Не понимая, что происходит, конунг обернулся. Изумление на его лице сменилось гневом. Направленное в его сторону оружие не произвело на Готфрида никакого впечатления. Положив ладонь на рукоять меча, он двинулся к Зиверсу.
— Еще шаг, конунг, и я выстрелю! — выкрикнул Зиверс, прицеливаясь.
— Не посмеешь.
Рука медленно потянула за рукоятку меча. Лезвие вышло из ножен меньше чем наполовину, когда выстрел оглушил всех в зале. Конунг упал, схватившись за ногу.
— Уходим, быстро. — Зиверс с силой дернул остолбеневшего Ларсена за одежду. — Если кто еще шевельнется, стрелять буду сразу в лоб! — крикнул он замершим в растерянности членам совета.
Четверо чужестранцев, пятясь, выскочили из зала совета, их никто не преследовал. Совсем скоро с улицы послышался рев моторов, который постепенно стал затихать. Незваные гости покинули город. Все бросились к Готфриду. Множество рук одновременно подхватило конунга и перенесло на широкую скамью. Кто-то подложил подушку ему под голову. Выхватив нож, Свен решительно разрезал окровавленную штанину. Один из появившихся в зале стражников принес кувшин с водой. Свен осторожно промыл рану.
— Все не так плохо, — наклонившись, он разглядывал окровавленную ногу Готфрида. — Эта штука, как же она называется?
— Пуля, — простонал Готфрид, — она называется пуля.
— Точно, пуля, — еще больше обрадовался Свен, — только скользнула по краю бедра, ободрав кожу. Тебе повезло, что чужак промахнулся.
— Он не промахнулся. — Готфрид наблюдал, как Свен ловко перетягивает его рану. — Ты же был с нами, когда этот Зиверс показывал нам, как работает его оружие. Он бы подстрелил меня и со ста шагов. Он не хотел большой крови, он хотел уйти.
— О боги, Готфрид! — в негодовании воскликнул Ульрих. — Они чуть не убили тебя, а ты все еще играешь в великодушие.
— Был бы здесь Торбьорн, он бы не дал им уйти так просто, — неожиданно произнес кто-то.
Словно в ответ на эти слова в зале появилась гигантская фигура начальника стражи, вслед за ним вбежала Фрея.
— Где он? — Два голоса, мужской и женский, слились в один.
— Да здесь я, — прокряхтел конунг, пытаясь подняться.
Фрея подбежала к нему и, обхватив его лохматую голову руками, начала осыпать ее поцелуями.
— Тебя, Готфрид, даже ненадолго нельзя одного оставить, — пробурчал Торбьорн.
— Вот и не оставляй, — Готфрид наконец уселся на лавку, обнимая Фрею, — место начальника стражи рядом со своим конунгом.
— Это я уже понял, — примирительно развел руками Торбьорн, — без меня у вас тут непонятно что творится.
— Это ты верно заметил, Торбьорн, — голос Ладвика прозвучал настолько неожиданно, что все замерли, — творится непонятно что. И что печально, непонятно, почему это творится. Да, Готфрид?
Ладвик подошел ближе к конунгу, увидев перевязанную ногу, осуждающе покачал головой:
— Столько смелых мужчин с мечами не смогли защитить своего конунга. Это грустно. Но кто объяснит мне, почему чужеземец напал на Торбьорна?
— Я знаю почему. — Фрея вскочила с места, все мгновенно к ней обернулись, ее лицо пылало от гнева и возмущения. — Я знаю, это они убили Алрика.
— Рассказывай, — потребовал Готфрид.
* * *
Когда я появился перед воротами базы, изумленный охранник несколько секунд разглядывал меня, словно сомневаясь, стоит ли открывать калитку, но затем к нему вернулось арийское самообладание.
— Как вы выбрались? — поинтересовался он, запуская меня на территорию.
— Так здесь открыто было, — я пожал плечами, — гулял себе да и вышел.
— Далеко гуляли? — Охранник смотрел на меня с явным недоверием.
— Только здесь по острову, больше нигде, — не соврал я.
Немец мрачно кивнул:
— Вы явно лжете. Калитка не могла быть открыта.
Я пожал плечами:
— Ну как-то так вышло.
— Хорошо, приедет Зиверс, я думаю вам будет, о чем поговорить.
— А он что, уехал? — Я как мог изобразил изумление. — Когда вернется?
Охранник посмотрел куда-то мне за спину.
— Уже возвращается.
Я обернулся. Действительно, по тропе, петляющей по склону, ползли две темные точки. Зиверс со товарищи уже возвращались. Быстро они, однако, обернулись!
— Ну и славненько, — я вновь повернулся к охраннику, — буду ждать его у себя в комнате.
Охранник все так же мрачно вновь кивнул мне.
Однако к себе я не пошел, а направился прямиком к Гартману. Сидевшая на посту медсестра, к моему удивлению, без возражений пропустила меня.
— Ну наконец-то! — Изголовье кровати было приподнято, и профессор полулежа читал книгу. — Принес?
Я вспомнил, что забыл про коньяк.
— Чуть позже, имейте терпение, — я бросил взгляд на обложку книги, — решили Дюма осилить? Я, помнится, мушкетеров в первом классе читал.
— Я тоже, — Гартман закрыл книгу, — но люблю, знаешь ли, перечитать на отдыхе, такой он все же красавчик был.
— Это вы сейчас о Портосе? — осторожно уточнил я.
— Ну при чем тут Портос, — обиженно протянул Юрий Иосифович, — я говорю про Ришелье. Вот это была фигура, не то что нынешние балаболы. Ты, кстати, чего пришел?
— Да я посоветоваться хотел, — почесал я затылок, — я тут, похоже, накосячил малость.
— Обычно советуются до того, как что-то сделать, — нравоучительно изрек Гартман, — после есть смысл советоваться разве что с адвокатом.
— Ну, считайте, я к вам как к адвокату и пришел, больше все равно не к кому.
Я придвинул стул к кровати и уселся рядом с профессором.
— Я случайно, честное слово, случайно рассказал Фрее про Дитриха.
— Господи, за что ты послал со мной этого идиота? — простонал Гартман, обращаясь к капельнице.
— Но она обещала ничего не говорить отцу.
— Ну, тогда ладно. — Гартман на пару секунд закрыл глаза, а затем вдруг уставился на меня. — Ты точно идиот. Ты что, действительно считаешь, что можно верить девчонке?
— Почему бы и нет? — Я старался держаться увереннее, чем был на самом деле. — Во-первых, она в меня влюблена, а во-вторых…
— О, так у тебя много аргументов! — фыркнул профессор.
— А во-вторых, она пообещала молчать до завтра. На один день, если ничего экстренного не случится, и у девчонки терпения хватит.
— Надеюсь, — буркнул профессор, — если только она не подцепила от тебя словесное недержание. Оно же передается половым путем?
С видом оскорблённой невинности я скрестил руки на груди и гордо молчал.
