— С каждым годом мне все сложнее становится угодить тебе, Амиран, — вытащив свое грузное тело из джакузи, дядя усаживается рядом, жестом прогоняя трущихся об меня девиц. — Неужели ни одна не пришлась по вкусу моему любимому племяннику? — льстиво улыбается Искандер. Я неопределённо пожимаю плечами, не спеша с ответом.
Мне нечего сказать по большому счету. Я прилетел на остров совсем не для тех целей, что обсуждают в столице, а использовал единственный способ отвлечь народ от слухов вокруг взрыва на платформе. И согласно поступающим данным, мне пока удается переключить градус внимания особо любознательных подданных королевства.
Тайное бракосочетание наследного принца взорвало общественность, новость года, не больше ни меньше. Завораживающая лавстори эмира и прекрасной дочери шейха центральной провинции не взбудоражила разве что дряхлых стариков и младенцев. Народ празднует, радуется, благодарит Аллаха, молится за меня и будущую королеву, желая нам семейного счастья и огромного количества наследников.
А я сижу на чертовом острове, закрывшись в своих апартаментах и по двадцать часов в сутки решая ворох накопившихся проблем и проводя онлайн-совещания с главами служб, занимающихся ликвидацией последствий аварии. Моя жена меня ненавидит и старается не показываться мне на глаза. Больше, чем уверен, что ночью она дрожит от страха, что я заявлюсь в её спальню и потребую исполнения супружеского долга, и засыпает, измученная, на рассвете.
Пару раз я ловил себя на желании воплотить кошмары Алисии в жизнь, но вовремя останавливался. В моем состоянии очередное сражение с Алисой может закончиться плачевно. Я не шутил, когда говорил, что лимит моего терпения исчерпан. Его больше нет. Обнулен.
Но я держусь, Шайтан раздери эту упрямую женщину, держусь на грани, чтобы не сделать наш медовый месяц еще более невыносимым.
И каждый раз хочу хорошенько встряхнуть её, вспоминая недавние откровения моей «ласковой и любящей»жены.
«У тебя нет гордости, Амиран аль-Мактум.
Ты разрушил мою жизнь, отнял все, о чем я мечтала.
И буду первой и единственной женщиной в Анмаре, которая встретит слова «я развожусь с тобой» с улыбкой.»
Самое мерзкое во всем этом, что она верит каждому своему слову.
А я нет. И меня дико бесит это её нежелание принять правду. Ту, от которой она упорно бежит. Однажды tatlim устанет, выдохнется.
Вопрос — дождусь ли я этого момента?
— Твоя внезапная свадьба наделала много шума, Амиран, — снова подает голос Искандер, привлекая мое внимание. — Я не удивлен, что меня не пригласили, но не ожидал, что узнаю о важном событии из газет.
— Поэтому ты явился на остров, где мы с Алисией наслаждаемся уединением, с толпой проституток? Решил выяснить, насколько правдивы слухи? — холодно уточняю, снова взглянув на балкон спальни Алисии, откуда еще пару минут назад она бросала на меня и происходящую вокруг вакханалию полные презрения и негодования взгляды. Сейчас там никого нет. Спряталась и злобно рычит в засаде, точит коготки, смакуя свою месть.
Не нравится, tatlim, когда ты не в центре моего внимания?
— Вижу, что слухи не врут, и ты действительно влюблен в свою юную жену, — заключает Искандер, проследив за моим взглядом.
— Тебя это удивляет? — спрашиваю, вопросительно выгнув бровь.
— Нет, отчего же? — спешит реабилитироваться Искандер. — Союз двух любящих сердец, благословенный Аллахом, великое счастье и благо. Приношу свои извинения, что позволил себе явиться без предупреждения. В моих действиях не было желания оскорбить тебя или твою жену. Я могу прямо сейчас отправить девушек прочь, но, посмотри на них, разве можно отказаться от таких красавиц? — он фальшиво смеется, полагая, что я не замечаю, как цепко и пристально дядя следит за каждым моим словом, жестом, выражением лица.
— Пусть остаются, но мое гостеприимство не безгранично, Искандер. Утром, чтобы ни тебя, ни их здесь не было.
— Ты мне не рад и выглядишь уставшим. Что-то тревожит тебя, Амиран? Мне можешь сказать.
— Я недавно женился, дядя. И у моей усталости есть веские причины, — выжимаю из себя многозначительную улыбку, убеждаясь в подозрениях на счет Искандера аль-Мактума. Не поздравлять он меня приехал, а убедиться в правдивости версии моего отсутствия в столице. Это означает, что дядя или в курсе событий на платформе, либо его прислал тот, кто в курсе. Причастен он или нет к диверсии, разберутся спецслужбы Анмара, если им тоже можно доверять.
Причин навредить мне или отцу у Искандера больше, чем достаточно. По сути, монархом сейчас вполне мог быть он, и именно таким видел свое будущее, пока не выяснилось, что у короля имеется старший сын, которого спецслужбы прятали в другой стране. Искандеру это известие пришлось не по вкусу. Он затеял целый переворот с целью свергнуть действующего правителя. Но вовремя вмешавшиеся спецслужбы нарушили его планы, а Искандер остался не у дел.
Сегодня он не имеет никакой политической власти, а для человека, большую часть жизни уверенного в том, что он наследник престола — тяжелый удар.
Сейчас я это понимаю, а когда меня подростком привезли в столицу Анмара, Искандер был единственным человеком из окружения отца, к кому я не испытывал неприязни.
Это было обманчивое чувство, основанное на инстинктивном понимании, что дядя презирает своего брата почти так же сильно, как я на тот момент. И Искандер всячески старался заслужить мое доверие и симпатию, чтобы впоследствии иметь на меня влияние. У дяди имелась масса свободного времени, в отличие от Арьяна аль-Мактума, и он приложил все усилия, чтобы я обрел в нем надежного друга, наставника и советчика.
Признаться, понять, что представляет из себя Искандер, мне удалось далеко не сразу. Он виртуозно играл роль любящего, щедрого и единственного дяди, потому как младший брат отца погиб от передозировки героином на одной из подобных этой вечеринок еще до моего появления в Асаде. Разумеется, пресса предоставила другое объяснение внезапной смерти молодого шейха. Грязная правда в любой политической системе держится под жестким контролем верховного лидера и спецслужб. Анмар — не исключение. Хотя ни для кого не секрет, что религиозные арабские шейхи знают толк в люксовых развлечениях, масштаб, разнузданность и роскошь которых способна шокировать самых искушенных тусовщиков.
Опальный принц Искандер аль-Мактум никогда не ограничивал себя в разнообразии запрещенных религией удовольствий, и пытался привить мне склонность к своим увлечениям, одновременно насаживая свое мировоззрение и ненависть к моему отцу. Бурных вечеринок с дорогими красотками в годы моей ранней юности, да и после, было очень и очень много, как и разговоров о политической некомпетентности действующего короля.
Однако любая дружба, сплоченная на ненависти к общему врагу, рано или поздно обречена на провал.
Пройдя ускоренный и местами жесткий курс внедрения в новые реалии, я достаточно быстро осознал, что крайне глупо считать врагом того, кто держит в своих руках всю власть Анмара. Бунтующий подросток повзрослел, твердо встал на ноги и постепенно перестал нуждаться в поддержке опального родственника, а тусовки с толпами полуголых девиц с годами потеряли былую привлекательность.
