– Уж явно не в своих носках с кактусами и джинсовом сарафане. – Усмехнулась Нина, усаживаясь на стул напротив и оглядывая меня с ног до головы. – Купим тебе новые, классные шмотки, не переживай. Все должны увидеть, что ты взрослая, самодостаточная, независимая девушка, а я тебе подыграю. – Она наклонилась и понизила тон. – Только не вздумай никому там рассказывать, что до сих пор собираешь игрушки из киндеров.
– О, Боги! – Не выдержала парикмахер, услышав её.
– Вот именно. – Кивнула ей Нина.
– Я не коллекционирую! – Возразила я, сгорая от стыда. – Мне просто… жаль их выбрасывать!
– Да, поэтому ты и расставила их в ряд на книжной полочке. – Закатила глаза подруга.
– Они… они красивые! Да. И мне нравится иногда баловать себя шоколадом и смотреть, что попадётся внутри. Я люблю сюрпризы! Разве взрослые люди так не делают?
– Не-е-ет! – Дружно ответили из кресел все посетительницы салона.
– Не волнуйся, – успокоила меня Ниночка. Она закинула ногу на ногу. – Мы никому не скажем. И знаешь что?
– Что? – Я поджала губы.
– Думаю, тебе стоит поступить как каракатица.
– Каракатица? – Мои брови в недоумении полезли вверх.
– Да. – С заговорщическим видом кивнула подруга. – Я вчера видела по телеку передачу, там сказали, что каракатицы очень злопамятны. Если их в детстве атакует какой-то вид хищника, то в зрелом возрасте они предпочитают охотиться именно на этот вид хищников.
– То есть, мне стоит отомстить ему? – Догадалась я. – Влюбить в себя, дать надежду и бросить?
– Именно! Стань каракатицей: влюби его в себя и разбей его сердце!
– Да он…он – придурок! – Скривилась я.
– Да все мы – придурки. – Задумчиво вздохнула Ниночка. – И ищем тех, кто полюбит нас такими придурками, что уж теперь.
– Может, мне стоит позвонить Яну? Или написать? – После недолгой паузы предложила я.
– Хочешь написать бывшему?! – Лоб Нины затянулся презрительными складочками.
– Даже не вздумай этого делать! – Почти хором воскликнули клиентки салона и мастера.
Я вздрогнула.
Настоящая женская солидарность во всей красе.
– Хорошо. – Произнесла я и глубже нырнула в кресло. – Не буду ему писать.
– Еще немного, один финальный штришок. – После укладки сказала мастер. Она красиво рассыпала мои волосы по плечам. Они сияли и переливались естественным блеском. – Готово.
– Вау! – Обошла меня кругом подруга.
Я встала и покрутилась у зеркала:
– Красиво?
– Спроси у своего парня. – Посоветовала Ниночка.
– Какого?
– Вот именно. – Хмыкнула она.
– А вот сейчас было обидно… – Насупилась я.
– Обидно, когда щёки в маршрутке трясутся, а сиськи нет! – Парировала Орлова, подошла ближе и обняла меня за талию. – Смотри на своё одиночество, как на возможность. Это свобода, это независимость, перспективы. Вокруг столько классных парней, и они передерутся за право быть с тобой. Хочешь, выбирай любого, разве это не круто? На что тебе твой вшивый Радов? Пусть забьётся в угол со своими детскими обзывками и прикусит свой язык!
– Действительно очень красиво получилось, – сказала я, обращаясь к мастеру. – Спасибо вам большое!
– Да не за что. – Улыбнулась она. – Может, покажешь нам своего Радова?
– Э… – замялась я.
– Она не искала его в соцсетях. – Объяснила Нина.
– Так найди. Разве не интересно? – Настаивала девушка.
– Да, да! Найди! – Послышалось со всех сторон.
– Не знаю…
Но Ниночка уже достала свой телефон, вошла в одну из соцсетей и вбила в поиск имя и фамилию. Через минуту она негромко присвистнула, и посетительницы салона, соскочив с кресел, тут же подбежали к ней.
– Триммер мне в задницу! – Воскликнула моя мастер, глядя на фото, и прикрыла ладонью рот. – А он хорош…
Мне не хотелось проталкиваться сквозь толпу и лезть к дисплею телефона, чтобы выдать свой интерес, но на цыпочки я всё же встала.
– Реально хорош. – Голос Нины стал высоким, в нём почувствовался явный интерес, и это меня, надо признаться, немного укололо.
Нет, не немного. Меня укололо так, что я растолкала их локтями и тоже уставилась на экран. Со снимка на меня смотрела самоуверенная физиономия Макса, приправленная широкой, белоснежной улыбкой.
Гадов был всё так же по-мальчишески обаятелен, его темные глаза сверкали, а взгляд лучился озорством. Он ни капельки не изменился. Только стал ещё красивее. Ослепительно и бессовестно красив, чтоб его!
Настолько, что мне даже пришлось проморгаться, чтобы прийти в себя.
– Что-то он даже не возмужал. – Нарочито безразлично протянула я. – Совсем как подросток. Щёчки нежные и розовые, как попка младенца, стрижка дурацкая…
– Смотри, какая на этой фотке с ним блондинка! – Взвизгнула одна из клиенток салона. – Модель!
Нина открыла и увеличила следующее фото, и у меня моментально пересохло в горле. Они стояли на яхте, и какая-то грудастая мочалка с утиными губами прижималась к его плечу.
– Красотка… – с придыханием сказал кто-то.
– Его я понимаю, – пробормотала я, – а вот её – нет.
– Ты что, ты что! – запричитала толпа недокрашенных и недостриженных девиц. – Он классный!
Я отошла в сторону и замерла у зеркала. Поймала в отражении пронзительный Ниночкин взгляд и, поправив выбившиеся пряди, сказала:
– Не о чем переживать. У меня даже нигде не ёкнуло.
– Ага. – Сделала вид, что поверила мне подруга.
И моё сердце сделало в груди опасный кульбит.
Здесь не только новая причёска понадобится, но и новые туфли, новая осанка, новый запас смелости и желательно сразу новая Карина. А лучше две – про запас, а то, как бы первая быстро не сдулась!
Глава 9
– Да, мам.
– Ну, что, тебя ждать?
– Конечно, мам, мы с Ниной выезжаем сегодня на её машине.
В трубке зашуршало, затем раздался недовольный мамин голос:
– На машине?
– Да, ты же знаешь – я боюсь самолётов.
– Но два дня в дороге – это же опасно!
Огромная железная махина в небе представлялась для меня чем-то гораздо более опасным, чем автомобиль, двигающийся по шоссе, но я не стала спорить со склонной преувеличивать каждую мелочь мамой. Она прекрасно знала, что я боюсь высоты, но всякий раз делала вид, что слышит об этом в первый раз.
– Всё будет хорошо, мам, на ночь мы остановимся с Ниной в придорожной гостинице.
