Наличие друзей делает жизнь проще. Без вопросов. Одна из причин, по которой я открыл в себе внутреннюю силу, – у меня стало больше поддержки.
Благодаря своему опыту я придумал много способов, как улучшить школы. Я бы подготовил специализированные учебные программы для каждого ученика – особенно для тех, кто плохо себя ведет. Такие люди не видят необходимости слушать, если информация преподнесена им неправильным способом. Затем они находят сторонников, которые тоже не хотят учиться. Я также отвел бы один урок в день или в неделю для разговоров с учителем, чтобы выстроить с ним отношения. Учитель сможет выслушать и помочь ученикам разобраться в своих чувствах.
Чтобы избавить учеников от стресса, я бы избавился от тестов и тревожности, которая сопутствует им. В тестах ты только и думаешь о том, что если сделаешь определенное количество ошибок, то придется все пересдавать. Это сидит у тебя в голове, когда ты решаешь следующий тест, и мешает получить заслуженную отметку.
В начальной школе я не знал, что могу чем-то поделиться. Я предпочитал работать самостоятельно, так как не видел смысла в групповой работе. А теперь я понимаю, зачем объединяться в группы, потому что у меня есть друзья. Я уверен, что меня будут слушать и я могу внести свой вклад, поэтому делюсь идеями, которые способны что-то изменить.
Большинство людей считают, что стремление изменить жизнь – глупое. Они не понимают, что, если все будет по-другому, это может кого-то вдохновить. Школа предназначена для экстравертов, но больше всего в помощи нуждаются интроверты. Для нас там ничего нет. Поскольку все крутится вокруг социализации, общения и веселья. Я горжусь тем, что интроверт. Я знаю: даже если ты не социализируешься, ты можешь быть хорошим человеком. Ты можешь учиться. Можешь найти друзей. Ты можешь делать все так, как тебе удобно. И можешь стать причиной перемен.
КОРИ
«Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО ИНТРОВЕРТ. Я ЗНАЮ: ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ НЕ СОЦИАЛИЗИРУЕШЬСЯ, ТЫ МОЖЕШЬ БЫТЬ ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ. ТЫ МОЖЕШЬ УЧИТЬСЯ. МОЖЕШЬ НАЙТИ ДРУЗЕЙ».
Нина, 22 года, Шеффилд, Англия
«Моя мама умерла, когда мне было четырнадцать. Я страдала от анорексии, но даже в самые безнадежные времена чувствовала, что ее любовь живет где-то глубоко внутри меня».
НИНА
22 ГОДА, ШЕФФИЛД, АНГЛИЯ
МАМА НИКОГДА НЕ ХОТЕЛА, ЧТОБЫ МНЕ ПРИЧИНЯЛИ БОЛЬ, ПОЭТОМУ ОНА ОГРАДИЛА МЕНЯ ОТ ВСЕГО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО С НЕЙ, ПОКА ОНА БОРОЛАСЬ С РАКОМ.
Я не навещала ее в больнице, потому что была в стадии отрицания, а она не настаивала. Я узнала, что она умирает, за четыре дня до ее смерти. Мне было всего четырнадцать.
Многие из нас воспитаны с убеждением, будто дети уязвимы и хрупки, а взрослые знают лучше. Но правда в том, что дети знают и понимают намного больше, чем допускают окружающие, и детская ранимость навсегда остается в наших сердцах, будь нам 8 или 80 лет.
Оглядываясь назад, я понимаю, что во время маминой болезни я была полна отрицания и подавляла эмоции, что выплескивалось в гнев и саморазрушение. Помню, как однажды мама вернулась из больницы домой. Она выглядела по-настоящему нездоровой. Видеть это было тяжело, и я не понимала, как побороть все противоречивые эмоции, которые во мне вызывала ее болезнь. Помню, что накричала на нее из-за какой-то пижамы. На самом деле, конечно, все было не из-за пижамы.
Она сказала мне: «Я знаю, что ты сердишься». Я сказала, что нет, но знала, что она права. Думая об этом сейчас, понимаю: я страшно переживала, что произойдет со мной в эмоциональном и жизненном плане, если мой лучший друг и та, кто значит для меня весь мир, умрет. Я пыталась отрицать даже вероятность этого.
В последний раз, когда я видела маму, она корчилась от боли. На следующий день она умерла, а три недели спустя я попала в приемную семью.
Анорексия началась у меня еще во время болезни мамы, когда мне было около двенадцати лет. Ограничивая себя в еде, я получала ложное чувство контроля над маминой болезнью. После нескольких лет борьбы с собственной болезнью я твердо стояла на пути исцеления, хотя, к сожалению, в шестнадцать лет у меня случился рецидив и я попала в больницу.
Теперь мне ясно, что моя анорексия никогда не была связана с едой. Это был симптом депрессии, а еда стала инструментом, с помощью которого я старалась вернуть себе чувство контроля над происходящим в жизни. Для меня анорексия оказалась эмоциональной болезнью.
В больнице я начала справляться со своей болезнью так хорошо, что меня отпустили на двухнедельный буддийский ретрит. Пока я была там, на меня снизошло озарение и я поняла, что хочу поправиться, чтобы выписаться из больницы. Я осознала, что ограничения в еде не помогут мне почувствовать себя лучше, а вот лечение и перестройка жизни – да. Когда я вернулась из больницы, то освободилась и спустя три недели начала посещать колледж.
Такая сильная травма в юном возрасте вытащила бы меня из любого пузыря комфорта, в каком я могла оказаться. Это открыло мне глаза на то, что, каким бы красивым ни был мир, в нем очень много боли и борьбы. Поэтому надо усердно работать, чтобы помочь другим. Я научилась принимать все близко к сердцу, потому что знаю: что угодно может оказать влияние на кого угодно. Откуда бы мы ни были, мы обязаны заботиться друг о друге, даже когда чужая боль не касается нас лично.
Раньше я была человеком «все или ничего». Мне удавалось лучше всех радовать окружающих, я была спасителем для всех. А теперь я помогаю людям так, что это не вредит мне. Я использую боль, которую пережила, чтобы постараться облегчить участь других людей. Я работала в благотворительной организации, которая помогала детям в больницах. Организовала три конференции по вопросам охраны психического здоровья детей и выступила на радио, в больницах и на мероприятиях, посвященных ментальному здоровью. В будущем я хочу усыновить ребенка. Столько детей нуждаются в любви – и я могу подарить им эту любовь. А еще мне известно: тот, кого любить сложнее всего, нуждается в любви больше других. Сейчас я помогаю собирать средства для благотворительной организации, которая обеспечивает жителей сельской местности Кении чистой водой, санитарной и гигиенической помощью.
Я покорила базовый лагерь Эвереста и там открыла в себе страсть к горам. Когда я совершаю восхождение, то чувствую себя ближе к маме. Хотя я не верю, что умершие люди попадают в рай и сидят там на облаках, но, когда нахожусь высоко, рядом с облаками, мне кажется, что я становлюсь к ней ближе.
