Мосли все так же сильно заикался и в 1940 году, когда, закончив Итон, попал в стрелковую бригаду, поэтому ему разрешили ездить из казарм в Винчестере к Логу на лечение. Ему было очень нелегко: на параде он без труда подавал команды, а в обычной жизни заикался куда сильнее, чем прежде, и это не помогло ему избежать комиссии. Мосли не избавился от своего дефекта до конца жизни, но был очень признателен Логу и говорил: «Он дал мне уверенность в себе. Он дал мне надежду».
Атаки немцев на Лондон продолжались и достигли своего пика в ночь с 10 на 11 мая, которая оказалась самой смертоносной с сентября 1940 года, когда началась кампания. Менее чем за семь часов люфтваффе сделало 571 вылет и сбросило 800 тонн бомб, вызвав этим 2000 пожаров; 1436 человек погибли, 1792 серьезно пострадали. Неистовое разрушение началось в одиннадцать часов вечера, а сигнал отбоя прозвучал только на следующее утро, в пять часов пятьдесят минут. В этот раз почти весь Лондон попал под обстрел: целями немецких бомбардировщиков стали все мосты западнее Тауэрского, фабрики на южном берегу Темзы, склады в районе Степни и железнодорожная линия, которая шла на север от района Элефант-энд-Касл. Особенно сильно досталось Вестминстеру: аббатство и Дом правосудия получили повреждения, а в палате общин разгорелся пожар и обрушилась крыша.
«К утру от знаменитой палаты остались только черные дымящиеся руины, – вспоминал Уильям Самсон, во время войны служивший пожарным. – Барьер больше не преграждал путь посторонним. Места спикера не существовало. Скамьи, обтянутые зеленой кожей, обуглились и промокли насквозь. Всем известных затейливых, типично готических черт старого периода больше не было, а вместе с ними не стало и зала заседаний, и галерей для прессы, гостей и женщин»
[124]. По трети лондонских улиц нельзя было пройти, все железнодорожные линии, кроме одной, закрылись на несколько недель. К началу следующего месяца в Британии было разрушено более двух миллионов домов, причем больше половины из них – в Лондоне.
16 мая король посещал военное училище Сандхерст. В списке кадетов он увидел знакомую фамилию: это оказался Энтони Лог, который, проучившись два года на медицинском факультете в Лидсе, взял академический отпуск и в ноябре 1940 года получил офицерское звание в Шотландском гвардейском полку. Король попросил, чтобы ему представили Энтони, и они проговорили десять минут. О встрече написала австралийская газета Adelaide Advertiser, пояснив своим читателям, что это сын знаменитого на весь мир уроженца Аделаиды, работавшего на Харли-стрит специалиста по исправлению дефектов речи, который «оказывал помощь его величеству». На следующий день второй лейтенант Энтони Лог был отправлен в город Пирбрайт графства Суррей, где располагался учебный батальон шотландских гвардейцев.
Военная карьера Лори тоже шла в гору. Он дослужился до звания младшего капрала 1-го медицинского эвакуационного батальона войск связи, стоявшего в городе Каттерик-Кемп графства Северный Йоркшир, и теперь готовился получить офицерское звание. Среди рекомендовавших его был и старый друг семьи, подполковник Артур Уэйт, уроженец Аделаиды, герой Первой мировой войны, сражавшийся в АНЗАК – Австралийском и новозеландском армейском экспедиционном корпусе, директор автомобильной компании Austin Motor, победитель Гран-при Австралии 1928 года. Лори, писал Уэйт, был «человеком, во всех отношениях подходящим для указанного звания и исполнения любых обязанностей, которых от него может потребовать служба… цельность и прямота его характера не вызывают никаких сомнений». В июне Лори получил согласие на свой рапорт, а в сентябре его отправили в Сандхерст, на офицерские курсы в учебный центр бронетанковых войск; в феврале, по их окончании, ему присвоили звание второго лейтенанта. А в мае 1942 года у них с Джо родился второй ребенок – сын Роберт.
Валентин, напротив, пока еще не был призван, но каждый день сталкивался с последствиями немецких бомбардировок, заведуя ортопедическим отделением больницы Святого Георгия. Там он познакомился с Уайли Маккиссоком, одним из родоначальников нового тогда направления – нейрохирургии, – и решил пойти учиться под его руководством в больницу города Ливсден, близ Сент-Олбанса.
В середине мая блиц вдруг прекратился; потом Лондон и другие районы Британии еще страдали от налетов, но не было уже нескончаемых бомбардировок, как в предыдущие восемь месяцев. Причиной затишья стали события, которые разворачивались за тысячи миль восточнее. Решение Гитлера заключить в 1939 году союз со Сталиным было вызвано не столько желанием жить в мире со своим восточным соседом, сколько попыткой выиграть время. 22 июня 1941 года этот злосчастный альянс распался в один миг: по плану «Барбаросса» Германия вместе с другими европейскими державами оси и Финляндией вторглись на территорию Советского Союза. Три группы армий численностью свыше 3 миллионов человек, 150 дивизий и 3000 танков двинулись напролом вглубь советской территории, и это застало Сталина врасплох. Целью было уничтожение и самой страны, и коммунизма, чтобы Германия получила не только «жизненное пространство» (Lebensraum), но и доступ к стратегическим ресурсам, необходимым для сокрушения оставшихся врагов.
Когда утром Колвилл сообщил Черчиллю о вторжении, премьер-министр «довольно улыбнулся». Черчилль уже давно не жаловал коммунизм, но ничуть не сомневался, в чем заключаются интересы Великобритании. «Если бы Гитлер вторгся в ад, то, выступая в палате общин, я бы по меньшей мере выразил свое сочувствие дьяволу!» – сказал он Колвиллу. Тем же вечером он обратился по радио к нации. «За последние четверть века в мире не было другого такого последовательного врага коммунизма, как я. Я и сейчас не отказываюсь ни от одного своего слова по этому поводу, – заявил он. – Но преступления коммунистов меркнут на фоне того ужасающего зрелища, которое мы наблюдаем сейчас. Прошлое со всеми его трагедиями, неудачами и просчетами отступает на задний план». 13 июля Великобритания и СССР подписали соглашение об оказании друг другу «помощи и поддержки любого рода в войне против гитлеровской Германии». 21 августа первый британский конвой отправился в Мурманск, до мая 1945 года их было еще семьдесят семь; в конвоях участвовали примерно 1400 торговых судов, сопровождавшихся британскими, канадскими и американскими военными кораблями.
Войдя на советскую территорию, немцы стремительно двинулись вперед широким фронтом во много тысяч миль, от мыса Нордкап на севере до Черного моря на юге. В первый же месяц они окружили множество советских частей в районе Минска и Смоленска, а головные бронетанковые подразделения прошли две трети пути до Москвы и Ленинграда. К концу сентября был взят Киев, наступление продолжалось на восток и юг, к промышленному Донбассу на востоке Украины и Крымскому полуострову. Шли разговоры и об овладении главным «призом» – Москвой. Но тут в дело вступила суровая русская зима; немцы добрались уже почти до окраин столицы – так близко, что некоторые офицеры утверждали, что видели шпили Кремля, – но в начале декабря их остановили советские контратаки, а потом началось медленное отступление, мрачно напоминая о судьбе, более века назад постигшей здесь Великую армию Наполеона.
