– Аха-ха! Реально?
– Да! И предложил свою помощь.
– Ой, не могу. Надеюсь, ты согласилась?
– Нет.
– Жалеешь?
Мы опять рассмеялись.
Наши разговоры продолжались ещё около часа. С Ниной хохотать можно было бесконечно, она всегда отлично поднимала мне настроение, но завтра нужно было рано вставать. Когда, наконец, подруга уснула, я отвернулась к стене, закрыла глаза и окунулась в тишину.
«Наверное, Макс сейчас обнимает эту Алису» – промелькнула мысль у меня в голове.
А я тут, одна.
Но не успела об этом подумать, как что-то внизу зашевелилось, а затем запрыгнуло мне на кровать.
– Даже не думай. – Остановила я Пупсика. – Подушка – моя, ты спишь в ногах, усёк?
Он неохотно замер, а затем послушно опустился на постель возле моих ступней.
– Вот так-то лучше.
Но продолжалось это недолго: как раз, когда я начинала проваливаться в сон о солёных морских волнах и красивых глазах Радова, возле моего лица приятно запахло шампунькой. Затем что-то защекотало шею, засопело возле моего уха, но… сопротивляться уже не было сил.
Глава 28
Когда я проснулась, Нины уже не было в комнате. Если позволяли обстоятельства, подруга обычно спала до обеда, поэтому ранний подъём был для неё чем-то новым и… странным.
Я встала, привела себя в порядок, надела платье и пошла разведать, куда же она могла смыться.
– Привет, бабуль. – Обняла бабушку, сидевшую в кресле-качалке на первом этаже.
Она прижалась к моему животу, легонько, насколько позволяла сила в её морщинистых руках, и сжала меня за талию.
– Как дела? Какие новости, Кариша? – Улыбнулась она.
– Всё хорошо. Вот, проснулась, не могу никого найти. Не знаешь, где все?
Бабушка задумалась, но тут со двора послышался звонкий лай.
– Кажется, они в беседке. – Вдруг прояснился её взгляд. – Твоя подружка со своей Моськой тоже пошли туда. Слышишь, как лает?
– Ага, спасибо, бабуль. – Я наклонилась и поцеловала её в дряблую щёку.
– Ты уже завтракала? Покормить тебя?
– Нет-нет, сиди. Я сама. Я справлюсь. – Заверила я.
И беспокойство, вдруг родившееся в её взгляде, моментально растворилось.
Я на цыпочках пробралась к двери, ведущей в сад.
– Нет. Нет. – Слышался голос отца. – Нет, так не пойдёт. Ты ничего не получишь, пока не сделаешь так, как нужно мне, ясно?
Опять отчитывает Вовку, всё понятно.
– Сидеть! Сидеть, я сказал.
Ну, ведь точно.
А-а-а, нет – я нашла его взглядом.
Отец сидел под абрикосовым деревом, а возле него крутился неугомонный Пупсик.
– Вот так, дружище, а теперь получай своё лакомство. – Довольно улыбнулся папа, когда пёс прижал свой вертлявый зад к земле, и протянул ему кусочек какого-то корма. – Молодец, Тузик!
– Он – Пупсик! – Раздался откуда-то голос Ниночки.
– Точно.
Я повернулась и увидела их с мамой в беседке под тенью навеса. Они расположились возле настоящего пузатого самовара в окружении десятков каких-то склянок и кастрюль, и с моей наблюдательной точки не было видно, чем они там занимались.
– Вот, смотри. – Поучала мама. – Абрикосы мы берём специально немного недозрелые, а вишню наоборот – спелую.
– Поняла. – Кивнула Нина, поправив красный фартук, повязанный у неё на груди.
Я вышла и двинулась им навстречу. Солнце ещё не было в самом зените, но припекало уже знатно. В воздухе стояла тяжёлая, душная влага.
– Абрикосики мы с тобой разделили на половинки и убрали из них косточки. – Продолжала моя родительница, указывая на чашки. – Из вишни Серёжа тоже удалил косточки. Теперь нам нужно налить воду в сахар и приготовить сироп для варенья.
– Чем занимаетесь? – Спросила я, входя под навес.
Обе как по команде вздрогнули.
– Ой. – Мама схватилась за сердце. – А мы тут не шумим, чтобы ты выспалась, как следует.
– Доброе утро, дочь! – Махнул мне отец.
– Доброе, пап! – Прищурилась я, прячась от косых лучей солнца. Села за большой, деревянный стол и уставилась на склянки. – Я выспалась. Оказывается, ужасно приятно просыпаться в родном доме.
– А мы тут варенье варим. – Улыбнулась Нина, придвигая ко мне таз с абрикосами. Ноздри защекотал приятный фруктовый аромат. Сразу вспомнились детские годы, когда можно было наедаться ими до такой степени, что трудно становилось дышать. – И чай тебе заварили. Мятный.
– Там ещё листья ежевики и шиповника. – Мама бросилась к самовару, налила в красивую белую кружку чаю, устроила её на белое блюдце и поставила передо мной. – А Ниночка тебе бутерброды к завтраку сделала. Да, Нин?
– Да.
Это шутка? Я бросила полный недоумения взгляд на подругу, и та убрала с одной из тарелок салфетку. На ней лежали аккуратные круглые бутербродики с сыром, авокадо и зеленью.
– Ух, ты ж… – Мои брови полезли на лоб.
Дома Нина без чужой помощи даже хлеб не нарезала бы.
– Я старалась. – Засияла она. – Твоя мама научила. – Они переглянулись, и Нина добавила: – Вот варенье сейчас научусь варить, а дома сама буду пробовать. Я в детстве любила крыжовенное, но моя мама никогда не рассказывала, как его делать. Кажется, она вообще покупала его в гастрономе… – Подруга пожала плечами.
– Ты ешь, ешь, а то сейчас мухи налетят. – Улыбнулась мама и бросила взгляд на отца. – То есть, родственники понаедут.
– А где, кстати, Вовка? – Огляделась я, усаживаясь удобнее.
– Они с Наташей укатили в аэропорт, встречать её родню. Часа через два вернутся. Я вот мясо замариновала, к их приезду пожарим.
– А что у неё за родня? – Спросила я, наклоняясь и втягивая ноздрями ароматы трав, отдавших все свои соки чаю.
– Да простые люди: мать – педагог, отец – нефтяник. В смысле, обычный буровой мастер. Трое детей: Вовкина Наталья и двойняшки – Митя и Маша. Им по десять лет. С ними приедет двоюродная сестра Наташи – Ольга со своим новорождённым ребёнком, а ещё лучший Наташин друг – Григорий. Она сказала, они с ним с детства дружны. И вроде всё. Остальная родня будет только к самому бракосочетанию.
– Ясно. – Хмыкнула я, взяв бутерброд. – Значит, весело будет. Кстати… раз уж тут Вовки нет, я должна спросить.
– Спрашивай. – Сказала мама, занявшись сиропом.
Она поставила большой таз на огонь маленькой плитки и стала ритмично помешивать сахарную воду.
– К чему такая спешка, мам? Вовка что… скоро сделает тебя бабушкой?
