В «Собаке Баскервилей» Шерлок Холмс несколько дней скрывается в каменной пещере на болотах, где бродят опасный убийца и страшная призрачная собака, и в конечном счете убивает ее. Холмс, несмотря на свою внешность утонченного интеллектуала, отличается недюжинной физической силой, он не только человек огромного ума, но и человек действия. Отвага и героизм, проявленные им в «Собаке Баскервилей», — увлекательная и веселая вариация той отчаянной храбрости, которую мы можем наблюдать в приключенческих романах шотландского политика и государственного служащего Джона Бакена «Тридцать девять ступенек» (здесь действие отнесено ко времени, предшествующему Первой мировой войне) и «Зеленая мантия» (действие которого разворачивается в военное время). Герои Бакена беззаветно преданы своему долгу, и не приходится удивляться тому, что и сам Бакен в 1914 году писал пропагандистские материалы. Конан Дойл, как и Бакен, был убежденным патриотом. Один из последних подвигов Холмса в «Его прощальном поклоне» — разоблачение германского шпиона накануне войны. «Скоро поднимется такой восточный ветер, какой никогда еще не дул на Англию. Холодный, колючий ветер, Ватсон, и, может, многие из нас погибнут от его ледяного дыхания. Но… когда буря утихнет, страна под солнечным небом станет чище, лучше, сильнее»23, — говорит Холмс.
Сочетание доблести, патриотизма и спортивной стойкости мы видим и в подвигах Раффлза, дерзкого вора и героя многих приключений, описанных на страницах Strand Magazine. Раффлз был детищем Э. У. Хорнунга, зятя сэра Артура Конан Дойла. Скорее преступник, чем детектив, он играет в крикет за Англию, а впоследствии отправляется добровольцем на Англо-бурскую войну. (Отдавая должное Скотленд-Ярду и его Черному музею, Раффлз делает попытку стащить оттуда экспонаты, связанные с его собственной спортивной карьерой.) Создатели приключенческой литературы 1890–1910 годов, казалось, были исполнены того веселого боевого задора, который соблазнил тогда многих отправиться в окопы. Как писал Джону Бакену один сапер, «история ваша [роман «Тридцать девять ступенек»] особенно нравится тем, кто лежит в грязи под дождем и под пулями среди всего, что делает окопную жизнь такой невыносимой».
Но после четырех лет сражений наступила совсем другая эпоха. Трудно представить себе Эркюля Пуаро среди дартмурских торфяных болот, спящим на голой земле или стреляющим в кого бы то ни было. («Аккуратность его доходила до невероятного педантизма. По-моему, пятно на костюме принесло бы ему больше мучений, чем пулевое ранение»)24. Шерлок Холмс, Раффлз и Ричард Ханней, человек действия, идеальный герой Бакена, в сложной гедонистической атмосфере 1920-х годов показались бы слишком грубыми. Новый детективный роман намеренно избегал сенсационности, приноравливаясь к вкусам нации в трауре, нации, в которой почти каждая семья потеряла сына.
Независимо от ежегодно отмечавшегося Дня памяти, долговременные последствия Великой войны невозможно было сбросить со счетов. Множество осиротевших детей, множество молодых людей, искалеченных физически и морально, молодые женщины, потерявшие женихов и мужей, — вот о чем следует помнить, когда, как это часто приходится слышать, писателей золотого века называют ограниченными, стерильными, занудными. Они не пытались изменить или всколыхнуть общество — своими произведениями они стремились это общество лечить.
В противовес смелым и ярким мазкам полотен, посвященных подвигам Ричарда Ханнея или Раффлза, сюжетная текстура «Убийства Роджера Экройда» (1926), романа, ставшего первым успехом Агаты Кристи, напоминает плотное плетение изысканного гобелена. The New York Times так писала о скромном обаянии этого произведения:
Несомненно, существуют детективы более увлекательные, детективы, от которых перехватывает дыхание и кровь стынет в жилах, но крайне редко в последнее время попадались рецензенту книги этого жанра, так замечательно подстегивающие нашу способность к анализу… автор движим не стремлением потрясти или шокировать читателя, его задача — планомерно и неуклонно вести его к разрешению загадки одного-единственного, ничем не примечательного убийства.
Характеры, достоверность, насилие и романтические отношения в книгах такого рода особого значения не имеют. Привлекательность их — в чистой игре ума. Сюжетная линия «Убийства Роджера Экройда» плавно ведет читателя от обозначения основной интриги и представления улик к развязке, призванной подарить ему чувство удовлетворения от того, как в конце элегантно разрешается загадка. По словам самой Кристи, «детективная история позволяет полностью расслабиться, уйти от реальности. К тому же загадка стимулирует и оттачивает ум».
Прорыв Кристи совпал по времени с изменениями в читательских привычках и издательской политике, когда короткие рассказы, выходившие в таких журналах, как Strand, сменились более длинными детективными романами. В 1920-х годах в Британии появилось множество платных библиотек, принадлежавших, например, У. Х. Смиту или Бутам. Их постоянная потребность в новых книгах удовлетворялась издателями, выпускавшими детективные серии, такие как «Голланц Крайм» Виктора Голланца или «Клуб преступлений» Уильяма Коллинза. Архетип читателя рассказов о Шерлоке Холмсе — это мужчина, листающий журнал по пути на работу, куда он едет на поезде. В 1920-х годах большинство мужчин добирались до места службы на собственных машинах, и читать за рулем не могли, так что детективы по большей части стали привилегией женщин, которые, сидя по домам, коротали день за книгой, взятой в библиотеке.
При всей возможной прибыльности книжного рынка на нем царила жесткая конкуренция. За исключением Агаты Кристи, большинству авторов детективов 1920-х и 1930-х годов их книги большого богатства не принесли. Состояние Дороти Ли Сэйерс к моменту ее смерти в 1957 году выражалось в весьма скромной сумме в 36 277 фунтов, и даже Конан Дойл оставил после себя лишь 63 491 фунт. И все эти писатели в основном были выходцами из среднего класса — Конан Дойл получил медицинское образование, Г. К. Честертон (1874–1936) был журналистом, а пользовавшийся большим успехом Фримен Уиллс Крофтс (1879–1957) — инженером-железнодорожником.
Одна из характерных особенностей золотого века детектива состоит в том, что славу ему принесли в основном писательницы — именно их популярность оказалась самой долговременной и прочной. Агата Кристи, Дороти Ли Сэйерс, Марджери Аллингем и Найо Марш, четыре королевы преступления, по крайней мере теперь, в ретроспективе, представляются фигурами, доминирующими в детективном жанре 1930-х годов. Почему же дамы вырвались вперед и почему их до сих пор читают чаще, чем их блестяще одаренных коллег и соперников мужского пола — Николаса Блейка и Г. К. Честертона? Отчасти причина в тематике, к которой склонны писательницы, — подробным «домашним» историям с обилием женских персонажей; в многослойных, плотно выстроенных, словно связанных на спицах сюжетах. Привлекает и более женское видение мира, особенно отрадное по контрасту с жестокостью Первой мировой войны. Не стоит забывать и о проблеме «лишних» женщин, овдовевших или так и не вышедших замуж в результате потери целого поколения мужчин. Иногда это оборачивалось для них возможностью освоить новые профессии. Женщины (по крайней мере, те, кому перевалило за тридцать) получили теперь право голоса. Работать они начали еще во время войны, внеся и свой вклад в победу. Теперь они выдвинулись вперед во многих областях общественной жизни и в неменьшей степени в области литературы, заодно привнеся в нее и свой опыт. «Читая детективы этих четырех женщин, — писала Ф. Д. Джеймс, — можно узнать об Англии, в которой они жили и работали, больше, чем из трудов известных историков и социологов, и получить гораздо больше сведений о положении женщин в период между мировыми войнами».
