Как все могло произойти таким образом?
Когда увидела, с какой скоростью Нейтан, подставившийся под пулю, теряет кровь, будто переместилась в другую вселенную. Мир, переполненный туманом, истошными криками, страхами и хаосом. В тот момент я даже не думала о том, что роковые пули предназначались мне и Рану.
У меня даже мысли в голове не возникло о том, что с Амираном может что-то случиться.
Мой мужчина несокрушим, как скала — Амиран сам убедил меня в этом. Всю планету может поразить ядерной войной, но мой Мир выживет даже в эпицентре взрыва. Я настолько сильно была уверена в этом, что и предположить не могла, что одна из пуль террористов достигнет цели.
Нейтану не нужна была моя жалость, а Амирану — тем более. Я облажалась по полной, но на момент покушения, не могла отреагировать иначе: мой муж сам месяцами убеждал меня в том, что он неуязвим и бессмертен.
Теперь бесполезно винить себя или пытаться оправдывать: все произошло так, как произошло. Неужели я сама забила последний стальной гвоздь в крышку гроба нашей любви и брака? Неужели я не заслуживаю хотя бы малейшего шанса поговорить с Амираном, объяснить ему все? Спросить, выяснить, посмотреть в глаза, прикоснуться…неужели он не хочет этого, не скучает, не вспоминает меня? Как посмотрел бы на меня, если бы сейчас видел перед собой? Что творится в его упрямой гордой голове? Или меня там больше нет? Возможно ли такое? Мгновенно выключить горящее в солнце, обратив любовь в пепел?
Неужели Мир действительно не понимает, что я кинулась к Нейтану не из-за великой любви, а просто потому, что привыкла опекать его, защищать, буквально выгрызать ему место под солнцем? Он мне как младший брат, с тех самых пор, как моей душой единовластно завладел Амиран.
Нас связывал целый мир. Мы вместе ждали ребенка, вместе оплакивали потерю, вместе прошли через животрепещущий ад, вместе построили доверие и близость, и наконец, верили в начало нового и светлого настоящего — без недомолвок, упреков и оглядок на прошлое. Планировали, мечтали, обещали…
— Я люблю тебя.
— Я тебя больше…
Я не могу забыть. Даже если ты наймешь лучших гипнотизеров и психологов мира и сотрешь мне память, я не смогу забыть и поверить в то, что ты больше совершенно ничего не чувствуешь, ко мне, Амиран!
Первобытная жажда и одержимая тоска по моему мужчине проникает в вены.
Я не могу без него.
Как чертову наркоманку ломает.
Физически, ментально, душевно.
Хочу прижаться к горячей груди, захватить в свой жадный плен родные губы. Почувствовать жар его, власть и силу, мощь и глубину Мира. Почувствовать, насколько он огромный. Как Бог, как Вселенная, как тысячи их. Поглощать, греть, ласкать, пробовать, терзать, лизать, любить, пока оба не потеряем дыхание, пока не поднимется до опасных отметок танцующий пульс.
Уже знакомое вожделение раскаленной ртутью закипает под кожей.
Все отдала бы за то, чтобы Амиран сейчас был здесь.
Целуй меня, кусай, бей по губам своими, пей до дна, люби, прости, держи, вернись…только вернись.
— Пожалуйста, Амиран. Вернись ко мне, — изможденно шепчу я, сквозь слезы, ощущая тянущую пульсацию в груди и внизу живота. Чувствительные точки на теле наливаются кровью, тяжелеют и умоляют о касаниях рук и губ моего мужчины. Соски превращаются в твердые камушки, которые он всегда жадно втягивал в рот.
Действую инстинктивно, рефлекторно, рвано. Хватаю одну из подушек у изголовья кровати и плотно зажимаю её между своих ног. Так глупо, но чертовски приятно. Мучительно больно и стыдно. Как помешанная, повторяю его имя, сопровождая тяжелые выдохи ритмичным вращением бедер. Я настолько мокрая, что Амирану пришлось бы удовлетворять мой безумный голод в несколько раундов…и я не хочу сейчас думать о том, что его это давно не интересует.
Просто представляю, что он здесь. Мир рядом. Подо мной, когда я опускаюсь на вздыбленный холм постельного белья сверху и двигаюсь против шероховатой ткани, пытаясь утолить свой одержимый голод.
Захлебываясь слезами и именем мужа, я двигаюсь в его ритме, представляя, как Ран меня трахает. Ласкаю пальцами грудь, втянутый живот, взмокшую шею, мечтая ощутить его сильную ладонь на своем горле в тандеме с твердостью члена внутри. Я делаю все, чтобы заглушить боль, хотя бы на считанные секунды, проведенные в забвении оргазма…
— Мир, Мир, Мир. Пожалуйста, Ран, — маниакальным полушепотом слетает с губ. Короткие выдохи, которыми я повторяла его темп. Простонав в голос, я запрокидываю голову назад, вспоминая, как кончала подобным образом на его бедрах, а не на долбанном одеяле. Содрогаюсь каждой клеточкой тела, ощущая, в каком бешенном ритме сокращаются внутренние мышцы, жаждущие быть заполненными его членом.
Черт, я сумасшедшая, безумная, совершенно дикая…и помешанная.
Изогнувшись всем телом, резко падаю на постель, оставшись абсолютно без сил.
Я противна сама себе и весьма поверхностно удовлетворена.
Наверное, со стороны это представление выглядит жалко. Я похожа на наркоманку, готовую вколоть себе что угодно, хоть издалека, напоминающее запретный и недоступный наркотик.
Когда слезы высыхают, я довольно быстро собираюсь с мыслями и надеваю джинсы, футболку и паранджу. Смотрюсь забавно, учитывая то, как развратно я выглядела пару минут назад. Мышцы лица сковывает горделивая маска, которую изо дня в день видит охрана. Я выхожу из спальни и направляюсь в свой кабинет в сопровождении парочки секьюрити. С большим удивлением нахожу в рабочей зоне, организованной в резиденции свою помощницу — Лейсан Хабиб. Все сотрудницы работают в офисе, кроме нее — миссис Хабиб все время нужна мне под правой рукой и справляется она со своими обязанностями отлично.
— Ты еще здесь? — удивленно бросаю беглый взгляд на время, обращаясь к своей ассистентке. Часы показывают полдевятого вечера, а Хабиб продолжает над чем-то усердно трудиться, сконцентрировав свой взгляд на экране ноутбука. — Так поздно, Лейсан.
— Ох, простите, Алисия, — по предварительной договоренности мы называем друг друга по именам, без лишних формальностей. — Я совершенно потеряла счет времени. Через пятнадцать минут я закончу верстку макета нового выпуска. Хотела успеть создать его до выходных, — я одобрительно киваю, замечая искреннюю радость в обсидиановых глазах Лейсан.
Ей, как и мне, работа помогает улететь в другой мир, подальше от разбитой на осколки реальности.
— Благодарю. Не знаю, чтобы я без тебя делала, — благосклонно хвалю женщину, радуясь тому, что очередной выпуск интернет-журнала наконец-то выйдет в срок. Последние три, пока я пребывала в депрессии, выходили с весомым опозданием, а ведь аудитория нашего издания увеличивается как в Асаде, так и в США — ни в коем случае нельзя терять в качестве и снижать планку.
— У вас что-то случилось, госпожа? — окликает меня Лейсан, когда я касаюсь ручки двери своего кабинета, заставляя меня замереть на месте. — Может, поделитесь со мной? Станет легче, — её взгляд полон искреннего сочувствия.
