Эва Хоук смотрит на меня со снисхождением палача, готового в любой момент нанести удар.
— Я уверена, эмир, ваша жена сделает верный выбор.
— Что я должна закончить? — хрипло спрашивает Алисия. — Что тебе нужно от нас?
— Помолчи пока, детка, — сдвинув дуло с виска, Эва ведет им вниз, останавливая на скуле, при этом не открывая от меня триумфального воспаленного взгляда.
Я сжимаю свои пальцы до хруста в костяшках, снова и снова перебарывая в себе потребность броситься на больную ведьму и задушить голыми руками. Никогда не ощущал в себе настолько острой жажды убийства другого живого существа. Страшное и всеобъемлющее чувство, вступающееся в сильнейшее внутренне противостояние с мощнейших из моих инстинктов — защищать tatlim, бороться за нее, дышать за двоих.
— Хочешь убить меня, Амиран? — проницательно ухмыляется Ястреб. — Не спорь, это очевидно.
— Хотеть и убить — не одно и то же, — скупо замечаю я.
— Каково это, эмир? В первый раз столкнуться с тем, что не поддаётся контролю и управлению? Теперь ты видишь какова цена твоей власти? Сплошное ничто. Скорлупа, под которой скрывается пустота. Вы так верите в свою несокрушимость, облачившись в сияющие доспехи славы, но пробить их… на деле оказалось так легко, так до смешного просто, — расхохотавшись, Эва обнажает ряд крупных зубов в хищном оскале. — Было любопытнее наблюдать, как кучка недоумков, возомнивших себя властелинами мира, мечется из стороны в сторону, пытаясь поймать одну маленькую птичку, самоуверенно полагая, что рожденная ползать — летать не сможет. А я смогла. Я поднялась с колен и взлетела так высоко…, — взгляд женщины неожиданно тускнеет, и она замолкает, словно упустив или забыв нить повествования, но неустанно продолжая буравить меня безумным взглядом.
— Не стану спорить, ты была хороша, Эва Хоук, — воспользовавшись паузой, признаю я.
— То, что ты знаешь мое полное имя, ни о чем не говорит, и никак тебе не поможет, — с хладнокровным равнодушием отзывается Ястреб. — Кроме того, что теперь мы на равных.
— Не совсем. В твоих руках пистолет и моя женщина, — твердым тоном возражаю я. Склонив голову на бок, Эва позволяет себе победную самодовольную улыбку.
— И твой наследник, — добавляет она, и вокруг её глаз образуются глубокие морщины. Черты лица заостряются, превращаясь в хищную маску. Она действительно сейчас напоминает птицу, имя которой носит. — Долгожданный и уже любимый. Вы почти убедили меня, и вдруг такая осечка. Или Алисии известен секрет, как забеременеть от мужа, который её больше не хочет?
— Как ты узнала? — дрожащим голосом спрашивает Алиса.
— Женщина всегда угадает особый блеск в глазах другой женщины, а внимательная женщина обязательно найдёт доказательства своим предположениям, — уклончиво отвечает Эва. — Скажи, Амиран аль-Мактум, — она снова фокусируется на мне. — Скажи максимально откровенно. Солжёшь, я пойму, поэтому не советую.
— Говори, — киваю я, поторапливая «Ястреба», наслаждающуюся каждой минутой разыгрываемого действа.
— Если бы Алисия не была беременна, ты бы пришел сюда сам? Говорил бы со мной? Или отправил бы свою армию выполнить грязную работу за тебя?
— Я сделаю все, чтобы сохранить Алисии жизнь. Такой ответ тебя устроит?
— Все… и снова так много в одном коротком слове, — глумливо ухмыляется Эва. — Ты думаешь, я настолько глупа, чтобы не отличить бездарно сыгранную постановку от настоящих мотивов? Одурачить Искандера аль-Мактума тебе удалось без особых усилий, но не меня. Скажи-ка мне, великий правитель, когда его дочурка отправится к Аллаху, ты хотя бы на мгновение задумаешься, что она заплатила жизнью за возможность «служить» своему королю?
— Ты слишком рано её хоронишь. Вирджиния еще жива, — проглотив горький комок, хрипло отзываюсь я, и мои слова нестабильная Эва Хоук вновь воспринимает в штыки.
— Это не ответ, — агрессивно бросает Ястреб, крепче сдавливая шею Алисии. Tatlim издаёт жалобный стон, электрическим разрядом, ударившим в мое сердце. Глухо рыкнув, я инстинктивно дергаюсь вперед. — Стоять! Не стоит проверять мою реакцию! — взбешенно кричит Эва, вынуждая меня отступить назад. — А теперь отвечай, — слегка ослабив хватку, смягчается больная сука. — Что Вирджиния получит за свою преданность короне, если выживет? Сделаешь её второй женой?
— Об этом и речи не было, — твердо отвечаю я, отрицательно качнув головой.
— Но именно на это рассчитывает женщина, отдавая свою жизнь во власть мужчины. Правда, Алиса? — ядовито усмехнувшись, дрянная ведьма целует белокурые волосы tatlim, ни на мгновение, не упуская меня из зоны своего пристального внимания. — А что делаете вы? Используете нашу любовь и выбрасываете.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, Эва, — вновь возражаю я.
— А мне кажется, что я единственная вижу все происходящее в истинном свете, — она вдруг застывает, словно что-то вспомнив, лицо сковывает мученическая гримаса неприкрытой боли и направленной на меня свирепой ненависти. — Когда умирает твой ребенок…, — следующие слова она произносит свистящим срывающимся шепотом, склонившись к голове побелевшей Алисии. — Умирает на твоих руках, медленно и мучительно…
— Заткнись, Эва. Не говори ей этого, — бросаю я предостерегающим грубым тоном.
— Все цепи, приковавшие твое сознание к его отцу, рассыпаются в труху, оставляя в груди выжженную кислотой пустыню, — продолжает бормотать Ястреб, не удостоив меня ни малейшей реакцией. — И с каждым новым днем, с каждым новым вдохом эта бездна разрастается все больше и больше, пока ты сама не станешь такой же высушенной, безжалостной. Ты хочешь отравить их всех… каждого, кто причастен.
— Лейсан, ни я, ни Амиран не причастны к тому, что с тобой произошло, — облизав пересохшие губы, отвечает Алиса. Наши взгляды ненадолго встречаются, посылая друг другу бессловесные сигналы.
— Разве я обвиняю тебя, Алисия? — почти с нежностью спрашивает Эва. Я позволяю себе перевести дыхание, поняв, что tatlim удалось перехватит мою тактику отвлечения и «зацепить» Ястреба. Теперь главное, удержать её на крючке, пока зоркоглазая ведьма не ослабит бдительность.
— Ты единственный, хотя и недостаточно яркий блик надежды в этом сраном царстве эгоистичных развращенных мудаков, созданном исключительно для их нужд и удовольствий, — без устали делится своим прогнившим мировоззрением почувствовавшая поддержку Эва Хоук. — Они настолько зациклены на свое эгоцентризме и уверены в преимуществе, дарованном властью с самого рождения, что не допускают даже крохотной мысли, что одна растоптанная женщина способна уничтожить их гребаное королевство. В действительности мужчины весьма примитивны, и вовсе не так умны, как им кажется, и нет в них никакой избранности, коей они себя наделяют. Статус, власть, деньги, влияние — все они хотят примерно одного и того же. Я не включила в список женщин, потому что мы для них всего лишь удобное приложение к успеху, красивый аксессуар для телесных нужд и рождения потомства.
