– Спасибо, – устало выдохнул я. – Рад был слышать, если что – звони сразу же; в случае чего Вениамин Николаевич поможет проблемы решить.
– Иван, ты же знаешь, что к властям я отношусь с осторожностью, – хмыкнул вор.
– Давай при личной встрече об этом поговорим? – предложил я и непроизвольно задумался: сделать из Анзора законопослушного человека вряд ли выйдет, но так сложилось, что он стал мне близок. Ему следует найти занятие, которое не нарушает его собственные правила. Есть пара смутных идей, какие обязанности на него взвалить, но это не сейчас.
– Хорошо: при личной – значит, при личной; да и есть у меня кое-какие дела в вашем краю… – задумчиво ответил мне Анзор.
На этом телефонные переговоры завершились. Размял затекшую шею и руку, поняв, что все это время находился в напряжении. Вздохнул и, облегченно выдохнув, почувствовал, что устал. Только прикинул, что сейчас отправлюсь в ванну, а потом упаду на мягкую перину, как в дверь, пару раз стукнув, вошла Катерина.
– Вань, можно с тобой поговорить? – почему-то смущенно спросила сестрица.
– Не вопрос, – указал ей на кресло. – Чего хотела? Если деньги на что-то требуются, то у…
– Нет, два вопроса, – перебила она меня. – Портрет я закончила, можешь взглянуть.
– Пойдем! – приподнялся я в кресле.
– Вань, обожди, успеешь еще полюбоваться! – рассмеялась сестра.
– Чего ржешь? – нахмурился я.
– Да на тебя нельзя без смеха смотреть, когда речь заходит об Ольге, – сдерживая улыбку, ответила та. – Я же художник, эмоции чувствую и через себя пропускаю. Что ты, что императрица – готовы то защищать друг друга, то прибить на месте, чтобы не мучиться.
– Что ты такое говоришь?! – возмутился я. – Это когда такое было?!
– Ой, а то я на балу не присутствовала! Да и при мне кое о каких твоих подвигах императрице докладывали!
– Каких еще подвигах?
– Забыл о путешествии в Берлин? Учти, Ольга Николаевна все подробно знает, – смеясь, ответила сестрица, а потом добавила: – Ой, да не смущайся ты так, дело-то житейское.
– Так, про портрет понял. Что со вторым вопросом? – решил сменить я скользкую тему.
– Гм, Вань, а родню нашу мы так и оставим в Ислово? Там у них хозяйство крепкое, но опасно же!
– С чего так решила? – потер я в задумчивости щеку, просчитывая варианты и понимая, что Катька-то права.
– Кое-чему научилась в столице, да и не думай, что если сестра пишет портреты или пейзажи, то ничего не замечает и у нее ума нет!
Я устало потер глаза, пытаясь подобрать достойный ответ. В одном она точно права: забыл я свою «родню», ни разу их не навещал, а должен был. Хотя бы перед односельчанами своими успехами похвастаться да чем-нибудь «бате с матерью» помочь. Ну, понятно, что не грядки полоть или за хворостом ходить. Деньжат подкинуть или на крайний случай подарки прислать. Н-да, виноват, сказать нечего, но сейчас-то что сделать? Бросить все и в село рвануть? Не могу, как и полгода-год-два назад! Живу все время в цейтноте, чувствую – не успеваю ни хрена!
– Кать, давай ближе к делу, – устало попросил я. – Чего ты хочешь и о чем просишь, в общих чертах понимаю. Но как это реализовать? Учти, могу же на твои плечи это переложить, если сама предложила, то решать придется.
– Вань, – закусила губу сестрица, – давай их перевезем сюда. Земли тут много, будут тем же заниматься, но от столицы вдали и под твоим присмотром. Батя с матерью не такие и молодые, заболеют – так им никто и не поможет. Ты сам себе не простишь!
– Да как же их перевезти? Они если и согласятся, то год собираться станут и потащат все, начиная от живности мелкой до последней лопаты сломанной! Или ты их не знаешь? Даже если вещь ненужная – и с той не расстанутся, будут говорить, что в хозяйстве может сгодиться!
– Так ты убеди, – устало ответила она мне, а потом встала с кресла. – Хорошо, главное – тебе сказала, сам решай, а сейчас можем пойти и посмотреть на портрет императрицы.
– Пойдем, – направился к двери.
Лишний раз убеждаюсь, что сестрица у меня художница замечательная. Сумела передать черты императрицы, не только внешние, но и ее твердость с волей. А если под разными углами рассматривать портрет, то и эмоции различные можно прочесть.
– Молодец, высший класс! – похвалил я.
– У меня еще и твои портреты есть. Не желаешь взглянуть?
– Что-то не припомню, когда тебе разрешал меня писать, – нахмурился я.
– А я подстраховалась! Если императрица будет возражать, что ее изобразила, то я твое лицо ей подарю, и пусть на нем злость срывает! – рассмеялась сестрица и кивнула в сторону.
У стены стоят два холста; уже догадываясь, что увижу, перевернул лицевой стороной первый. Ну, в зеркале наблюдаю отражение обычно хуже. Тут же парадный мундир прапорщика, в глазах веселье, губы смеются – несерьезен, словно развлекаюсь. Второй портрет с собственным изображением привел меня в замешательство. Строгий, даже можно сказать, злой и сердитый взгляд сидящего на коне военного не сразу с собой сопоставил.
– Катя, на хрена ты мне полковничий мундир нарисовала? – ласково спросил сестрицу.
– А что такого? Твоя должность и вовсе генеральская, а то, что нет указа, так это упущение, – пожала та плечами.
– А чего я такой… – запнулся, подбирая слово, – серьезный?
– Тут, – она кивнула на мой портрет в форме прапорщика, – у тебя нет обязанностей и забот – развлекаешься. Кстати, видела тебя таким однажды в ресторане Марты. А вот в полковничьей форме ты уже другой, достигший кое-чего в жизни и понимающий всю полноту ответственности.
– Ты мои портреты, пожалуйста, никому не показывай и не продавай, – попросил я. – Хорошо?
– Ладно, – подозрительно легко согласилась Катерина. – Ты только насчет нашей родни подумай.
– При первой же возможности, – кивнул я, не представляя, как это сделать. – А портреты императрицы ты еще пиши, и если получится, то в таком же стиле.
На этом мы и договорились. Есть у меня еще одна идея насчет того, как изображение Ольги Николаевны народу показать и растиражировать. Газеты и фотоснимки мне помогут, но остался один немаловажный вопрос. Стоит ли это делать без ведома императрицы или поставить ее в известность? Нет, даже если она будет против, то варианты придумаю. Повешу ее портрет в своей приемной, которой пока еще не обзавелся, а потом приглашу пишущую братию, попросив, чтобы фотографов не забыли. Ничего, стерплю десяток вспышек, зато вскоре сенсация появится…
И вновь мне не удалось выспаться! На этот раз разбудил зевающий Александр.
– Изыди! – отмахнулся я от своего помощника в слабой надежде, что тот отстанет.
– Гости у нас, – зевая так, что челюсть может вывернуть, ответил мне тот.
