– Весь человек не умирает. У него душа есть. Она все видит и слышит и всегда живой остается…
Никому он, Никитка, не нужен. Никому!
Разве что только папе…
Но папа в могилке лежит. А что такое душа, Никитка еще не совсем понимает…
…Во дворе рядом с кучей мусора (не успели к свадьбе убрать) две легковые машины стоят. На той и другой шары понацеплены – красные, синие, желтые… Такие машины Никитка уже видел. На них женихи и невесты ездят. Едут они по улице – пацаны выскочат на дорогу, чуть не под колеса им, улюлюкают. А невесты и женихи им деньги, конфеты кидают. Веселуха.
Но сегодня Никитке совсем не весело. Наоборот – плакать хочется. Мама в невестином белом платье с какой-то белой шалюшкой на голове, с цветочками бумажными на шалюшке этой и на платье, хоть и красивая, мама всегда красивая, смешной кажется. Недаром же мужики-гости на нее друг другу кивают, шепчутся и хихикают. Даже этот придурок дядя Кузя, стоит маме отвернуться, рожи корчит – дружков своих смешит. Обидно и больно. За маму обидно и больно. За папу – героя-летчика. За себя.
На всех за все обидно.
…Шары-пузыри разноцветные-дурацкие висят. Машины поедут – болтаться будут, людей смешить будут. Все село на улицы вывалит:
– Ха-ха-ха, хи-хи-хи, Никиткина мама замуж выходит.
Ну и невеста! Ну и жених!
Стыдно!
Стыдно!
Стыдно!
А что если взять да эти шары-пузыри полопать… Назло, на вред всем – дяде Кузе, его друзьям – полопать, и всё. И полопать есть чем. На днях Никитка и Алешка Фильшин в сараюшке поплавки из пенопласта делали. Алешка шило притащил. Поплавки вырезали и шилом прокалывали, чтобы леску продергивать. Не успели доделать – свечерело. Алешка шило в стену воткнул:
– Приду – доделаем.
…Нырнул Никитка в сараюшку, выдернул шило из стенки дощатой, выглянул во двор. У машин во дворе – никого. Все в доме гуляют, водку пьют. Вон уж, слышно, кто-то во всю глотку там орет:
А-а-а-бла-а-а-а-м-и-и-и-ла-а-сь да-а-а-с-с-ка-а-а!..
Сейчас обломится вам доска.
Но нет – шары трогать нельзя. Лопнет шар – услышат – из дома выскочат – рева-ругани не оберешься. Да и что шары – новые через пять минут нацепят. Колеса проколоть – другое дело. П-ш-ш-ш – и все. Вот уж поохают, поахают…
П-ш-ш-ш-ш-ш – и всё…
П-ш-ш-ш-ш-ш – и всё…
П-ш-ш-ш-ш-ш – и всё…
* * *
А-а-а-бла-а-а-а-м-и-и-и-ла-а-сь да-а-а-с-с-ка-а-а!..
15 сентября – 2 октября 2012 г.
5 ноября 2015 г
Пчелкино счастье
В нашем околотке все меньше людей остается. Домов брошенных, заколоченных, слава богу, нет, а людей все меньше и меньше становится. Да и те – старики одни. Оно и понятно. Убегают, уезжают из сел и деревень люди. В первую очередь молодые, конечно. Школу закончат, в институты, колледжи разные поступят, в армию уйдут – и прости-прощай, родное село. Ни разу не слышал, чтобы кто-то из молодежи вернулся. Да оно и правильно. Что здесь делать? Работы нет. Все ранешние КБО, РСУ, ДРСУ, МСО – организации, предприятия государственные – закрылись, колхозы развалились. Куда молодому человеку приткнуться, к чему руки приложить…
Лет тридцать-сорок назад жизнь в селе, можно сказать, по сравнению с нынешними временами кипела, бурлила. Рабочие руки везде требовались. Новые школы, больницы строились. В колхозы молодых людей чуть ли не пряниками заманивали. Дома для молодых семей ежегодно строили, коров, овец, свиней для разведения личного хозяйства бесплатно давали.
Строительство новых домов, можно сказать, кустовым способом велось. Выделялся участок где-нибудь на краю села, и сразу на нем несколько домов строились, огораживались. Выделялась земля для огородов, возводились надворные постройки – сараи, стайки для скота, бани. Удобно, компактно. Каждая усадьба, каждый дом – маленькая семейная крепость.
Дома, усадьбы передавались обычно молодым семьям – живите, радуйтесь, плодитесь.
Вот так и наш молодежный околоток родился. Все мы, нынешние старики, соседи околоточные, в те времена далекие молодыми были. Жили дружно, деньгами друг друга до получки выручали, но очень близко, как правило, не сходились. Каждый на своем производстве, в своем, как тогда выражались, трудовом коллективе, друзей-товарищей имел. Еще бы, люди целый день вместе проводят, одними интересами живут, одни задачи выполняют.
Там, в своих трудовых коллективах, большинство молодых людей свою любовь находили, встречали – семьи создавали. Свадьбы тоже трудовыми коллективами справляли – складывались на подарки молодоженам, столы иногда прямо в производственном помещении, если оно для этого подходило накрывали…
Жизнью соседей интересовались мало. Так, от случая к случаю, поговорят:
– У Ивановых сынишка родился…
– Колька Петров мотоцикл купил…
– Федька напился – Наташку свою гонял, в бане пряталась.
Наоборот, излишнее любопытство осуждалось, пресекалось:
– Нечего в чужие окна заглядывать, сплетни разносить. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали… Мой дом – моя крепость…
Все это естественно. Большая часть жизни у работающего человека проходит на работе. И человек дорожит часами, минутами, которые он может провести в кругу своей семьи, за своим забором, в своем, только своем уголке.
…Прошли годы. Наизнанку вывернулась наша жизнь. Состарились мы. Изменились так – друг друга не узнаем. Привычки же человеческие меняются намного медленнее, чем сам человек.
…И сегодня мы, старики околоточные, одинокие, полуодинокие, все так же в своих домах-крепостцах, за высокими заборами живем, соседям во дворы, в окна не заглядываем.
Выйдешь иногда в погожий день за калитку, сядешь на лавочку – сосед мимо в магазинчик, каких сейчас в безработном селе полным-полно, на каждом углу торчат, идет.
– Привет, Андреич! – окликнешь.
– Привет!
– Что в землю глядишь? Мимо идешь, не замечаешь, не здоровашься?
– Прости. Задумался.
– О чем?
– Есть о чем. Житуха со всех сторон бодается. Вон опять цены на молоко, мясо подскочили…
– А я на днях где-то анекдотик вычитал: «Самые счастливые люди – семидесятилетние. Им ни о чем, тем более о завтрашнем дне, думать не надо. Его, завтрашнего дня, у них нет».
– Мудро сказано. Однако хлеб-чай не завтра – сегодня нужны. Вот и тащусь в магазин. Якимовна моя турнула.
Ну да ладно. Может, хоть на бутылочку пивка сэкономлю. Скажу Якимовне – чай вздорожал, хлеб потяжелел. Поверит. Нынче все дорожает. Привыкли.
А вот и второй сосед не идет – тащится, на палочку опирается.
