— Мисс Гейнсфорд, может, вы помните, когда заснули? — спросил инспектор.
— Я была сильно измучена, мистер Аллейн. Физически и эмоционально. До сих пор во всем теле такая слабость.
— То есть вы не помните когда. Например, в начале последнего акта?
— Н-н-нет. Потому что Джей-Джи пришел посмотреть, как я себя чувствую, во время второго антракта. Верно, дорогой? И я была сильно измучена, верно? Буквально выжата как лимон.
— Да, дорогая.
— И он дал мне аспирин, я приняла две таблетки. Полагаю, они подействовали. Я заснула изнуренным сном.
— А как же иначе, — тихо проговорила Елена, глядя на инспектора. — Сон был изнуренный.
— Изнуреннее не бывает, — добавил Джеко.
— Представьте, так оно и было, — произнесла Габи с вызовом.
— Во время второго антракта, кроме мистера Дарси, кто-нибудь еще заходил в артистическую? — спросил Аллейн.
Габи быстро глянула на Дарси.
— У меня в голове все так перепуталось, что бесполезно спрашивать.
— А вы что скажете, мистер Дарси?
— Думаю, что никто больше туда не заходил, — ответил тот.
— Вы ошибаетесь, дорогой мой Джей-Джи, — снова подал голос Перри. — Я видел, как во втором антракте в артистическую заходил Бен.
— Не понимаю, что в этом такого? — удивилась Елена. — Почему бы Бену не войти и не повидаться с племянницей в антракте? В третьем акте он был почти все время занят.
— Ну и что вы еще знаете об этом, мистер Персиваль? — спросил инспектор.
— Боюсь, что мне больше нечего добавить. Это было после объявления выхода на третий акт. Елена, Адам и Мартина уже вышли на сцену. Началось действие. Мой выход был немного позднее, после меня выходили Бен и Джей-Джи. Я направлялся на сцену и видел, как Бен вышел из своей гримерки и вошел в артистическую.
— Вы говорили с ним? — спросил Аллейн.
— Нет, конечно, — ответил Перри, подчеркнув последнее слово. — О чем нам говорить? Я просто шел своей дорогой. За кулисами стояли Джеко, два костюмера, мальчик-посыльный и Клем.
— Это верно, — заметил помощник режиссера. — Я еще тогда сказал, чтобы они не держались кучей. Пять минут спустя мальчик побежал звать Дарси и Бена.
Аллейн насторожился.
— Вы в это время были в артистической, мистер Дарси?
— Да.
— С мистером Беннингтоном?
— Он ушел к себе.
— Никак не могу понять, Джей-Джи, — устало проговорила Елена. — Почему вы все время говорите загадками.
— Может быть, причина находится в левом кармане ваших брюк, мистер Дарси? — сказал Аллейн.
Не вынимая руку из кармана, Джей-Джи встал и посмотрел на инспектора.
— Могу я поговорить с вами наедине?
— Конечно, — сказал Аллейн. — Пойдемте в артистическую?
III
Зайдя в артистическую, Дарси наконец вытащил из кармана левую руку и вытянул ладонью вниз, чтобы ее увидели инспектор Аллейн и детектив Фокс. Рука была красивая, ухоженная. Только костяшки содраны и аккуратно припудрены.
— Мое поведение выглядит подозрительным, — проговорил он. — Но к его смерти это отношения не имеет.
— Прошу вас, — сказал Аллейн, — будьте предельно откровенны. Все останется между нами.
— Попробую. — Дарси криво усмехнулся.
— Ссадина на вашей руке как-то связана со ссадиной на скуле покойного?
— Да, — ответил Дарси, — я действительно его ударил.
— Почему?
Дарси заволновался и приложил ладонь к глазам.
— Вы не возражаете, если я сяду?
— Садитесь.
Джей-Джи опустился в большое кожаное кресло, на котором ночевала Мартина, а потом спала Габи Гейнсфорд. Он был бледен.
— Стыдно в этом признаваться, но я просто струсил.
Аллейн сидел напротив него. Сзади за столом, водрузив на нос очки, примостился детектив Фокс с блокнотом. Было в его позе что-то трогательно-уютное. Аллейн вспомнил, как его жена однажды сказала, что Фокс похож на медвежонка.
— Если коротко, — продолжил Дарси, — то я ударил Бена в скулу в этой комнате перед началом второго акта. Удар с ног его не сбил, но ошеломил настолько, что он сорвался с места и выбежал. Бить я умею. В молодые годы довольно успешно дрался на ринге во втором полусреднем весе. Как любитель, конечно. Впрочем, с тех пор прошло двадцать с лишним лет. Должен сказать, удар доставил мне удовольствие.
— В каком он тогда находился состоянии?
— Чертовски неприятном. Если вы имеете в виду, трезвый он был или пьяный, то я бы сказал, что Бен был безобразно пьян. В последнее время это было его чуть ли не естественным состоянием. Правда, я никогда не видел его валяющимся или недееспособным, но и трезвым как стеклышко тоже ни разу не видел. В тот момент степень его опьянения можно было отнести ко второй категории. То есть он был агрессивен и непредсказуем. В первых двух актах вел себя просто ужасно.
— В чем это выражалось?
— Он был достаточно умным актером, чтобы не хамить слишком откровенно. Просто придуривался на сцене, задирал других актеров, особенно Перри. Заставлял публику смеяться, срывал дешевые аплодисменты. Нес отсебятину, искажая смысл пьесы. Честное слово, я удивляюсь, почему Адам или доктор, а возможно, и бедный Перри, если бы у него хватило смелости, не опередили меня и не воздали ему по заслугам?
— Так вы ударили его за такое поведение на сцене?
Дарси задумался.
— Нет. Вернее, не только из-за этого. Но прошу вас, ее лучше по этому поводу не терзайте, она и так расстроена.
— Вы имеете в виду мисс Гейнсфорд?
— Да. Я говорю о Габи.
— Значит, вы защищали ее честь?
— Да. Он вел себя возмутительно.
— Прошу вас, поясните.
— Понимаете, вопрос этот щекотливый. — Дарси сжал пальцы в кулак, рассматривая содранные костяшки. — Именно поэтому я попросил вас поговорить наедине. — Он посмотрел на Фокса.
Аллейн улыбнулся.
— Что касается детектива, то тут можете быть спокойны. Он патологически скрытен. От него никогда слова не добьешься.
— Рад это слышать. — Дарси помолчал. — Начну с того, что мне удалось найти аспирин и во втором антракте я принес его Габи. Она сидела в этом кресле. По-прежнему ужасно расстроенная, плакала. Вы знаете, почему она не участвовала в спектакле?
— Нет. Буду рад узнать.
Дарси начал с некоторой неохотой, но потом разговорился. Описал роль Габи и трудности на репетициях. Было ясно, что даже он разделяет общее мнение о ее ограниченных актерских способностях.
