– Голова часто болела у матушки? Травмы были? – задаю вопрос, а сам лимфоузлы прощупываю. – Головой ваша мама не ударялась?
– Откуда вы узнали?! – удивленно восклицает девушка.
– Так, лимфоузлы в норме, температуры нет… – бубню себе под нос и осторожно приоткрываю веки женщины. Глаза не мутные, большие и красивые, но… да, один зрачок больше другого.
– Нас с матушкой дней десять назад пролетка чуть не сбила. Точнее, она меня оттолкнула в сторону, в сугроб, а сама упала на брусчатку, головой ударилась, вот после этого и началось… наверное, – медленно проговорила девушка.
– Рассечение было? Кровь текла? – быстро спрашиваю, а сам уже голову женщины ощупываю.
Волосы у Антонины Михайловны густые, русые, кое-где с сединой.
– Нет, она еще радовалась, что пальто не испачкалось, – помотала головой Анна.
– А до этого момента голова часто болела? – задаю вопрос, а сам уже шишку у пациентки нащупал.
– Бывало, – задумчиво ответила Анна. – Скажите, это серьезно?
– Что именно «это»? – мрачно переспросил я.
– С мамой! Она же поправится? – уточнила девушка.
– Конечно, поправится: Иван Макарович – чудесный врач! – бодро сказал (именно сказал!) появившийся Олесь. – Милая девушка, вы не переживайте, уж кому-кому, а своей, – он подчеркнул последнее слово, – девушке мой друг поможет. Не так ли, Ваня?
– Гм, это моя девушка… – вмешался мой помощник.
– А вас я не спрашивал! – припечатал Олесь, не глядя на Александра, переводя взгляд с меня на Анну.
Я ничего не стал отвечать, картина более-менее понятна, шанс помочь Антонине Михайловне минимален. У женщины гематома головы, но, скорее всего, это не только от недавней травмы. Да и времени прошло прилично, надежда только на то, что это эпидуральная гематома, когда происходит скопление крови между внутренней поверхностью черепа и наружным слоем твердой мозговой оболочки. Но толку-то от этого знания? Не сверлить же мне череп больной! Толком-то и инструментов нет, да и шанс на выздоровление невелик.
– Иван, чего молчишь? – подошел ко мне Олесь.
– Хирург нужен, – медленно ответил и посмотрел на Анну. – Милая барышня, не стану скрывать, что помочь вашей матушке очень сложно. Необходима операция, как можно быстрее, но кто за нее возьмется – не представляю.
– А вы? – с надеждой в глазах, закусив губу, посмотрела на меня Анна.
– Нет, – медленно покачал головой. – Боюсь, не справлюсь, а лекарства, увы, тут не помогут.
– Но как же так?! – воскликнула девушка, и у нее потекли слезы, а руки безвольно повисли; она с надеждой посмотрела на Александра, но тот промолчал.
– Иван Макарович, отойдем, – кивнул Олесь в сторону окна.
Вот интересно, меня сейчас императрица начнет уговаривать на операцию? Да, так и оказалось, правда, нужно отдать ей должное, сначала уточнила, что и как с больной. Какой прогноз и какая потребуется операция. Честно все рассказал, в том числе и то, что подобная диагностика – поверхностна, вполне возможно, что ошибаюсь или гематома не единична. Шанс же… оценил его как один из тысячи, для благоприятного исхода. И тем не менее Ольга Николаевна, или, правильнее, Олесь, сказал:
– Ты оставишь ее умирать на кровати и ничего не предпримешь? Вань, ну нельзя так.
– Ольга, да убью я ее! Вероятность этого более высока! Пойми, необходимо выгнать сгусток крови, просверлив в черепной коробке дырку на определенную глубину. Чуть глубже – и все!
– Ты успокойся, – похлопала она меня по плечу. – Подумай, разъясни все девушке, а потом и решай. Нельзя просто так бросить женщину умирать, сам себе не простишь, что не попытался помочь.
Черт! Она права; но… как? Как мне решиться на то, что никогда не делал?! Да, были бы рядом Коротков или Портейг, то, может быть, они бы и отважились на подобный шаг. За моими плечами есть несколько несложных операций, но в данном случае…
– Иван Макарович, если есть хоть призрачный шанс, умоляю, попытайтесь! – прервала мои размышления Анна, которая сидит рядом с матерью и гладит ее по голове.
Молчу, не могу решиться. В комнате повисла гнетущая тишина, и только шумные хриплые вздохи больной женщины нарушают ее.
– Саша, бритвенные принадлежности, аптечку и дрель, сверла три и пять миллиметров – прокипятить. Быстро! – решился я. – Аня, на месте гематомы необходимо будет сбрить у вашей матушки волосы, после чего я просверлю ей в черепе отверстие, и если, подчеркиваю: если улыбнется удача, то сможем снизить давление и сгустки крови выйдут. Шансы на исход операции уже называл. Решение за вами.
– Я… – Анна с шумом выдохнула, – согласна.
– Ты еще здесь?! – глянул я в сторону своего помощника, и того как ветром сдуло.
После того как комната Александра превратилась в подобие больничной палаты, произошла небольшая заминка. Анна отказалась наотрез стричь свою мать и брить ей череп. Ни на какие увещевания не пошла, приводила множество доводов против, а потом и вовсе разрыдалась:
– Простите, мама очень своими волосами гордится и дорожит, я не смогу.
– Иван, давай я, – взял в руки ножницы Олесь. – Показывай, сколько и где требуется выстричь.
– Примерно столько, – очертил я пальцем место на голове больной, которая так и не пришла в сознание. – Сейчас сделаю ей укол морфия, чтобы она в момент операции не очнулась, после чего приступим. Мне потребуется помощь от всех присутствующих, и что бы ни случилось – требую беспрекословно слушаться и приказы выполнять. Справитесь? – посмотрел на Олеся.
– Без вопросов, – ответил Александр.
Нет, далеко не все мои распоряжения выполнялись с первого раза. Тем не менее где-то через полчаса больную мы положили на бок, зафиксировали, чтобы она не могла пошевелиться, после чего я выставил за дверь Анну. Не дело дочери присутствовать, когда ее матери череп стану сверлить, она однозначно чувств лишится и обеспечит мне лишнюю проблему, а времени заниматься барышней не будет. Впрочем, в Александре я тоже не слишком уверен, но он уже многого насмотрелся, да и жизнь побила, так что должен справиться. Ольгу Николаевну побоялся выставлять: мало того что ее и так нелепую легенду порушу, так еще и покажу, что не доверяю, – и это когда между нами только-только примирение произошло. Нет, мы как бы и не ругались, но не имели взаимопонимания.
– Ну, с Богом, – закусил я губу.
Скальпелем сделал небольшой надрез, а потом взял дрель. Сверло еще не коснулось головы больной, а императрица ожидаемо, вскрикнув, осела на пол.
– Осторожно переложи Олеся в кресло, – сцепив зубы, отдал я приказ своему помощнику.
Тот, бледный, кивнул и выполнил приказ, правда, двигался как-то странно и очень уж аккуратно обращался с моим якобы объявившимся другом. Интересно, а секрет ли для всех, кто под личиной Олеся скрывается? Хм, как-то сомневаюсь. Если раньше еще мог подобное допустить, то сейчас-то императрица свой образ раскрыла, а уж от ближайшего окружения такое поведение и вовсе не утаить.
