Лейсан — та несчастная узница из комнаты для наказаний, где мне довелось провести неделю, а ей, возможно, годы... Долгие месяцы пыток и насилия. Мое сердце сжимается от воспоминаний о крошечных пинетках, страх леденит душу, и надежда на благоприятный финал катастрофически быстро тает. Кому ничего терять — тот не знает пощады.
— После смерти Молли все во мне выгорело, ничего не осталось, — безжизненным голосом продолжает Лейсан. — Ты бы не вынесла мой путь, Алисия. Никто бы не вынес. Не смей так смотреть на меня. Ты родилась в любви, росла в заботе и внимании. И у тебя этого не отнимали.
— Молли? Так ты назвала девочку, да? — ласково задаю вопрос я, хоть и знаю ответ. Она уже упоминала имя малышки. — Мне очень жаль, Лейс…, — внезапно, в голову приходит отчаянная, но спасительная мысль. Я знаю, как сообщить Нейтану об угрозе. Наш языков жестов, что мы придумали в детстве, с целью подавать друг другу знаки, даже когда рядом родители. Мне хватит пальцев одной руки. Я чувствую, что Нейт прямо сейчас не сводит с меня глаз и начинаю медленно подавать знаки, каждый из которых отображает букву английского алфавита.
Б.О.М.Б.А.
Р.Е.Д.А.К.Ц.И.Я.
И так по кругу, пока он не поймет, что я показываю…
— Пойдем в дом, Лейс. Я угощу тебя чаем, и ты мне все расскажешь, — мягко уговариваю я. — Только прошу тебя, не совершай опрометчивых поступков. Не делай того, что задумала. Я не вызываю охрану, ты же видишь. Я помогу тебе, позабочусь. Если хочешь, ты можешь остаться здесь, как моя гостья и близкая подруга. Сколько захочешь, — надеюсь, что мой голос звучит ровно и искренне. — Ты расскажешь мне свою историю, и мы обязательно придумаем, как пережить это вместе. Ладно? — сейчас самое главное достоверно сыграть «дурочку», напрочь лишенную чувства паники. И это довольно сложно, учитывая, что в телефоне Лейсан сейчас установлен счетчик на сотни жизней, что в один миг может упасть до нуля.
— Мы поговорим здесь, на этом месте, — горько усмехнувшись, тянет Лейсан.
Ее слова, оставаясь мелодичными и складными, звучат подобно нарастающему реквиему. Где медленное и напряженное вступление всегда обманчиво, и в любой момент может обернуться сотрясающим душу крещендо, переходящим в сокрушительную кульминацию.
— Возможно, ты не знаешь, но много лет назад на этом обрыве случилось несколько самоубийств. Всего за одну ночь, более двадцати женщин, отдавших свое тело и душу прежнему хозяину этой резиденции, не стало. Как и самого хозяина, приговоренного к казни. Обрыв в залив не высокий, но все знают, что дно там мелкое, усыпанное ядовитыми кораллами. Вода в тот день была цвета сегодняшнего заката… Ты что-нибудь слышала об этом?
— Нет, — с придыханием вру я, сглатывая густой и закаменевший ком в горле.
Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, потому что она способна на все. Эта женщина абсолютно безумна и неуправляема, а безумие несет смерть и разрушение.
— Дамир аль-Видад славился тем, что разводился со своими юными женами и расставался с любовницами, как только тем исполнялось восемнадцать. Первых списывал их, как старый ненужный хлам, а вторых мог подарить друзьям, словно рабынь в Средневековье.
— Но не все такие, Лейс...
— Абсолютно все одинаковы, — настаивает на своей правде Лейсан. — Хищник живет в каждом мужчине, и в большей степени в тех, кто наделен властью, — прекрасно понимаю, на кого она намекает. — Власть и ощущение безнаказанности пробуждают в мужчинах не лучшие качества. Дамир Аль-Видад был из тех, кому море по колено. Глава Правительства, один из влиятельнейших и богатейших людей королевства. Что я, нищая американка, украденная из своей страны, могла противопоставить такому человеку, как Дамир? Почти ребёнком меня похитили средь бела дня в шумном мегаполисе и незаконно вывезли из Штатов. Последующие полгода я провела на невольничьем кочевом рынке, именуемым "Шатры Махруса", познавая азы покорности и послушания. Меня купил один из людей Дамира, решив, что огненная девчонка придется по вкусу его господину. Так я оказалась здесь. Слуга не прогадал. Мои лисьи глаза, рыжие волосы и ресницы и правда свели хозяина резиденции с ума, — поймав мой недоумевающий взгляд на своем лице, Лейсан понимающе кивает. — Сейчас в распоряжении женщин имеется масса возможностей, чтобы исправить или скрыть особенности своей внешности. В тот день, когда Дамир увидел меня впервые, я выглядела совсем не так. От той девушки ничего не осталось... Сначала он не причинил мне зла, и после долгого пребывания на торгах, я подумала, что попала в любящие и заботливые руки. В нашу первую ночь, Дамир был нежен, ласков и заботлив. А я — напугана до смерти. …, — по побелевшим щекам женщины катятся беззвучные слезы. — Утром он не нашел на постели доказательств моей чистоты. Дамир впал в бешенство, а все мои слова о том, что я была невинна, не уняли его гнева. Он считал себя обманутым, оскорбленным и униженным. Еще бы! Ведь он заплатил за девственницу. Дамир мне не поверил…не поверил, что так бывает. Что он мой первый и единственный. Следующую ночь я провела в темнице, которая в последствии часто становилась моим домом на часы, дни и даже месяцы. Как тебе такая история, Алисия?
— Я…Лейсан, я не знаю, что сказать. Это ужасно…никто не заслуживает подобного.
В голове залпом всплывают обрывки фраз:
«— Я расскажу тебе об истории этих комнат. Хочешь?
— Нет, я хочу уйти…
— Шейх, владеющий дворцом до меня, обустроил этот этаж для провинившихся наложниц и жен. Раздев догола, он запирал их в этих комнатах, лишая привычных удобств и средств гигиены. Наказание длилось от пары дней до нескольких месяцев. В зависимости от тяжести проступка. Шейх считал, что ничто не собьет с женщины спесь, как отсутствие, зеркала, мыла, зубной пасты, шелкового белья, сплетен и секса. Говорят, он хвастался, что его метод работает безотказно, но радость шейха длилась недолго. Во времена переворота он попал под опалу короля и был повешен на главной площади Асада, как и другие заговорщики.
Они совершили массовое самоубийство в день казни шейха…
Их тела выловили из залива следующим утром.
— Зачем они это сделали?
— Наверное потому, что любили. Не смогли жить без своего мужа и господина.
— Это болезнь, психическое отклонение, что угодно, но не любовь!
— Разве?»
— Несмотря на жестокие наказания, что терпела от Дамира, я была его любимицей. Любимой подопытной куклой, ненавидящей своего господина и мучителя всеми фибрами души. Как же я мечтала убить его... и даже пару раз пыталась. Но куда сильнее, я любила его, Алисия. Любила преданной безграничной любовью, как и все остальные наложницы. Ничего не напоминает тебе эта история? Я жила, пока он был жив. Терзала себя опасениями, что он порвет со мной, как только мне исполнится восемнадцать. Но Дамир пообещал, этого никогда не произойдет, и я никогда ему не наскучу. Красиво говорить этот мужчина умел…Когда его повесили, я бы тоже бросилась с обрыва с остальными женщинами, но мне было не позволено даже этого. Единственный ключ от моей комнаты был у Дамира, и он забрал его в собой, как и душу нашей дочери… Спустя четыре дня, она умерла на моих руках в запертой раскаленной каменной клетке.
