Если бы я мог что-то исправить, изменить… Мне так больно, что я готов сожрать собственное сердце, лишь бы избавиться от разрывающей агонии.
Ты поверила мне, Ли. А я подвел тебя.
Мы больше не прорвемся и ничего не придумаем.
Я бы так хотел сделать тебя счастливой, я бы жизнь отдал за одну твою улыбку. Но ничего больше не будет. И хотя мы все еще живы, Амиран аль-Мактум убил нас, отравил, уничтожил.
Это конец.
Однажды моя принцесса станет его королевой, а мне останутся только воспоминания о наших ночах на озере, выгоревшем дотла, о наших мечтах, детских клятвах и взрослых обещаний.
Я знаю, Ли, — ты тоже никогда не забудешь. Вкус пепла, разбитые мечты, сожжённые надежды.
Прости, что я не смог нас спасти. Я пытался и проиграл.
И если мне суждено умереть здесь, то возможно, я все это заслужил.
Надежды выбраться — практически нет. Если Амиран аль-Мактум решит, что я виновен, то так и будет. Чуда не произойдет.
Отца отстранили до конца расследования. Он ровным счётом ничего не сможет сделать. Единственный, кто может повлиять на наследника — это король, но я не склонен возлагать надежды на заступничество монарха. Если против моего отца тоже заведено дело, то ему самому понадобится протекция Арьяны аль-Мактума.
Скрежет замка и скрип открываемой металлической двери сигнализирует, что пришло время допроса. Который по счету? Я давно сбился. Мне задают одни и те же вопросы. Раз за разом, не меняя формулировку.
В камеру падает свет из коридора. Он не такой яркий, как тот, которым меня пытали несколько минут назад. Его мои зрительные нервы способны выдержать. Прищурившись, в проеме вижу очертания массивной фигуры тюремного надзирателя в камуфляже. Он демонстративно кладет руку на кобуру пистолета, показывая кто тут главный. Словно я способен сейчас оказывать сопротивление. Да, я ноги едва волочу, имя свое выговорить не способен.
— На выход, Каттан, — я внутренне собираюсь, услышав хамоватое требование. Кое-как встав на ноги, начинаю продвигаться к открытой двери. Это непосильная задача. Каждый шаг в полусогнутом состоянии дается через боль. Мышцы атрофировались, меня мотает от слабости и головокружения, а цепь между наручниками слишком коротка, чтобы придерживаться за стены.
Как только удается выбраться в коридор, надзиратель грубо толкает меня в спину и приказывает идти вперед, держа руки за спиной. Я автоматически выполняю. Стараюсь передвигаться быстрее, чтобы избежать болезненных тычков в позвоночник. Не могу привыкнуть к унизительной наготе, и не привыкну, даже если придется провести здесь годы. Когда-то я изучал различные методы влияния на психику преступников, используемые спецслужбами для получения показаний. Не думал, что доведётся прочувствовать их на себе лично. Но, по крайней мере, я понимаю смысл всего происходящего и это позволяет мне морально держаться.
— Стоять, — командует сопровождающий. — Лицом к стене, — раздается звук открываемой двери. — Пошел, — меня заталкивают в комнату для допросов, запирая её снаружи. Надзиратель остается ждать в коридоре.
Слеповато щурясь, я смотрю на незнакомого следователя, сидящего за столом в центре квадратного помещения без окон. Сложно определить размеры камеры. Я не вижу стен. Свисающая над ним лампа создает круг света, за которым сгущается темнота. Только стол и два металлических стула, вмонтированных в пол.
— Проходи, Хамдан. Садись, — указывает мне незнакомец на место напротив. Я проглатываю острое чувство тревоги. Слишком доброжелательно обращается ко мне этот человек. Прежний следователь был гораздо жестче во время ведения допросов.
Я нерешительно прохожу вперед и занимаю свой стул. Непроизвольно сжимаюсь, ощущая голым задом и яйцами ледяную железную поверхность. О том, чтобы откинуться на спинку и речи быть не может. Подняв голову, я выжидающе смотрю на мужчину, невозмутимо наблюдающего за мной. Не могу скрыть удивления. Следователь молод, немногим старше меня. Одет в безупречный деловой костюм и больше похож на бизнесмена, чем на представителя закона. Худощавый шатен с пристальным цепким взглядом. Серо-зеленые глаза, светлая кожа. Руки уточненные, как у офисного сотрудника, заметный американский акцент. Он не анмарец, не спецагент и точно не военный. Выправка и телосложение не соответствуют. Я подмечаю все детали, чтобы понимать, что за зверь этот новичок, и какого Шайтана мне поменяли следователя.
— Хочешь кофе? Еще горячий, — вежливо произносит неизвестный элемент, пододвигая в мою сторону бумажный стаканчик. Я подозрительно смотрю на предложенный напиток, и отрицательно мотаю головой.
— Я не пил. Взял специально для тебя, — неправильно понимает он мой отказ. Психотропными препаратами меня уже пару раз накачивали. Спасибо.
— Там ничего нет. Просто кофе, — на этот раз молодой человек попадает в точку. Он ободряюще улыбается, но я пальцем не шевелю, чтобы взять напиток. — А если так? — ставит на стол металлический кейс и достает оттуда лоток с сэндвичем и кладет рядом с бумажным стаканчиком. Желудок предательски рычит, требуя принять угощение. Последний раз я ел очень давно. По крайней мере, мне так кажется. Поколебавшись полминуты, сдаюсь инстинкту выживания и тянусь за сэндвичем. Сначала съедаю его, потом доходит очередь до кофе. Все это время человек напротив — молчит, терпеливо дожидаясь, когда я закончу трапезу. Ждать приходится недолго. Расправляюсь с перекусом за минуту.
— Теперь с тобой можно конструктивно разговаривать, — удовлетворенно произносит незнакомец. — Я представлюсь, чтобы ты мог ко мне обращаться, если будут вопросы. Меня зовут Колман Мердер, я поверенный его высочества Амирана аль-Мактума из сегодняшнего дня твое дело передано в мое ведение, — впав в ступор, я обескураженно смотрю на человека, о котором немало слышал, но вижу впервые. Съеденный сэндвич, разбавленный кофе, резко начинает проситься обратно в свой контейнер. Мозг отказывается воспринимать и анализировать услышанное. Колман Мердер? Здесь? В тюрьме для обвиняемых в террористических атаках? У него вообще есть полномочия заниматься подобными делами… хотя о чем я? Конечно, у поверенного аль-Мактума есть любые полномочия, которыми посчитает нужным наделить его наследник.
— Я внимательно изучил твое досье и все материалы, — Мердер лаконично указывается на открытую перед ним толстую папку. — Понимаю, что ты много раз отвечал на вопросы предыдущего следователя, но я вынужден некоторые из них повторить, чтобы закрепить уже имеющееся мнение на твоей счет. Надеюсь на твое понимание и честность, Хамдан. От прямоты ответов будет зависеть твоя судьба. Согласен сотрудничать?
Согласен ли я сотрудничать? Понимание и честность? Что за х…
— Ты мне не доверяешь. Я знаю, почему, — понимающе улыбается Мердер, прочитав мою реакцию. — Ты находишься здесь не по приказу Амирана. С самого начала расследование по факту взрыва на месторождении «Amiran-ring» вел я. Не в одиночку, разумеется. Генерал Каттан тоже мог бы принять участие, но был отстранен по причине превышения служебных полномочий. Это временная мера, Хамдан. Если я приду к заключению, что ты не замешан в организации диверсии на платформе, у твоего отца есть шанс благополучно вернуться к своим обязанностям.
