявила Наталка, пряча деньги. — Прямо как ксерокс, и даже тест на отцовство делать не надо!
— Удобно, ага, — прыснула я. — Хотя даже не понятно — мальчики или девочки, шевелюры у всех…
— Не поверишь, одни сплошные девчонки, — пожаловалась подруга. — Надеемся на мальчика.
— А УЗИ что?
— А ничего. Прячется. Весь в отца!
— Желаю вам мальчика, — искренне сказала я, а потом глянула на часы: — Ой, всё, бегу! Опаздывать нехорошо.
В коридоре раздался громкий бас:
— Так, так, кто у нас дома, а кого нет?
— О, папка наш вернулся! — Наталка аж засияла. — Как раз и поздороваешься с ним!
Я обернулась к двери и рассмеялась:
— Ну конечно! Как я сразу не догадалась? По рыжим шевелюрам можно было бы…
— Юлька, привет, — большой и толстый рыжий мужчина шагнул и обнял так, что мне стало страшно за свои кости. — Давно не виделись, а ведь живём в одном доме!
— Зайцев! Ты ещё больше потол… в смысле, похорошел! Наталь, он всё такой же клоун, не изменился?
— Ещё хуже стал, — фыркнула Наталка.
Девочка в креслице залопотала на своём языке, протягивая ручки, и Зайцев взял её, посадил на локоть и спросил:
— Ну как? Похожа?
— Одно лицо, — подтвердила я.
— А это платье я знаю, — вдруг сообразил бывший одноклассник. — Наталь, твоё же?
— Продала Юльке, ей нужнее. Она сегодня на свидание идёт! Правда, не говорит, с кем.
— О, а я, кажется, догадываюсь, — хмыкнул Зайцев. — Видел, видел. И платье прямо в тему!
Он принял загадочный вид, и я даже не стала спрашивать, что он там видел. Небось, Кузю встретил… В тему ему платье! К чему в тему-то? Кузя купил машину? Для такси я слишком хорошо одета!
При мысли о невероятном свидании, о котором я ровным счётом ничего ещё не знаю, возбуждение расцвело внутри, как папоротник в ночь на Купалу. Что же придумал Кузя на этот раз?
Глава 14. Фонари – это маленькие звёзды на небосводе города…
17 августа, суббота
Зайцев оказался прав: платье было очень даже в тему тому, что я увидела, спустившись во двор. Вот как раз двор и наши прекрасные разномастные домики были абсолютно не в тему. Ибо как может быть в тему обычному питерскому дворику шикарный белый лимузин?
Кузя стоял рядом и курил. Невысокий, обычный, самый обычный парень. Вот почему он никогда не носит «униформу» сисадминов? Свитер, джинсы… Нет, он в костюме, конечно, не в смокинге, но всё равно. Даже галстук напялил! Расслабленный узел, модная небрежность, но галстук!
— Кузя, ты ли это? — со смехом спросила я, подходя. — И что это за кошмар?
— Это я, — скромно ответил друг, выбросив окурок. — А вот ты не романтична, Глинская. И это вгоняет меня в депрессию. Обозвать лимузин… Роллс-Ройс! кошмаром… Садись.
Он распахнул передо мной заднюю дверцу, и я на выдохе забралась в это чудо техники. Платье придержала рукой, чтобы не задралось, но Кузя придал мне ускорения, шлёпнув по заднице:
— Копаешься, а часики тикают! У этого кошмара почасовая оплата!
— Сколько? — испугалась я, оглянувшись, но Кузя уже захлопнул дверцу и сел рядом:
— Не твоё дело!
Машина тронулась с места, и меня сразу же обняли тёплые руки. Музыка, заигравшая в салоне, была старой и вечной — сборник романтических мелодий, популярных ещё до моего рождения. Она тоже оказалась в тему — к платью, к лимузину, к мужчине рядом. Кузя сбросил пиджак, стащил галстук и достал из углубления с колотым льдом бутылку шампанского:
— Сегодня мы шикуем по-настоящему!
Глядя, как пузырьки наполняют бокалы, я улыбнулась:
— В честь чего?
— В честь тебя, красота моя неземная! Я же должен тебя утешить и подбодрить, тебя вон уволили…
Я взяла бокал, фыркнула, чувствуя, как машина поворачивает и набирает ход. Сказала:
— Не уволили, а сократили!
— Результат один. Давай, за тебя.
— Ну давай за меня, — согласилась я, и звон наших бокалов утонул в гитарном пассаже из музыкального центра. Шампанское взбодрило миллионами взрывающихся на языке пузырьков, а потом мои губы были взяты в заложники. Кузя как будто решил не ждать, когда мы приедем, а начать прямо в лимузине. Я оказалась на боковом диванчике, который был достаточно широк, чтобы заниматься этим. Как кровать… Или…
