Только юность, попутный ветер и эйфория от наших совместных приключений, рискованных побегов и разговоров до утра…
Боюсь, что с недавних пор, объятия с Нейтом — непозволительная роскошь для будущей королевы Анмара.
"Клянусь, что когда я стану большим и сильным, как папа, женюсь на тебе и буду защищать до конца наших жизней…", — эхом в висках звучит совсем юный голос Нейта, вызывающий в моей душе теплую ностальгию и жжение в уголках глаз.
Из воспоминаний меня выдергивает звук ритмичного постукивания пальцев по клавишам ноутбука. Амиран с ним не расстается, и печатает всегда так быстро, словно он голливудский сценарист, у которого горят сроки.
Скользнув по эмиру взглядом, замечаю знакомую для себя картину: сосредоточенный взор, напряженные мышцы, зажатая челюсть — Амиран решает серьезные государственные вопросы. Не сомневаюсь, что они связаны с произошедшей аварией, но лишних вопросов не задаю. И дуре понятно, что у взрыва последствий на несколько лет вперед, которые будущему правителю государства предстоит расхлебывать с огромным штатом экспертов.
Неужели это и есть мое будущее? Бесконечно занятой муж, женатый на своей стране, и я — живая кукла, приложение к его величеству? Потрясающий секс и полное отсутствие истинной близости?
Да. Это мое будущее. И глупо рассчитывать на то, что что-то еще может измениться. Мы с Амираном всегда будем бороться друг с другом, потому что наши отношения построены на принуждении и горстке пепла.
— Ты когда-нибудь отдыхаешь? — устав притворяться спящей из полета в полет, интересуюсь у мужа.
— Только в твоей постели, tatlim, — усмехается Ран, отпивая из стакана содовую с лимоном. Мужчина переводит на меня потемневший взгляд:
— Предлагаешь мне отдохнуть? — понизив тон, Амиран опускает взгляд на мое платье. Легкая и летняя модель на запах, открывающая только колени и ноги. Амиран позволяет мне летать без абайи и надевать её после посадки, так как по салону судна ходят только женщины.
— Нет. Даже не думай, — твердо спускаю с небес на землю своего мужа, пытаясь потушить дьявольские огоньки в стальных глазах. — Мы в самолете и далеко не одни, — слегка отстраняясь от эмира, напоминаю я. Попутно кидаю многозначительный взгляд на двух стюардесс, о чем-то бурно перешёптывающихся в своей рабочей зоне. От сплетниц нас отделяет только специальная шторка, которая не способна обеспечить нас приватностью и звукоизоляцией.
Амиран отслеживает мой взгляд, чем немедля вызывает интерес и активность одной из девушек — и вот она уже с услужливой и доброжелательной улыбкой спешит к эмиру, виляя бедрами.
Сучка. Точнее, сучки. Как же меня бесит и раздражают все эти женщины, которые готовы упасть к его ногам по щелчку пальцев. Их слишком много. И их всегда будет слишком много.
— Вам чем-нибудь помочь, эмир? — едва заметно закусив нижнюю губу, она обращается к моему мужу.
— Я проголодался и буду рад ужину, Мавия. Через сорок минут, — бросив беглый взгляд на стильные Rolex с черными брильянтами, отдает распоряжение Ран.
— Как вам будет угодно. Выберите желаемое блюдо в приложении, — Мавия наклоняется к Амирану намеренно низко, вывалив из своего глубокого декольте грудь. Не сомневаюсь, что пустой стакан из-под его содовой с лимоном, который нужно непременно убрать — лишь предлог, чтобы показать свои сиськи эмиру.
— Чего-нибудь еще желаете? Вода, кофе, чай? Что-нибудь покрепче? — когда она вновь выпрямляется, её неестественно пошатывает на каблуках. Я задыхаюсь от возмущения, наблюдая за тем, как рука Мавии длинными цепкими пальцами и красными ногтями касается плеча Амирана.
— Простите, ваше высочество. Турбулентность, — жеманно улыбнувшись Рану, тушуется эта дрянь.
Амиран ни разу за все время её представления не опустил взгляд ниже уровня глаз стюардессы.
— Ты свободна, Мавия, — невозмутимо посылает её Мактум, вызывая у меня внутреннее одобрение.
Хотя знаю я тебя, дьявол. Не нужно делать вид, что ты хороший мальчик. Ты с ней спал, иначе она бы не позволила себе трясти сиськами перед шейхом Анмара.
— Будь добра, Мавия, — встреваю и окликаю её я, захватив свою кружку с остывшим кофе. Протягиваю её наглой «птичке». — Мой тоже забери, — когда девушка прикасается к чашке, я не спешу её отдавать. Наши руки крепко сжимают кусок керамики. Уничтожающим взором испепелив Мавию, я бросаю мимолетный взгляд на свое обручальное кольцо. Девушка отслеживает его траекторию. Оно настолько огромное и сверкающее, что его можно увидеть из космоса. В её глазах мгновенно отражается осознание, которого я и хотела добиться от хитрой шармуты. — И пожалуйста, запомните сами и передайте всем остальным стюардессам, что я не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне, — вежливая улыбка сходит с обескураженного лица Мавии. — Не прикасайтесь к моим вещам в ванной даже с целью прибрать их. Я нашла свою косметичку не в том состоянии, в каком её оставляла, — поясняю я, но мы обе понимаем, что говорю я не только о ней.
— Ох, разумеется, госпожа аль-Мактум, — новое обращение, как обычно, режет слух, но в данном случае, я рада, что чрезмерно старательная Мавия быстро уяснила, что свои острые ногти стоит держать подальше от моего мужа.
Если она, конечно, не хочет сломать их однажды о мой гнев и ярость. А теперь, проваливай обратно в свой сплетник, милая. Пока я остановилась лишь на безмолвном и мирном предупреждении.
Я провожаю нарочито скромную походку Мавии тяжелым взглядом, а затем обращаюсь к Амирану:
— Поразительно. Ты даже не посмотрел на нее, — констатирую факт я, имея в виду заманчивое для любого мужчины декольте стюардессы. Амиран аль-Мактум держит в узде все свои первородные рефлексы, но не в моей спальне.
— А она так старалась. Из кожи вон весь полет лезет. Уверена, у вас что-то было, — поджав губы, озвучиваю догадку. — Иначе бы она не позволила себе так лапать тебя, Амиран, — непроизвольно и яростно просыпается внутри хищная собственница. Я не собиралась ревновать, но после той жуткой ночи… и того, что я увидела в спальне эмира, я поняла — все произошло с точностью да наоборот. Я ревную. Сильно. До маниакального желания, поставить всех этих флиртующих с ним стерв на место. Ревную, потому что теперь знаю, насколько это больно, когда мужчина, который проводит с тобой столько времени, проникает в другую. И пусть Амиран сделал это назло моим словам и протестам, но больше я такими словами разбрасываться не стану.
— Алиса, — сдержанно выдыхает Амиран. Низкий баритон пробирает до дрожи. — Ты слепая или, быть может, глупая? Я смотрю только на тебя. Я не маленький мальчик, который мечется между искушениями и вариантами. Я сделал свой выбор. Причем очень давно, — Ран отвечает многозначительным и глубоким взглядом, впервые за десять дней отключив по отношению ко мне режим «безразличия».
— Поэтому ты ведешь себя так отстранённо? Все эти дни… Даже, когда приходишь ночью. Я должна радоваться, да? Меня выбрали, но по-королевски равнодушно? Почетно, ничего не скажешь.
