Отношения Хардинга с королем и королевой становились все более натянутыми и в конце концов закончились его увольнением. Работая личным секретарем, он должен был быть основным каналом коммуникации – в обоих направлениях – между монархом и внешним миром. Но разногласия относительно политики умиротворения, когда Хардингу пришлась очень не по душе безоговорочная поддержка, которую король оказывал попыткам Чемберлена договориться с Гитлером, бросили тень на прежде безоблачные отношения, и с годами они только ухудшались. При прежних двух монархах Хардинг пользовался значительной свободой действий в государственных делах, а теперь его очень задевало, что Георг VI стремился вникнуть во все сам, и еще больше раздражало, что королева с увлечением занималась такими делами, которые, по его мнению, совершенно ее не касались. Кроме того, ему было не по себе в непринужденной обстановке, установившейся при новом короле, а непунктуальность королевы доводила до белого каления. «Они с королем имели настолько разные темпераменты, что бесили друг друга, – писал Ласеллз; будучи заместителем Хардинга, он с близкого расстояния наблюдал, как портятся их отношения. – Ситуация стала исключительно тяжелой, и нужно было что-то решать»
[148].
Ласеллз полагал, что разрубить гордиев узел должна была королевская семья, но потерял надежду, что это сделает кто-то из ее членов; лорд-гофмейстер Берти Кларендон, «по идее, мог бы взмахнуть топором, но ему нельзя было доверить даже замену посудомоек, не то что личных секретарей». Поэтому Ласеллз взял дело в свои руки. Удобный момент настал, когда король вернулся из Северной Африки. Ласеллз сердился, что Хардинг толком ничего не рассказал ему до отъезда, и высказал ему это. Хардинг ответил Ласеллзу запиской «настолько неуважительной, что мне ничего не осталось, как подать королю прошение об отставке». А потом случился какой-то непонятный зигзаг, Хардинг тоже попросился в отставку, и король ее принял – скорее всего, без всяких колебаний. Когда Ласеллз предложил дать своему начальнику полугодовой отпуск, а уже потом принимать решение, король твердо ответил: «Ни за что не дам – а вдруг вернется»
[149]. Более общительный Ласеллз занял место Хардинга рядом с королем. Официальная версия, сообщенная «Придворным циркуляром» через газету Times
[150], гласила, что Хардинг объявил о своей отставке, когда врачи предписали ему «продолжительный отдых», и что король принял ее «с большим сожалением».
За много лет работы и у Лога не раз случались стычки с Хардингом: Логу казалось, что секретарь короля, считая его работу несерьезной, имеет обыкновение вставлять в речи заведомо трудные фразы. «Просто поразительно, как это у меня не получается втолковать им, что превосходно написанную речь иной раз чертовски трудно произносить», – после одного такого случая записал Лог в дневнике.
Они забавляются всяческими аллитерациями, а как раз их-то произносить труднее всего. Хардинг всегда стремится поставить мне на вид: раз речи короля гладко написаны на бумаге, не имеет никакого значения, как они воспринимаются на слух, и это настолько абсурдно, что даже не требует ответа.
Но ведь Хардинг – секретарь, то есть человек, привычный к письменному, а не устному слову. Когда король выступает по радио, люди знают, что это он, и слышат, что он говорит, но когда они читают его речь в газетах, то знают, что писал ее не он.
И все-таки Лог нашел в себе достаточно силы духа, чтобы написать Хардингу и пожелать ему всего самого лучшего. «Во вчерашних газетах я прочел о Вашей отставке с поста секретаря короля и очень удивился… Я даже не сразу понял, в чем дело, потому что давно привык видеть Вас и советоваться… Я буду скучать без Вас больше, чем умею выразить. Расставаясь, не могу не поблагодарить за необыкновенную учтивость и доброту ко мне, не раз проявленные за все эти годы. Мне больно даже подумать, что теперь я уже буду обращаться не к Вам. Очень надеюсь, что Ваше здоровье вскоре пойдет на поправку».
Примерно через неделю Хардинг ответил: «От всей души благодарю за Ваше чудесное письмо от 19 июля. Напряжение последних семи лет оказалось слишком сильным, и я просто не могу уже продолжать работу. Мы с Вами преодолели немало сложных препятствий, и мне очень не хотелось бы думать, что больше мы никогда не увидимся.
Надеюсь, что я восстановлюсь после нескольких месяцев полного отдыха, но в ближайшее время меня будет почти не видно и не слышно».
Логу пошел уже седьмой десяток, и здоровье тоже начинало беспокоить. Самочувствие становилось все хуже и хуже, и в конце концов у него обнаружилась язва желудка. В августе 1943 года он лег в больницу на операцию. Король, как всегда, отдыхал в то время в Балморале, и ему все время сообщали, как дела у Лога. 26 августа Мьевилль отправил Логу письмо, из которого понятно, с каким душевным участием к нему относились во дворце. Он писал:
Сегодня вечером я очень обрадовался, получив письмо от Вашей второй половины, которая сообщила мне радостную новость о том, что операция прошла удачно и выздоровление идет так хорошо, как только можно надеяться.
Это просто прекрасно, и, потратив неподотчетный шиллинг на телефонный звонок на север, я уверен, что его величество хочет как можно быстрее узнать новости и, скорее всего, будет очень рад услышать, что все хорошо! Ума не приложу, почему?
А кстати! Надеюсь, что за Вами ухаживает самая хорошенькая сестра больницы! Мне очень хотелось бы убедиться в этом лично, но я так связан по рукам и ногам, что не могу отлучиться ни на минуту. На все дела – я один. Вчера я отправился на юг, а Томми Ласеллз двинулся на север.
Его величество чувствовал себя на флоте превосходно. С военными моряками ему всегда очень легко и радостно. Он держится совершенно непринужденно. Ему хорошо знакомо морское дело, он говорит на одном языке с моряками, и должен сказать, что в большинстве своем это исключительно хорошие люди. Очень жизнерадостные и приятные. Такое окружение – лучшее тонизирующее средство…
Сообщите мне, пожалуйста, о своих делах и планах. Сюда все вернутся не раньше, чем в конце следующего месяца. Дней через десять и я поеду на север. Без меня там никак! Кто бы мог подумать!!! Приходите в себя и скорее поправляйтесь. Мы жаждем видеть Вас снова.
Всегда Ваш,
Эрик
Но операция оказалась настолько серьезной, что Лог пролежал в больнице несколько недель. Однообразие было прервано 11 сентября: из дворца он получил шотландскую куропатку и ответил королю благодарственным письмом.
С субботней почтой я получил две грудки куропатки и очень признателен за этот королевский подарок. Миртл с сыном приходят в больницу в среду вечером, будут еще мой хирург и домашний врач, так что мы воздадим должное присланному.
