В наши дни мы научились наслаждаться хорошими детективами, но ко времени создания «Сьюзен Хопли» детектив как литературный жанр еще не устоялся, сыскной лихорадке, порожденной делом в Роуд-Хилл-Хаусе, только предстояло охватить общество, а сенсационный роман не успел проникнуть в дома англичан и обнажить скрытые за мелочами повседневной жизни драмы.
Но почему же эта писательница-первопроходец и ее героиня, к которой со столь теплым сочувствием отнеслась в числе прочих и Мэри Элизабет Брэддон, оказались забытыми? Ответ кроется частично в биографии писательницы: репутации Кэтрин Кроу нанес значительный ущерб выход нового ее произведения — вызвавшей множество насмешек книги о спиритизме и знахарстве. В результате имя Кроу было предано забвению, в котором оно пребывает и по сей день, забвению столь полному, что в серии издательства «Пингвин» «Женщины Викторианской эпохи в преступлениях» (2011) ее сыщица-любитель отсутствует.
Кроу была личностью любопытной и таинственной. Видная фигура в литературных кругах Эдинбурга, в 1847 году она шокировала общество, прилюдно, вместе с приятельницей, вдыхая эфир или веселящий газ на обеде в честь Ханса Кристиана Андерсена, отчего у другого гостя сложилось впечатление, будто рядом с ним две сумасшедшие. Она интересовалась френологией, считалась «очень умной и эксцентричной особой и верила, что однажды мир сверхъестественного тоже станет предметом изучения науки».
Сеансам спиритизма она отдавалась безраздельно и так рьяно, что в 1854 году это обернулось для нее своего рода умственным расстройством. Услышав об этом, Чарльз Диккенс решил, что она «…совершенно сошла с ума — и совершенно разделась — вот до чего доводит все это мошенничество с вызыванием духов! На днях ее нашли на улице, облаченную лишь в целомудрие, носовой платок и визитную карточку. Кажется, духи сообщили ей, что если она выйдет в таком наряде, то станет невидимой. Сейчас она в доме для умалишенных и, боюсь, безнадежно утратила разум».
Нарисованная картина совершенно не соответствовала действительности, и Кэтрин Кроу пришлось защищать себя, отослав в газеты опровержение. Она испытала, уверяла Кроу, лишь «кратковременное состояние беспамятства», сопряженное с галлюцинациями, которое из-за бытующего в обществе предубеждения как против спиритов, так и против женщин-писательниц было представлено как помешательство и блуждание нагишом по эдинбургским улицам.
Итак, Кроу была забыта, а лаврами первых создателей образа женщины-детектива наградили двух мужчин — Эндрю Форрестера, условного победителя этой гонки, и У.-С. Хейворда, занявшего следующее за ним место. Отдавая им должное, надо признать, что в их книгах «Женщина-детектив» и «Откровения леди-сыщика» действительно выведены женщины, которые, в отличие от Сьюзен Хопли, выполняют работу детективов официально и, соответственно, получают за это деньги.
Кэтрин Джонсон, куратор организованной Британской библиотекой выставки «Убийство в библиотеке. Детектив от А до Z» (2013), полагает, что решение сделать женщину-детектива главной героиней стало для Эндрю Форрестера логичным следующим шагом на его долгом писательском пути. Начал он, и весьма успешно, выпустив беллетризованные мемуары ряда сыщиков уголовной полиции. Получилось так реалистично и убедительно, что настоящим сыщикам пришлось писать в газеты, доказывая, что эти их якобы мемуары на самом деле выдуманы. Форрестер писал и об убийстве в Роуд-Хилл-Хаусе — как в художественной, так и в документальной форме. Литература об убийствах пользовалась спросом, а фигура женщины-детектива могла сделать книгу особенно своеобразной и волнующей.
Детективы Форрестера и Хейворда издавались в новом особом оформлении и получили название «желтые книжки» из-за ярко-желтой каймы на хлипких, почти бросовых бумажных обложках. Стоившие полшиллинга, тогда как роман в твердом переплете обходился в десять шиллингов, продавались эти книги в основном на вокзалах (к 1860-м годам сеть железнодорожных дорог охватила уже всю Британию). Обещая на некоторое время мирное и дешевое развлечение, купленная в киоске «желтая книжка» представлялась идеальным приобретением путешественнику, отправлявшемуся, скажем, в десятичасовую поездку из Лондона в Эдинбург.
Напечатанные на очень тонкой и непрочной бумаге, в хорошем состоянии эти книги почти не сохранились. Тем не менее Британская библиотека располагает экземпляром «Откровений леди-сыщика» Хейворда в неповрежденной обложке. Похоже, автор не только не принимал участия в выборе обложки, но даже в глаза ее не видел, а оформители, убежденные, что секс — товар самый ходкий, изобразили на ней женщину вида более пикантного, чем предполагает содержание романа: изящно одетая дама курит, что считалось вызывающим, и к тому же, приподнимая юбки, демонстрирует свои щиколотки. Образ этот имеет явное сходство с типичным портретом викторианской «принцессы с Хеймаркета», одной из ночных бабочек Хеймаркета, района лондонских театров, где выставленная напоказ щиколотка с давних пор служила условным знаком проститутки.
Этот скабрезный образ, по-видимому, призван был соблазнять читателей на покупку пикантной книжки, и надо признать, что женщина-детектив в этой истории иногда позволяет себе вещи, не совсем соответствующие правилам поведения настоящей леди. Так, где-то она, преследуя злодея, сталкивается с необходимостью пролезть в погреб через узкий лаз. Но ей мешает пышный кринолин, и она, недолго думая, стаскивает его с себя. Это дивный миг освобождения женщины от тяготящих оков: скинув с себя этот несносный, по ее выражению, предмет, она может продолжить свою работу. К тому же она носит с собой серебряный кольт.
Такое поведение характеризует женщину современную, и героиня «Леди-сыщика» миссис Паскаль, как и миссис Гледден из «Женщины-детектива», производит впечатление сильной личности. Миссис Паскаль как детектив обладает большим мастерством, о чем знает и сама: почти сорокалетняя, она наконец-то сумела реализовать свое призвание, состоящее в том, чтобы расследовать преступления. Она заявляет нам, что ум у нее «мощный и проницательный» и целиком сосредоточен на работе. «Я была рождена и воспитана для роли, которую мне предстояло сыграть, а для нее требуются смелость и сила, изворотливость и уверенность в себе, бесконечное терпение и многое другое, о чем актеры и понятия не имеют. Они горделиво выступают и произносят слова, придуманные другими, но почву для их диалогов создаю я и такие, как я».
Героиня романа «Женщина-детектив», миссис или же мисс (очередной редакторский ляп, а возможно, намеренный ход, призванный подчеркнуть призрачную туманность личности героини) Гледден объясняет нам преимущества, которыми обладает женщина, расследующая преступление. Подобно миссис Паскаль, она тоже умеет жить, оставаясь невидимой. «У женщины-сыщика, — поясняет миссис Гледден, — гораздо больше возможностей вести незаметное наблюдение за тем, что происходит рядом, в то время как мужчина для слежки не так приспособлен». Обе героини доказывают этот тезис в ситуациях чересчур театральных — одна специально, чтобы проникнуть в дом «таинственной графини», становится служанкой, другая наряжается монахиней, чтобы попасть в женский монастырь. Но здесь обнаруживается новая тенденция детективного сюжета — сыщик находит преступника, растворяясь в его окружении, как это делает отец Браун у Г. К. Честертона или, наконец, мисс Марпл.
