Закрываю глаза и делаю медленный выдох, а в мыслях непроизвольно всплывает горячая картинка из воспоминаний. Амиран мягко ведет лепестками бутона по моей коже, обводит ими соски и грудь, опускаясь к пупку и бедрам. Медленно и плавно доводит до исступления, даже не прикасаясь ко мне.
Как ни крути, но та ночь и то утро были самыми эротичными в моей жизни. Я ощутила, как моя чувственность раскрылась тогда, заиграла красками, подобно распустившемуся цветку.
Через две минуты я уже направляюсь в спальню Амирана.
Подожду его там. Рано или поздно он вернется со своей мерзкой вечеринки у бассейна и ему придется за все передо мной ответить. Возможно, мне удастся с ним договориться, и мы вернемся в Анмар: нужно заняться переездом Сэви, подготовить мою крошку к глобальной смене обстановки. К тому же, я надеюсь встретиться с семьей, и узнать у мамы и отца хоть какие-нибудь новости про Нейта.
В общем, я могла бы провести время нашего медового месяца с большей пользой, чем созерцание обнаженных тел, прилипающих к наследнику.
Сделав шаг в комнату Амирана, я медленно изучаю его спальню, исследуя комнату вдоль и поперек. Рефлекторным движением провожу пальцами по шелковым рубашкам, проходя мимо гардеробной Рана…его запах атакует мои легкие, забивается в каждую пору и клеточку, рождая в голове и сердце сразу несколько приятных воспоминаний.
То утро. Я не могу его забыть. Слишком силен контраст в сравнении с тем, кого я вижу перед собой сейчас.
А ведь все могло бы быть, между нами, иначе…сам Амиран аль-Мактум покрывал меня поцелуями. С головы до ног, сантиметр за сантиметром. Я сходила с ума, ощущая себя такой хрустальной, защищенной, обласканной, податливой, главной одержимостью в его жизни.
Есть что-то невероятно пленительное, одурманивающее, умопомрачительное в том, что безоговорочно сильный мужчина, диктующий правила этому миру, ставит на несколько минут в его эпицентр — тебя. Не оставляет без внимания все самые интимные места на теле, разрушает границы, проникая языком внутрь. Для всех он — Амиран аль-Мактум, наследник Анмара, властный и справедливый эмир и будущий король, а для меня в тот момент был мужчиной, который сходит с ума от желания, от одного взгляда на мое тело. Я чувствовала, каждой клеточкой чувствовала, каких усилий ему стоит сдерживать себя и растягивать прелюдию и в то же время, насколько ему необходимо обозначить и закрепить свое право на абсолютное обладание мной.
Все это уже не имеет значения. После того, что он сделал с нами, с Нейтом…то утро уже перестает приносить очки лояльности и симпатии в его пользу. Или мне хочется убедить себя в этом.
Не знаю, сколько времени провожу в обители эмира. Находясь в ванной Амирана, я вдруг слышу отдаленные голоса. Мужской и женский. Эмир направляется сюда…и он явно не один. Внешняя дверь закрывается, голоса становятся отчетливыми, а женский смех — таким явным, заливистым. Я так понимаю, выходить из своего убежища мне уже слишком поздно.
Зачем эта дрянь увязалась за ним? Или он сам её позвал? Но я же своими глазами все видела: шлюхи не особо заинтересовали шейха. Несмотря на то, что они ластились к нему изо всех сил, в его глазах я не заметила ничего, кроме выражения глубокого равнодушия к их вниманию.
Прислонившись спиной к стене, я вижу себя в отражении зеркала ванной комнаты. Грудь опадает и поднимается с бешеной скоростью, раскрасневшиеся щеки пылают, брови обеспокоено сдвинуты. Нервно закусываю губу, как только шаги и голоса становятся отчетливыми и оглушительно громкими. Дороги назад нет — я знаю, что Амиран и его гостья уже в своей спальне. Они здесь, очень близко, буквально за стеной.
Может мне стоит выйти? Зачем я вообще осталась тут? Нет, я не буду выходить. Мне нужно знать, какой он на самом деле и есть ли малейшая надежда на то, что наш брак может попасть в категорию «любовь рождается в совместном проживании». Так говорят на Ближнем Востоке, отмечая, что на Западе, любовь от совместного жительства — гибнет…
— Ваше высочество, любое ваше желание. Я исполню, — распознаю тоненький голос продажной сучки. — Я бы хотела доставить вам особый вид удовольствия… — мелодичный и томный голос эскортинцы, обращенный к моему мужу, заставляет меня мгновенно вспотеть.
Перед взором мутнеет, мир погружается в зыбкий туман. Меня начинает тошнить и пошатывать на одном месте. Это ощущается как пятибалльное землетрясение.
— Больше ни слова. Твои желания меня не интересуют, — его отстранённый тон голоса радует. Кажется, девушка действительно сама пошла за ним в спальню, с целью предложить дополнительные услуги.
Ты же выгонишь эту дешевку за дверь? Да, Амиран?
Амиран…
— Опустись на диван, — слышу, как эмир отдает своей сегодняшней пассии жесткий приказ. Затем шорох, звонкое постукивание острых каблуков.
— Ноги раздвинь. Шире, — Амиран не просто произносит слова, а бьет хлыстом по моим оголенным нервам. — Еще. Вот так, — инстинктивно прикрываю рот рукой, чтобы не выдать своих эмоций и того, что творится внутри.
Я думала, что ненавижу Амирана аль-Мактума…нет, даже не так: я думала, что знаю, что такое ненависть.
Истинная, испепеляющая, выжигающая внутренние органы дотла, превращающая в труху все, к чему прикасается. Официально заявляю, что до этой секунды, я не знала, что такое настоящая ненависть…
Дешевый смех и слегка наигранный стон проститутки раздражает мой слух настолько, что хочется перестать слышать. В солнечном сплетении зарождается вяжущее, густое и неприятное ощущение.
— Руки наверх. Ты не должна ко мне прикасаться, — вкрадчивым и равнодушным тоном, продолжает командовать Амиран.
Снова слышу характерный шелест — очевидно, Амиран избавляется от плавательных шорт. Я хватаюсь за волосы и съезжаю по стене вниз, когда понимаю, что именно начинает происходить по ту сторону двери:
— Ко мне. Опустись на колени. Приступай. Расслабь горло. Глубже. Вот так… То, что нужно, — хрипло рычит Амиран, пока я испытываю почти такие же разрывающие нутро эмоции, какие испытывала, пока бежала по пеплу…
Мне должно быть все равно.
И плевать.
Но это не так. Задето мое самолюбие, моя гордость. Черт, да он просто втоптал меня в грязь.
Благодарю лишь за одно, Амиран. Ты окончательно снял шоры с моих глаз. Если раньше я могла хотя бы призрачно представить себе, что у нашего брака есть шанс, то теперь…я разочарована, убита, подавлена. Я не способна испытывать к тебе ничего кроме отвращения и ненависти.
— Хватит. На пол. На четвереньки, — еще совсем недавно, Амиран почти тоже самое приказал мне. Слух взрывает шлепок по ягодицам, сдавленный женский стон, глухой недовольный рык мужчины. — Двигайся. Быстрее. Работай, девочка. Ты не за удовольствием сюда пришла.
Я не могу поверить в то, что это его голос я слышу в купе с отвратительными мне, развратными звуками. Сгорая от ужаса, я задыхаюсь и затыкаю уши, ощущая, как по щекам соленым океаном растекаются безмолвные слезы.
