— Нет, не все. Мне запомнилось яркое пятно. Что это было? — Аллейн повернулся к Найджелу. — Тут было что-то яркое. Что-то красное.
— Вспомнил! — Найджел хлопнул себя по лбу. — Сумка с вязаньем мисс Макс! Она висела на ручке вот этого кресла.
— Молодец! Поищем ее.
Начались поиски. Один из констеблей отлучился в бутафорскую.
— Куда же она запропастилась, черт возьми? — пробормотал Аллейн. — На протяжении всей сцены сумка висела на кресле. Под конец она убрала в нее свое вязанье и оставила здесь… — И Аллейн побрел за кулисы, бормоча себе под нос.
— Это так важно? — устало спросил Найджел.
— Что?
— Сумка с вязаньем.
— Нет, просто я хочу навести порядок на сцене.
Найджел промолчал.
— Это она? — спросил констебль, протягивая большую красную сумку. Аллейн забрал у него находку.
— Она самая!
Он вытянул из сумки длинное вязанье, потом запустил руку внутрь. На его лице появилось безразличное выражение, и остальные, знавшие его манеры, замерли в ожидании.
— Никто не заявлял о пропаже? — осведомился Аллейн, подмигнул Найджелу, с вызовом оглядел остальных. Потом резко, заставив всех вздрогнуть, поднял руку над головой.
— Эврика!
Главный инспектор уголовной полиции Аллейн показывал всем серые замшевые перчатки.
— Послушайте… — начал Найджел.
— Старушка мисс Макс… Нет, это уж слишком! Такая милая пожилая леди… — Аллейн засмеялся — большая редкость для него. — Ладно, ладно, не спешите отрывать мне голову! Я не подкладывал перчаток.
— Значит, их подложил кто-то еще.
— Очень может быть. Наверное, это произошло в темноте. Неприятная история. До чего хитроумно! Очаровательная простота. Я скажу вам на всякий случай одну вещь, я с самого начала это себе твержу: мы имеем дело с талантливой актерской игрой.
— Да уж, — поддакнул Найджел, — высший класс!
— Есть что-нибудь на кончике большого пальца правой перчатки? — скороговоркой спросил Фокс.
Аллейн пригляделся к указанному месту.
— Поздравляю, Фокс! Не желаете понюхать? — Он протянул перчатки.
— Пахнет сигарами, — определил Фокс. — И еще духами. Дьявол, чьи это духи?
— Джейкоба Сейнта.
— Клянусь, вы правы, сэр!
— Превосходные духи! Редкий сорт. Но что за рассеянность — взять и потерять свои перчатки! Просто удивительно.
— Аллейн передал пахучую перчатку своему коллеге.
— Когда же он их потерял? Во время разговора с нами он был без перчаток, — проговорил Фокс. — Уж я-то знаю: в дверях он меня толкнул и оцарапал мне руку перстнем.
— Перстень у него размером с кочан капусты, — пробормотал Аллейн. — Представляю, какой у вас остался шрам. — Он показал растянувшийся от кольца безымянный палец левой перчатки.
— Он побывал за кулисами еще до спектакля. Во время действия он сидел в зале.
— Возможно, он заходил и позже? — предположил Найджел.
— Надо это выяснить. Кстати, Фокс, что случилось со старичком?
— С которым?
— С привратником на служебном входе.
— Я его не видел. Наверное, он сразу удалился.
— Когда мы пришли, он был на посту. Нехорошо! Надо его найти. Но пока займемся мисс Вон. Я бы предпочел остаться с ней с глазу на глаз. Здесь мы как будто сделали все, что могли. Вы хорошо рассмотрели большой палец перчатки, Фокс?
— Да, — осторожно ответил Фокс. — На нем беловатое пятнышко.
— Действительно. Надо будет сравнить его с налетом на патронах.
— Что это, как вы думаете?
— Косметика, Фокс, косметика. Пока я буду беседовать с мисс Вон, вы вдвоем попытайтесь сравнить эту косметику с тем, что имеется в гримерных. Возьмите образцы похожего грима и пометьте, откуда они.
А сейчас любезно предложите мисс Вон явиться сюда.
Фокс и Бейли удалились. Пришел констебль, раньше охранявший дверь в гардеробную, и, повинуясь молчаливому приказу Аллейна, направился к служебному входу. Аллейн догнал его, сказал что-то, чего Найджел не расслышал, и вернулся.
— Не возражаете продолжить запись беседы? — спросил он Найджела.
— Не возражаю. Возможные возражения оттеснены любопытством. Удаляюсь в свой тайник.
— Спасибо. Вот и она!
Найджел шмыгнул в дверь. Оказалось, что, немного передвинув табурет, можно оставить ее полуоткрытой и, будучи по-прежнему невидимым, лучше наблюдать сцену. Так он стал свидетелем появления Стефани Вон. Она переоделась и предстала перед полицейским в темной меховой накидке. Сценический грим был смыт, она была бледна, выглядела уставшей. В ее манере не осталось и следа театральности: она вела себя с серьезным достоинством, немного отчужденно. «Она стала совершенно другой», — подумал Найджел.
— Вы меня вызывали? — тихо произнесла она.
— Извините, если моя просьба прозвучала как приказ, — сказал Аллейн.
— Отчего же, вы здесь главный.
— Будьте так добры, сядьте.
Она опустилась в кресло. Какое-то время оба молчали.
— О чем вы хотите меня спросить? — осведомилась она наконец.
— У меня несколько вопросов. Вот первый: где вы были в начале последнего акта, в темноте?
— Переодевалась у себя в гримерной. Потом я заглянула к Феликсу.
— С вами кто-нибудь был? В вашей гримерной?
— Моя костюмерша.
— Все время?
— Не знаю. Из моей гримерной не видно, есть ли на сцене свет.
— Я полагал, туда доносятся реплики действующих лиц.
— Возможно, я не слушала.
— Вы ушли из комнаты мистера Гарденера, оставив его одного?
— Нет, он ушел первым. Сначала он, потом я.
— Когда вы вышли на сцену?
— В положенный момент.
— Да. Спасибо. Что произошло после того, как мы с Батгейтом покинули вашу гримерную?
Этот вопрос, видимо, застал ее врасплох. Найджел услышал, как она засопела. Правда, она быстро пришла в себя и заговорила ровным голосом:
— После вашего ухода произошел скандал.
— Он назревал еще при нас. Что же случилось?
Она устало откинулась назад, сбросила с плеч накидку, поморщилась, как от боли, и снова выпрямилась, прикрыв плечи меховым воротником.
— Вам больно? — спросил Аллейн. — Что у вас с плечом?
