— Прости, Алисия, я не имею в виду всех поголовно. Не знаю, что на меня нашло, — она пытается исправить откровенные намеки на Амирана. Если честно, я несколько опешила от её пламенной речи. Будто язык проглотила, не нашла в себе сил ответить на столь злобный выпад сразу.
Лейсан не права. Она живет фатальными категориями, правилами и обобщениями. Все люди разные, а разбитых и преданных мужских сердец можно насчитать в мире не меньше, чем женских.
— Ты сама все это знаешь и понимаешь. Я считаю, что женщины — по факту рождения обречены нести тяжелое бремя и быть лишь дополнением к мужу. Посмотри правде в глаза, Алисия. На нашу религию, законы и правила. Мужчина — солнце, с ног до головы в белом. Мы — лишь тени, отбрасываемые самими Богами, облаченные в скудные черные одеяния. Посмотри на ход истории всего мира. Двадцать первый век ничего не изменил: мы для мужчин только скот. Инкубаторы, созданные всевышним для продолжения их рода. Рождение девочки — не плохо, но явление на свет сына — настоящая гордость и праздник. Где справедливость?!
Я наконец начинаю осознавать, что происходит нечто неправильное.
Меня бросает в дрожь от мысли, что может скрываться за словами Лейсан на самом деле.
Не позволяя страху сковать мое сознание, я продолжаю тянуть необходимое время. Это все, что я могу, остальные варианты чреваты непоправимыми последствиями.
В любой другой ситуации я немедленно вызвала бы охрану. Но в случае с обезумевшей Лейсан нельзя совершать резких движений. Особенно теперь, когда ассистентка начинает подбираться все ближе ко мне.
Я должна оставаться спокойной и незаметно подать знак Нейтану, со вчерашнего вечера возглавившему мою охрану. Боковым зрением я замечаю вдали его крепкую фигуру. До этого момента он ни разу не приблизился ко мне, не заговорил, но я по-прежнему знаю, как заставить Нейта слушать… понять, что я хочу сказать. Я сделаю это, как только точно пойму, с кем мы имеем дело. С безутешной матерью, потерявшей дочь, несчастной женщиной или …
— Не могу согласиться с тобой, Лейсан, — осторожно опровергаю её вышесказанные утверждения. — Я наблюдаю в истории совершенно обратное: роль женщины в обществе никогда не стоит недооценивать.
— Красивые слова, но не более, — ожидаемо не соглашается со мной Лейс. — Реальность такова, что мы обязаны нести на своих плечах ношу боли. Покорности. Молчания. Мы должны быть верными и пресмыкающимися, ублажающими и вдохновляющими. Идеальными, но интересными. Послушными, но не слишком — иначе «Царь» заскучает и найдет игрушку эмоциональнее. Должны быть не слишком худыми и не слишком полными. Не чрезмерно развратными и не излишне скромными. И так в любых крайностях. А мужчины, Алисия? Они ничего не должны. Система заставляет нас принимать их такими, какие есть. В то время, как мы вверяем им все: сердце и душу, они в любой момент могут пойти и найти себе новую жену или новую сучку для развлечений.
Сомнений больше нет — Лейсан одержима, озлоблена и, вероятно, очень опасна.
Первый инстинктивный порыв — забить тревогу, закричать, что есть сил…, но внутреннее чутье умоляет не делать спонтанных движений, не рубить с горяча. Если Лейсан представляет опасность, от нее можно ожидать чего угодно. Прямо сейчас, я ступаю по тонкому льду, который начинает трещать под моими ногами и расходится ломанными осколками. Здесь важно ступать как профессиональный сапер и не провалиться в ледяную воду.
— На западе так поступают и женщины. Лейс, послушай: не все мужчины такие…
— Они вытирают об нас ноги, используют! Очнись, Алисия. Поголовно недооценивают нас! До тебя, женский труд в стране ни во что не ставили. Он никак не оценивался. Почти все эти женщины, что трудятся в твоей редакцией, были рабынями своих отцов и мужей. Их сестер забивали камнями или сбрасывали с обрыва. Насиловали и избивали. Ты и сама была отдана Амирану против воли. Хоть кто-то спросил твоего мнения, прежде чем выдать замуж? И что в итоге? Ты использована и брошена. Заперта и оставлена. Я как никто понимаю, что ты чувствуешь, засыпая одна, — окончательно разошлась в своей агонии женщина. — Ты помогла многим из нас сейчас, но как быть тем, чья психика уже давно сломлена тиранами и узурпаторами, а душа разбита вдребезги? — морщинки между бровей Лейсан становится настолько глубокими, что она мгновенно становится старше на десять лет.
Мимолетным взглядом я нахожу среди своих бодигардов Нейтана. Мой бывший друг и возлюбленный совершает мимолетный кивок головы — с этой минуты тесный контакт между нами установлен. Мои жесты не ускользают от соколиного взгляда обезумевшей Лейсан.
— Не смей подзывать охрану, Алиса, — с холодной улыбкой, ассистентка преодолевает расстояние, между нами.
Я отступаю назад, она неумолимо приближается, все больше оттесняя меня к обрыву. Если Лейсан захочет сбросить меня вниз, то невысокое ограждение вряд ли станет для её замысла серьезной преградой. К тому же я слышала, что психически больные люди невероятно сильны физически.
— Ты больше шагу не сделаешь с этого места, пока я тебе не позволю, — объявляет она, когда я упираюсь спиной в каменную преграду. Голос женщины становится едким, вкрадчивым. — Если, конечно, не хочешь, чтобы через три секунды от здания редакции ничего не осталось, — добавляет стерва. Мое сердце обрывается, а она тем временем демонстрирует мне дисплей своего телефона. Не нужно быть военным сапером, чтобы понять, что это снимок бомбы, заложенной в подвальные помещения небоскреба. Меня попеременно бросает то в жар, то в холод от осознания, сколько людей могут пострадать, если я не смогу остановить свихнувшуюся Лейсан.
Внутренний ужас обрастает ядовитыми щупальцами и обхватывает ими мою грудь, живот, берет в смертельный захват шею и разум.
— Ты уверена, что Камила задержалась в офисе, чтобы доделать отчет? — продолжает «капать» ненормальная. — Или что Рами не вернулась за оставленной на рабочем столе книгой? Я уже не говорю об остальных сотрудницах. Один короткий сигнал и большой бум разнесет там все, прекратив в горстку каменной пыли и пепла. Но мне бы очень не хотелось этого делать — меньше всего я хочу убивать таких же несчастных, как мы. Это всего лишь моя страховка, Алисия. И способ отозвать охрану. Да-да. Кроме этой несчастной кучки тупых олухов, рядом больше никого нет.
Каждая мышца в теле превращается в камень, при этом сердце стучит так, будто вот-вот выпрыгнет из груди и упадет за ограждение обрыва.
— Не живи прошлым, Лейс…мой центр примет всех женщин, которым нужна помощь, — я прилагаю весь свой внутренний резерв выдержки, чтобы сохранить внешнее спокойствие и самообладание. — Я хочу помочь … Ты можешь мне все рассказать. Поверь, я смогу понять и никогда не осужу, как любящая дочь никогда бы не осудила мать…
Белки её глаз наливаются кровью. Приобретают оттенок сегодняшнего заката, оказавшегося пророческим знамением.
— Ты сможешь понять, только пережив то, что я! Нельзя просто взять и вырезать, как огромную раковую опухоль! Она всегда со мной, нарывает, но не убивает до конца. С первого дня, как я ступила рабыней на территорию резиденции, — дыхание Лейсан становятся тяжелее, а кожа между моих лопаток покрывается инеем.
