— Приветствую вас, Батгейт, — молвил Аллейн. — Что с вами? Нашли очередного убийцу?
— Сжальтесь! — взмолился Найджел. — Я явился к вам не с версией, а с заявлением.
— Сядьте и говорите толком.
— По-моему, вы не совсем понимаете весь ужас положения, Аллейн. Конечно, вы не вовлечены в это лично. Я так не могу. Мне было нелегко прийти с этим к вам. Как ни театрально это звучит, убийца — женщина.
— То есть как? — хрипло проговорил Аллейн. — С чем вы пришли? С заявлением, говорите? Выкладывайте! Простите, Батгейт, я стал совсем несносным.
Найджел сделал глубокий вдох.
— Я подслушал признание.
Немного подождав, Аллейн взял карандаш.
— Когда?
— Сегодня, примерно час назад.
— Где?
— В квартире Феликса.
— Так, продолжайте.
— Сейчас… Я вошел к нему в прихожую без стука. В его гостиной раздавались голоса. Женщина сказала: «Если я это сделала, то только ради тебя, Феликс! Он был твоим заклятым врагом!» Феликс ответил: «Я тебе не верю. Не верю!» Она со страшным смехом продолжила: «Все напрасно! Я ни о чем, ни о чем не жалею, слышишь? Только ты все равно этого не достоин». После этого я громко хлопнул входной дверью и окликнул их. Феликс вышел и впустил меня. Она была там.
— И это была…
— Стефани Вон.
— Быть того не может! — отрезал Аллейн убежденно.
— Вы считаете, что я мог так грубо ошибиться? Поверьте, я до конца жизни не забуду эти голоса.
Аллейн умолк так надолго, что Найджел уставился на него с растущим изумлением. Лицо полицейского словно бы захлопнулось. Наконец он проговорил:
— Выводы делать рано, Батгейт. «Если я это сделала, то только ради тебя. Он был твоим заклятым врагом…» Вдруг она напоминала Гарденеру, что угрожала Сюрбонадье, хотела заткнуть ему рот и теперь решила, что довела его этим до самоубийства? Вдруг речь шла вообще не о Сюрбонадье?
— Если бы вы видели Феликса, то не стали бы так говорить.
— Почему? Что вы имеете в виду?
— Он совершенно раздавлен, — просто сказал Найджел.
— Раздавлен? Они заразили вас своими сценическими замашками. Беркли Крамер, глупый старый осел, тоже был сегодня «раздавлен» на свидетельской трибуне.
Найджел встал.
— Вот, собственно, и все. Если вы не делаете из этого выводов, то я вам очень признателен.
Аллейн наклонился над столом и уставился на него, как на музейный экспонат.
— Если бы на вас наткнулся Диоген, он бы вылез из своей бочки, налил туда вина и устроил пирушку!
— Наверное, это надо понимать как похвалу, — сказал Найджел с облегчением.
— Пожалуй. Что было потом?
— Неприятный разговор. Хотя, должен признаться, играла она замечательно.
— Охотно верю.
— Они пригласила меня в гости. — Найджел поежился.
— Но вы не пойдете.
— А что, по мне видно?
— Слушайте меня внимательно. Больше никаких визитов к этим людям, понятно?
— Да. А что вас пугает?
— Если только в моем присутствии. Сочиняйте свои статейки, занимайтесь своими делишками — и довольно с вас.
— Вот она — расплата за самый гадкий поступок в моей жизни!
— Мой дорогой Батгейт, я высоко ценю ваши терзания и искренне вам признателен, — сказал инспектор Аллейн, умевший при желании проявлять обходительность. — Но я вас очень прошу следовать моим советам. Будет вам вознаграждение — лакомая информация.
— Какая?
— Можете уведомить ваших читателей, что мистер Джейкоб Сейнт арестован, однако в чем он обвиняется, неизвестно.
— Если придерживаться фактов, — продолжил Аллейн, с удовольствием отмечая по отвисшей челюсти Найджела произведенное впечатление, — то Сейнт пока что еще на свободе. Я как раз собираюсь его арестовать. Хотите со мной?
— А вы как думаете? Только можно мне сначала позвонить в редакцию? Надо успеть дать материал для экстренного сообщения.
— Звоните, только сообщите не больше, чем узнали от меня. И пусть потерпят еще минут двадцать. Если он останется на свободе, вы им перезвоните. Ну как, есть от меня польза?
— Еще какая! — воскликнул Найджел и позвонил в редакцию, где произвел фурор. — Все, я готов!
— Как только поступит сигнал от моего помощника, мы не должны будем терять времени. Напомните, чтобы я не забыл захватить наручники. Я слишком взволнован!
— Только пять минут назад, — напомнил Найджел, — у вас был такой вид, как будто я двинул вам промеж глаз. Что вызвало такую перемену?
— Метаморфоза, Батгейт. Я больше не Золотой Осел.
— Вы арестовываете Сейнта за убийство?
— Ох, это ваше несносное любопытство!
Инспектор Фокс оповестил о своем приходе коротким стуком в дверь.
— Нам только что звонили. Подозреваемый находится в своем кабинете в «Единороге». Добрый вечер, мистер Батгейт.
— Живо туда! — крикнул Аллейн.
— Наручники! — произнес Найджел.
— Что бы я без вас делал… Фокс, наручники!
— Вот они. Вы бы надели пальто, сэр, вечер прохладный.
— Да, еще ордер… — пробормотал Аллейн, продевая руки в рукава пальто. Фетровую шляпу он водрузил на голову под игривым углом.
— Как я выгляжу? — осведомился он. — Арест следует производить в безупречном виде.
Найджел мысленно одобрил его вид, хотя усомнился, что его можно назвать безупречным. «Спросить бы Анджелу», — мелькнуло у Найджела в голове.
Пока они шагали по коридору, инспектор Фокс прошептал журналисту на ухо:
— Он очень волнуется из-за этого дела, мистер Батгейт. Я всегда замечаю его волнение. — Сейчас Фокс походил на преданную няньку.
Их ждали трое — один в мундире полицейского, двое в штатском.
— В театр «Единорог»! — скомандовал Аллейн.
— Там караулят двое несносных репортеров, — предупредил Фокс. — Не принимайте на свой счет, мистер Батгейт…
— Мы пройдем по проулку за театром, — решил Аллейн. — Там тоже есть дверь. Попадем в партер, а оттуда прямо в кабинет Сейнта. Вы, Батгейт, можете отвлечь свою прокаженную братию анекдотом. Потом присоединитесь к нам через служебный вход. Покажете эту карточку дежурящему там сотруднику, он вас впустит. Будете на месте одновременно с нами.
— Не подведите меня! — попросил Найджел.
Аллейн пересказал Фоксу сведения Найджела о разговоре на Слоун-стрит, и Фокс уставился на Найджела, как на безрассудного ребенка.
