— Я думаю, тебе нужно больше спать и отдыхать, и меньше работать, — с тревогой в голосе наставляет Камила, поправляя темно-серый хиджаб, слегка соскользнувший с её головы и открывший моему взору линию платиновых волос. — Я думаю, эмир будет счастлив ребенку любого пола.
— Шейхи помешаны на наследниках. Иначе, почему нас пятеро? — пытаюсь пошутить я. — Мне это вообще неважно. Главное, чтобы малыш родился здоровым, — облокотившись бедрами на край рабочего стола, любовно и мягко провожу ладонью по своему животу, надежно защищенному паранджой кремового цвета.
Ками внимательным взглядом отслеживает это трепетное движение. Внезапно, уголки её полных губ стремительно опускаются вниз, в аквамариновых глазах тлеет что-то необъяснимое, незнакомое мне, колкое и жалящее…похожее, на белую зависть?
— Уверена, что Амиран считает также. Я видела, как он смотрит на тебя, Ли, — надрывно выдыхая, тихо замечает Ками.
— Как же?
— Словно других женщин в его вселенной не существует. Может быть, это звучит дико, но каждая девушка мечтает о том, чтобы любимый мужчина смотрел на неё таким взглядом…, — опуская взор, продолжает Камила, и я понимаю, с чем связана её печаль. Сестра уверена, что её муж не испытывает к ней подобных чувств.
А я считаю, что время все расставит на свои места и покажет, чего и какие взгляды стоят.
— Ты скучаешь по нему, вот и все. Не грусти, Ками. Нейт скоро вернется, — Камила резко поднимает голову, улавливая в моем тоне обнадеживающую уверенность. В глазах сестры мириадами звезд отражаются кристально чистые слезы. Расплавленный аквамарин, как у нашей матери.
— Да. Очень скучаю. Хочется, увидеть в его глазах то, что он тосковал и по мне, когда он вернется. Если вернется…
— Что ты такое говоришь, Ками? Нейт не погибнет в Зулейре. Не смей даже думать об этом. Он управляет войсками, а не сражается в эпицентре военных действий, — напоминаю Камиле. О том, что Амиран вернул Нейтану военное звание и перевел в командный штаб я сама унала совсем недавно. Это очень удивило меня и до глубины души тронуло.
— Да, я знаю. Риски минимальны. Но я не могу не переживать…не представлять самое страшное, каждый день, — девушка обнимает себя за плечи, по её хрупкому телу проходит сильная дрожь.
Я чувствую укол легкой вины за то, что Нейтан вообще оказался в подобном положении. Еще недавно я бесконечно сожалела о том, что не бежала вместе с ним, как только он заикнулся об этом. А теперь? Я сожалею о том, что вообще дала ему повод сражаться за меня до последнего. Я не знала, как поступить правильно, потому что прислушивалась лишь к голосу своего эго, который отчаянно сопротивлялся навязанному браку и сладко-грешному плену Амирана аль-Мактума.
— Вы созваниваетесь?
— Не так часто, как мне хотелось бы. Ему просто не до этого. Не до меня. Иногда так хочется вернуться в наш медовый месяц. В длинное путешествие, в которое мы отправились сразу после свадьбы, — лицо Камилы озаряет мечтательная улыбка, а глаза сияют самыми яркими воспоминаниями в её жизни. — Там, я впервые… почувствовала, что ему не все равно. Я послушала твой совет, Алиса — стала собой. Пожалуй, тогда мы впервые по-настоящему познакомились друг с другом. Я перестала быть для него всего лишь «надоедливой сестрой его…».
— Все будет хорошо, Ками, — я не позволяю Камиле закончить фразу, которая может расставить неверный акцент над нашим с Нейтаном прошлом.
— Нейт вернется повзрослевшим, возмужавшим, сильным и смелым. Он поймет, что детские игры остались далеко позади, а ты — его настоящее и будущее, — я крепко обнимаю сестру, мысленно пытаясь унять её тревоги и исцелить раны на сердце. Во мне сейчас столько любви, что мне, кажется — я способна дарить ощущение благости и спокойствия одним лишь прикосновением.
— Ты не представляешь, что для меня значит твое благословление и поддержка, — горько всхлипывает Камила, положив подбородок мне на плечо. — А ты счастлива, Ли?
— Очень, Ками, — не раздумывая, отзываюсь я, ощущая приятное тепло в области ниже пупка. — Правда, у меня такая же проблема: я чертовски редко вижу своего мужа. Но я…люблю Амирана, — кажется, я впервые произношу это вслух. Я не знаю, возможно, я чувствую так, потому что ношу под сердцем его ребенка, но слово «люблю» вырывается из моих губ также естественно, как каждый вдох и выдох. — И уже не представляю другого мужчину рядом с собой.
— «На западе от совместного проживания любовь угасает, а у нас она в нем рождается и расцветает», — цитирует известную мудрость Камила.
— Эта восточная истина оказалась правдивее, чем я думала, — мы вытираем друг другу слезы и обмениваемся широкими улыбками. — К сожалению, она касается не всех женщин в Анмаре.
— Рамилия рассказала тебе всю правду о своем муже? — интересуется Ками, вспоминая о моем масштабном проекте и небольшом самостоятельном расследовании.
— Она не хочет говорить об этом открыто. И её можно понять. Она боится, что муж убьет её. Я устала считать синяки на шее и запястьях своей ассистентки — он регулярно бьет и издевается над ней, это очевидно. Отец Рами был точно таким же. Бедная девочка. Я создам фонд, который обеспечит полную юридическую и жизненную защиту женщинам, попавшим в такую трудную ситуацию. Мы живем не в средневековье и в Анмаре пора что-то менять. Амиран поможет мне в организации фонда, мне нужно лишь поговорить с ним об этом, — набирая в легкие больше воздуха, выдаю я. Я прекрасно понимаю, что Амиран не может заниматься подобными вещами сейчас, когда его авторитет и безграничная власть находится под большим вопросом из-за всей этой ситуации, связанной с возможной изоляцией от Штатов.
— Ты можешь попросить помощи в создании фонда у папы.
— Нет. Муж не простит мне этого, — твердо отрезаю я, наперед зная, что Амирану не понравится, что я буду что-либо просить у Адама. — Все вопросы я в первую очередь решаю лично с ним.
Это будет большой проект и крупный переворот в истории Анмара — если я добьюсь закона, который позволит женщинам разводиться с мужьями и уходить от них при таких кошмарных обстоятельствах. Сейчас правосудие полностью поддерживает таких извергов и чудовищ, что вымещают всю злость, несостоятельность и агрессию на своей женщине. Проблема домашнего насилия стоит в Анмаре острее, чем я предполагала. И её глубоким изучением я занялась семь недель назад, когда в редакции погибла уборщица. её семья приехала из Ирана на заработки. Муж избивал её на глазах у детей, и всего лишь один вечер таких жестоких побоев оказался для нее последним.
Мой центр станет убежищем для женщин, которым будет куда уйти, куда обратиться за помощью и получить психологическую поддержку. Мама Нейтана — Эрика Доусон, уже создавала в Анмаре нечто подобное, но, к сожалению, эти центры очень быстро закрылись отцом Амирана.
Очевидно, что для Арьяна аль-Мактума, женщина — второсортное существо, «сотворенное из ребра мужчины». И мне остается лишь благодарить Бога за то, что Амиран, при всей своей тоталитарности, властности и твердости, никогда бы не поднял на меня руку.
