Я пожала плечами. Может, он и прав.
Не все любят до смертоубийства, как мои родители.
Не всем любовь отшибает мозги.
* * *
В салоне меня уже ждали. Сначала — пилинг всего тела, лёгкий массаж, увлажнение кожи. Времени оставалось мало, поэтому маникюр и педикюр мне делали в четыре руки. Ненавистное утомительное мероприятие, после которого хотелось уползти и поспать пару часов. И чтобы никто тебя не трогал. Потом — «глубокое бикини», ещё более неприятная процедура. Хуже, чем поход к гинекологу. Чистка лица, укладка волос.
Пока меня терзали косметологи, Василий Иванович съездил ко мне домой за одеждой. Для Юрия Георгиевича у меня была выделена отдельная полка, он любил специфические наряды в стиле бэби-долл. Никаких извращений, ничего вычурного или провокационного: просто воздушные платьица с завышенной талией, белые трусики из хлопка, носочки, туфельки с перепонками. Милая детская непосредственность, очарование пробуждающейся женственности, кокетство без излишнего эротизма.
К сексу у Юрия Георгиевича были другие требования…
Я почистила зубы привезённой щёткой, надела короткое платье из бледно-розового шифона с оборками и подушилась духами от Лолита Лемпика — самыми сладкими, которые смогла найти в продаже. Василий Иванович оглядел меня, поправил кудри и сказал:
— Ласточка, ты похожа на кусок малинового зефира. Идеально!
Я прыснула. Он всегда отличался завидным чувством юмора. Спросила:
— Вы действительно думаете, что Юрий Георгиевич спит только со мной?
— Да, я действительно так думаю.
— А почему? Что его цепляет? Я же обычная. Любая могла бы сыграть роль зефирки для старого сладкоежки.
— Вика не смогла бы. Она слишком зрелая и чувственная для такой игры.
— У Вики другое амплуа, она роковая красотка, — согласилась я, — но вы не ответили на вопрос.
— Хорошо, я тебе скажу, — ответил Василий Иванович словно бы неохотно. — Я разговаривал с Юрой, ну и с другими твоими постоянными клиентами… Знаешь, они все думают, что ты в них влюблена. Но это между нами, ладно? Не обсуждай это с ними.
— Влюблена?!
— Да. Они покупают твоё тело, но на самом деле они покупают твою любовь. Для них это важно — чтобы ты их любила. Чтобы хоть кто-то в целом мире их любил. На это подсаживаешься, я по себе знаю.
— Но я никого из них не люблю. Я просто отрабатываю деньги.
— Значит, ты умеешь притворяться. Всё, хватит болтать. Я сам тебя отвезу в Северные Дюны. Быстро в машину! Юра не прощает опозданий.
18. Секс за деньги
Секс за деньги — не то же самое, что секс без любви.
Пока мы ехали в Северные Дюны, я успокоилась, собралась и отрешилась от личных проблем. Юрий Георгиевич заслуживал того, чтобы я посвятила оплаченное время целиком его персоне. Он никогда меня не обижал, не склонял к «золотому дождю» или клизмованию, заботился о моём удовольствии, а на прощание всегда дарил пятьсот евро чаевых или какую-нибудь безделушку. Я их не носила, а складывала в коробочку на светлое будущее. Это Вика научила меня позитивному мышлению: нельзя говорить «на чёрный день», надо говорить «на светлое будущее».
То, что Юрий Георгиевич был не намного младше моего деда, меня не смущало.
Его великолепная старая дача утопала в зелени. Ветер шумел листьями, с морского берега доносился рокот волн. Подол моего кукольного платья взметнулся, я придержала его руками. Вошла в приоткрытые ворота и позволила охраннику обмахнуть меня металлодетектором. Затем беспрепятственно и без сопровождения, на правах постоянной посетительницы, поднялась в гостиную на втором этаже. Юрий Георгиевич стоял у открытого французского окна и разговаривал по телефону. Я оставила у порога свой чемоданчик и специально отошла к дальнему окну, чтобы не мешать разговору и показать, что я не подслушиваю. Но отдельные фразы всё равно до меня доносились:
— А никто не обладает монополией на истину, мой друг. Кому-то придется отказаться от претензий на вечную исключительность. Другого пути нет, и чем быстрее кто-то это усвоит, тем безболезненней пройдут перемены. Ты меня понимаешь?
Собеседник что-то ответил, Юрий Георгиевич засмеялся и, наступая носками на пятки дорогущих итальянских ботинок, избавился от обуви. Потом повесил пиджак от Бриони на напольные плечики из красного дерева и потянул узел галстука. Тоже наверняка стоимостью в тысячу долларов.
— Ладно, дорогой, мне пора. Будешь в Вашингтоне, заходи, я всегда тебе рад, — и отключил телефон.
Подошёл ко мне неслышно — в шёлковых носках по антикварному персидскому ковру — и сказал:
— Спасибо, что согласилась прервать отпуск. Я это ценю.
Это прозвучало так серьёзно и так искренне, что я не удержалась от улыбки.
— Юрий Георгиевич, можно личный вопрос?
Он поднял одну бровь:
— Смотря какой.
Истинный дипломат. Никогда ничего не пообещает, не выяснив все детали.
— Вы с кем-то ещё занимаетесь сексом?
— Нет, только с тобой. А почему ты спрашиваешь? — Он забеспокоился: — Что-то со здоровьем? Какие-то проблемы из-за секса без резинок?
— О нет! Нет. Я просто из любопытства спросила. Мне как девушке интересно, сколько у меня соперниц.
— Могу со всей ответственностью заявить, что у тебя нет соперниц, — он вытащил из манжет запонки и положил их на стол. — Жена большую часть года живёт в Англии, да и в любом случае она равнодушна к сексу, а любовниц я отправил в отставку. Слишком дорого в наше время содержать «честных» женщин — не хватит ни денег, ни нервов. Васины девочки куда душевней… — Он расстегнул рубашку и посмотрел на меня: — И, раз уж ты завела этот доверительный разговор, я тоже хочу кое о чём спросить.
— Я занимаюсь сексом с другими, — сказала я, не дожидаясь вопроса.
Он усмехнулся:
— Нет, не про это. Я в курсе, что ты спишь с другими. Меня интересует, насколько тщательно ты предохраняешься? Вася сказал, что я — единственный, с кем ты не пользуешься презервативами. Это правда?
— Да. У меня только с вами незащищённый секс.
Перед тем, как перейти к подобным отношениям, я начала принимать гормональные контрацептивы, а Юрий Георгиевич сдал анализы у доверенного врача Василия Ивановича. У этого врача мы все регулярно наблюдались. Медицинские справки хранились в конторе на Васильевском. Теперь заволновалась я:
— А почему вы спросили?
— Потому что Вася жук и мог мне соврать, а тебе я верю, — просто ответил Юрий Георгиевич, снимая брюки. — Мне приятно, что я единственный, кто спит с тобой без резинок. Мне бы хотелось, чтобы это так и оставалось, — я готов за это доплачивать, даже будучи в командировке. И это не пожелание, Диана. Запомни, это — требование.
