И мы качались на волнах, соединённые в порыве, ноги замком на спине, руки, обнимающие плечи, губы в губы, дыша одним воздухом, живя одной жизнью… Долго, упиваясь друг другом, согревая друг друга и любя.
Шампанское отчего-то быстро закончилось, и Кузя открыл вторую бутылку. Разлив по бокалам, подобрал с пола штаны:
— Юлька… Это надо будет повторить!
— Да?
— Ага.
— Повторим, — усмехнулась я в пузырьки.
Кузя снял трубку ретро-телефона, висевшего в салоне на стенке, и сказал:
— Толян, код двенадцать.
— Бр-бр-бр.
— Вас понял.
Трубка вернулась на место, а я рассмеялась:
— Что такое код двенадцать?
— Сейчас увидишь, — многозначительно пообещали мне.
И я увидела. Но сначала мне сунули мобильник и велели:
— Записывай видос для рефери!
Лимузин тормознул, Кузя застегнул ремень на штанах, одёрнул пиджак и выскочил в моросящий дождик, в ночь, куда-то на проспект. А я нашла камеру, нашла на полу платье, прикрылась им и принялась говорить в камеру:
— Мирусь, если ты смотришь это видео, знай — меня заставили! Короче, мы тут сидим в лимузине, и в лимузине классно. Широкий диванчик, качает на ходу… Наверное, в поезде лучше, но в поезде мы ещё не пробовали. Ну вот, что ещё сказать не знаю, чокнемся лучше.
Я показала бокал на камеру и отпила глоток.
— Десять секунд есть? Всё, Мирусь, чао!
Дверца машины распахнулась, и на меня упали брызги с букета. Свежие, розовые, нежные лепестки пионов наполнили салон ароматом лета, а я с детским восторгом воскликнула:
— Цветы-ы-ы!
— Это и есть код двенадцать, — фыркнул Кузя, отряхнувшись, как собака. — А у нас ещё есть полчаса. Куда съездим?
— Никуда, — ответила я, притягивая его к себе, сминая глупый букет между нами, целуя в губы. — Давай просто останемся здесь.
— Давай, — согласился он, вновь наполняя бокалы. — За нас.
Глава 15. Исход и волнения
18 августа, воскресенье
Я проснулась утром от благостного чувства покоя и беспричинной радости. Хотелось улыбаться и — о боже! — петь… Как будто я была Золушкой, или кто там с птичками пел в лесу? У меня же под рукой была лишь одна Муха, которая грела подушку. Обняв сонную кошку, я принялась её тискать, несмотря на недовольство и сопротивление. Я была готова осчастливить весь мир, даже насильно.
Наверное, потому что вчера меня осчастливили, не считаясь с моим мнением.
Я хотела валяться в постели и думать о Кузе. Но даже в воскресенье надо было вставать и дать Мухе поесть, убрать её лоток, а потом начать, наконец, заниматься делом.
Убрать квартиру!
Воскресная уборка стала для нас с Женькой традицией. Мы надевали растянутые треники и свободные майки, подвязывали волосы старым чулком — как в советских фильмах — и драили, вытирали, подметали, складывали. Но сегодня ситуация осложнялась сразу двумя вещами. Женьки не было дома, зато были тётка и кузина, которые бессовестно дрыхли. На кухне я сварила себе турку кофе и набрала номер сестры.
Женька не отзывалась.
Я вымыла посуду, вытерла её, сложила в шкаф и снова набрала.
Женька упорно не отзывалась.
Я начала злиться. Ведь времени уже пол-одиннадцатого, тётя Оля просыпается в шесть и зимой, и летом, чтобы кормить скотину, при этом весело гремит вёдрами. Спать, когда она не спит, невозможно. Так чем занимается эта мелкая балда?
Так я злилась примерно до обеда. В этот прекрасный момент дня мои прекрасные во всех смыслах гостьи наконец продрали глаза и, почёсываясь, позёвывая, вползли в кухню. В мою чистую и отдраенную кухню!
— Ох, как же я выспалась! — лучезарно заявила тётка. — А ты что тут, прибираешься? Не надо было, я ж вчера…
Мысленно шлёпнув себя ладонью по лбу, я распечатала новый рулон бумажных салфеток и со стуком поставила на стол. Прежний рулон послужил для уборки срача, который развела тётка. Хозяйкой она была так себе, да и в деревне меньше уделяют внимания чистоте в углах. Но это не оправдание!
Хоть бы Женька уже нашлась, что ли… Я начала волноваться. Телефона у тёти Оли нет. А соседских номеров я не знаю.
И вот что мне делать? Хоть бросай всё, покупай билет на электричку и тащись в деревню! Если гора не идёт к Магомету…
Я уже почти решилась, как в дверь позвонили. О, неужели Женька вернулась? О том, что у сестры должны быть ключи, я начисто забыла. Вспомнила только когда уже открывала замок. Может, она их потеряла?
Но за дверью стояла не Женька.
— Юляш, что ж вы про меня забыли-то?
— Тётя Оля?
— Я что, та изменилась? Ты меня не узнала?
Тётя прошла коридор и наклонила голову, подозрительно глядя на меня. Потом спросила:
— Ну, а где эта засранка, которая обещала мне помочь с закрутками? Загуляла и не приехала!
— Как не приехала? — мне даже показалось, что я сразу не поняла. Переспросила: — Женька не приехала к вам?
— Нет, дорогая моя! Поэтому я всё закрутила сама и вам привезла. Держи сумки-то!
Я машинально взяла две сумки и охнула, чуть не уронив их.
— Осторожно! Там же банки! — охнула и тётя Оля. — Ой, дай уже сюда, я на кухню отнесу!
Отобрала у меня сумки и потащила к кухне. Я нахмурилась. Где же Женька пропадает, если не у тёти Оли?
— А ты что тут делаешь, скажи на милость?
— Ольга, привет! И я рада тебя видеть!
По голосу я поняла, что обе мои тётушки сейчас подерутся, и поспешила к ним. Но толстая тётя Лена перед щупленькой тётей Олей не имела ни одного шанса. Та наступала боевым петушком:
— Припёрлись? Живёте тут? Сколько они тут уже торчат, Юль?
— Четыре дня… — растерянно ответила я. — Нет, пять уже.
— Мы за общежитие приехали договориться, — защищаясь, тётя Лена схватила с плиты сковородку. — Вот, к девочкам… Больше ж не к кому!
— Договорились? — ядовито осведомилась тётя Оля, и тётя Лена помотала головой.
— Сегодня собирались, — подала голос удивлённая Галка.
— Сегодня воскресенье, детка, и в общежитии никого нету!
— Ну, завтра тогда…
— Вещички собирайте и выметайтесь отсюда! — жёстко велела тётя Оля, подкрепив свои слова выразительным жестом. Я покачала головой. Во-первых, почему она так рычит? Во-вторых, как у неё так получается? Тётка с Галкой совершенно незаметно испарились из кухни, и я услышала шорохи и негромкое переругивание из зала в мою комнату.
