– А разве я об этом просил? – вопросом на вопрос ответил императрице.
– Тогда для чего из столицы сбежал и занялся оружием? Иван Макарович, ты бы вернулся к лекарскому делу, пользы от него больше! – В голосе императрицы проскользнули холодные нотки.
Мне даже показалось, что она изволит на меня гневаться!
– Указ о назначении наместником могу считать недействительным? – посмотрел я в вуаль Ольги Николаевны, пытаясь хоть что-то разглядеть. Увы, тщетно, если что и можно увидеть, то лишь контуры лица. По раздраженному выдоху девушки догадываюсь, что она себя пытается сдержать.
– Ты наместник, но без обязательств, в любой момент можешь вернуться в Москву, – наконец произнесла императрица. – Все, мне пора. Подумай и все взвесь.
О чем-то она не сказала, а разгадывать ее ребусы не собираюсь. План имеется, следовательно, его и буду воплощать в жизнь.
– Легкой дороги, ваше императорское величество, – склонил я голову.
– Надеюсь, еще увидимся, – ответила императрица и кивнула ротмистру, который стоял в паре метров от нас.
Ларионов подошел, доложил, что все готово к отправлению, после чего Ольга пошла к составу и, не оглянувшись, поднялась в свой вагон.
– Чем она недовольна? – поинтересовался у меня Ларионов.
– Думаю, нет настроения, – пожал я плечами.
Обмениваюсь рукопожатием с ротмистром, а у того округлились глаза, и он эмоционально высказался:
– Твою в бога душу кочергу!
– Вениамин Николаевич, ты чего?.. – удивился я.
– Ты ни о чем не забыл? – спросил он меня.
Прокрутил в голове свой разговор с императрицей, Еремеевым, но ничего предосудительного не обнаружил и медленно головой покачал.
– Сестрица твоя! – усмехнулся ротмистр, а через мгновение добавил: – Ага, судя по твоему вытянувшемуся лицу, ты тоже про Катерину позабыл! Прости, но ее мы ждать не станем, придется тебе с ней самому нянчиться!
– Вениамин Николаевич, ты не можешь так со мной поступить! – скрипнул я зубами. – Творческие люди – они все немного с головой не дружат, сестрица не исключение. Она же мне покоя не даст и весь мозг выпьет! Придется все бросать и в Москву ее везти!
– Прости! Сам виноват! – прижал руку к груди Ларионов, явно пытаясь скрыть улыбку. – Устанешь – привезешь, а поезд задерживать не имею права!
Ага, хотелось бы посмотреть, как он его остановить может… Паровоз издал протяжный гудок, и вагоны, чуть дернувшись, медленно поползли вдоль перрона.
– Все, мне пора! – сказал ротмистр и, сделав несколько шагов, очутился у одного из вагонов.
Вот он схватился за поручень и запрыгнул в тамбур, откуда мне рукой помахал. Я же стою на перроне и пытаюсь проанализировать прошедшие события. Странный приезд императрицы, что-то осталось недосказано. Ольга захотела посмотреть, как я тут устроился? Да ну к черту! Какое ей до этого дело? Хотя она мне по морде-то не заехала, что дает какую-то надежду. Блин, да какую, в задницу, надежду, на что?.. Оказаться в ее свите на побегушках или гордо вышагивать на приемах? Нет, все не то, она мой характер знает, понимать обязана, что не пойду на такой шаг. Достал портсигар и закурил. На перрон начинают выходить люди, один из полицейских подошел и вежливо поинтересовался, все ли у меня хорошо.
– Просто замечательно. Спасибо, любезный, – ответил я и направился к ожидающему меня Гришке.
Возница увлеченно беседует с тремя мужиками, широко размахивая руками и убеждая окружающих, что лично говорил с императрицей. Н-да, артист из него хоть куда, даже крестится и кулаком себя в грудь бьет…
– Дык, говоришь, лицо государыни видал? – хитро сощурившись, спросил моего возницу старый дед, смоля самокруткой.
– Дык а я-то о чем толкую?! Видал, как есть видал, чтобы мне на этом месте провалиться! – ответил ему Григорий и глаза закатил: – Красавица и умница у нас Ольга Николаевна! Свезло нам!
– Ты бы поосторожнее словами бросался, – хмыкнув, обратился я к Гришке, забираясь в сани, – под тобой снега, наверное, с метр; провалишься – и все решат, что врешь!
– Ваше благородие! Простите дурака, но ведь же взаправду наша императрица красавица! Подтвердите мужикам, а то мне не верят! – хитро блеснув глазами, ответил мой возница.
– И умна и красива, – коротко ответил я, ощущая какую-то давящую тоску. – Давай поехали уже!
– А что я вам говорил! – радостно воскликнул Григорий, обращаясь к внимательно слушающим мужикам.
– Поехали, хватит лясы точить, – устало бросил я.
– Сей момент! – довольно воскликнул Гришка и отвязал лошадь от коновязи, после чего гаркнул: – Но, родимая!
Мой возница даже не сел, так и красуется перед мужиками, стоя во весь рост на санях. Усмехнулся я про себя, но ничего не сказал; хотя грешен: решил, что если он упадет и себе чего-нибудь сломает, то жалеть его не стану.
Дома меня встретил Александр, первым делом доложив, что Катерина Макаровна изволят отдыхать. А больная наша, после операции, чувствует себя не очень – голова болит, но в целом все в порядке.
– Пусть накроют в моем кабинете стол, – отдал я распоряжение. – Жратвы-то небось наготовили с запасом, нам теперь при всем желании все не съесть.
– Так кто ж знал, что гости так быстро уедут!.. – развел руками мой помощник.
– По этому поводу мы с тобой еще переговорим, но не сейчас, – погрозил ему пальцем. – Проследи, чтобы коньяк не забыли поставить, есть над чем подумать.
– Будет сделано! – чуть ли не гаркнул Александр, что ему вовсе не свойственно.
Изумленно на своего помощника покосился. Сейчас ведь о чем-то просить станет.
– Говори, чего уже там, – махнул я рукой.
– Гм, Иван Макарович, а вы не могли бы Анне указать на порог? – неуверенно попросил Александр.
– С чего бы это? – удивился я. – Кто-то за ее мать просил, и та после операции какое-то время будет тут находиться. Дочь за ней пусть ухаживает. Или ты сам будешь?
– Иван Макарович, но Анна меня, как бы мягче сказать… – смутился Александр, но нашел в себе силы продолжить: – Чуть ли не женихом видит.
– Ты хотел сказать – мужем, – рассеянно ответил я, поняв, что проблемы как таковой нет.
– Молод я еще, – пробормотал мой помощник.
– Сам со своими пассиями разбирайся, я выгонять никого не собираюсь, и уж тем более девушку, мать которой у нас лечится.
На этом разговор мы завершили, я пошел в ванную, хочется принять контрастный душ и привести мысли в порядок. Чертово назначение, которое, с одной стороны, ни к чему не обязывает, но, как ни крути, добавляет забот и обязанностей.
То ледяные, то горячие струи воды льются мне на голову: стою в ванне и попеременно поворачиваю кран из одного положения в другое. Мля, почему-то вспомнил, как целовал императрицу, а та не упиралась. Этот клин надобно вышибить; отчетливо понимаю, что существует два варианта: полностью уйти в работу или путаться по бабам. Ситуация в империи тяжелая, внешне все хорошо, но если императрица раздумывала о самопожертвовании, а иначе ее демарш с Квазиным не назовешь, то все плохо. Всегда считал, что армия – оплот самодержавия, ну, в моем мире, и никогда не задумывался, что в Гражданскую войну семнадцатого года на стороне красных воевало немало офицеров и командующих из тех, кто присягал царю. Неужели и тут подобное в головах сидит у высокопоставленных чинов? По сути, какими бы деятельными ни являлись революционеры, но царь-то отрекся от престола не под их давлением. Или это продуманные шаги врагов империи? Черт!.. О чем я? Это все давно в прошлом, а тут другая ситуация, и жизнь другая! Мало у меня информации, вот главная причина головной боли! Стоило больше ходить на приемы и вращаться в высшем обществе: глядишь, и понял бы, что к чему. Угу, но тогда бы не имел сеть аптек, больницы, производства… Нет, душ мне мало помог, но заставил отвлечься от мыслей об Ольге.
