— Какое чувство?
— Да нет, ничего. Я рядом с тобой. Ты ведь знаешь это, правда?
Я видела, как его раздирает желание высказаться. Он как будто стремился поведать мне о чем-то важном, но слова не шли с языка.
Наконец Бен отошел как можно дальше от Сейджа, лег на землю и похлопал себя по груди:
— Подушка не нужна? Хотя это и не входит в список моих служебных обязанностей, но я буду рад предложить, — оттянув двумя пальцами полу рубашки, он добавил: — Наволочка из чистейшего хлопка! Мягче шелка!
— Нет, не надо! — я заставила себя рассмеяться — Спасибо.
И я, как могла, устроилась на полу между ними двумя. Несмотря на все, я уже чувствовала, что засыпаю.
— Клиа? — это был голос Бена, и на этот раз он был совсем близко, где-то прямо возле уха, но я слишком устала, чтобы повернуться к нему и ответить. Кажется, я что-то промычала, но не уверена, что это было сделано вслух.
— Доброй ночи, — сказал он, и я услышала, как он укладывается обратно на землю.
Сон на холодной голой земле явно подвергается всеми незаслуженному осуждению — главное перед этим устать до смерти. И я действительна чувствовала себя почти прекрасно и не сомневалась, что вот-вот засну.
Я могла лишь строить предположения о том, что же на сей раз принесут мне мои видения.
ГЛАВА 8
Я была Оливией, и мы с Сейджем катались на лодке по мутным водам Тибра.
— Если ты считаешь, что это самое Общество такое бестолковое, то и скажи своему отцу, что не хочешь иметь с ними дел! — говорила я.
— Правда? И остаться без своей доли наследства? Он же откажется от меня. И тебе придется оставить меня, чтобы выйти за Медичи — по крайней мере он сможет обеспечить тебе тот образ жизни, к которому ты привыкла!
— Холсты, краски и ты. Вот все, что мне нужно. Ну может быть, еще чуточку художественного таланта…
Сейдж посмотрел на меня с укоризной. Он всегда высоко ценил мои способности как художницы и постоянно ругал за неуверенность в себе. А я не упускала случая напомнить, что его мнение слишком предвзято.
— Ну а как насчет хлеба насущного? — спросил он. — Тебе же надо что-то есть.
— Дикие фрукты и овощи.
— А крыша над головой?
— Мы построим хижину.
— Одежда?
Я ответила Сейджу такой откровенной улыбкой, что он от смущения чуть не перевернул лодку.
— Сейдж! — закричала я, отчаянно цепляясь за борт. — Я же плавать не умею!
— Прости, но это был совершенно неверный ответ! И любой мужчина тебе скажет то же самое
Я рассмеялась.
— Ну и чем же вы занимаетесь на собраниях этого вашего Общества?
— Я не могу тебе сказать. Я принес клятву, что буду хранить все это в тайне, — он говорил это так напыщенно, что я не выдержала и устроила пантомиму: жестом повесила на губы замок и выкинула в воду ключ.
— Мой рот на замке! — прогудела я утробным голосом.
— Правда? Зато мой — нет!
Он беспечно оставил весла и пересел ко мне вплотную. А потом наклонился и заговорил, интонацией и жестами подчеркивая важность каждого слова:
— Общество, любовь моя, — это узкий круг сказочно богатых мужчин и женщин — включая, слава богу и меня — которым за долгие годы так надоело считать и пересчитывать свои богатства, что они решили разнообразить жизнь, внеся в нее сказочные ритуалы. Они долго не знали, на чем остановиться, и их прихотливый выбор обратился на одну сказку про… — Сейдж с комической тревогой посмотрел сначала через правое, потом через левое плечо, как будто опасался, что нас могут подслушать прямо здесь, посреди реки — и закончил зловещим шепотом: — Эликсир Жизни.
— Да ты что?!
— Вот именно!
— А что это такое?
— Ну, давай подумаем… Это эликсир… И он дарует вечную жизнь!
— Ты надо мной смеешься!
— Совсем чуть-чуть!
— Рассказывай дальше, — попросила я. — Он работает?
— А как ты сама считаешь?
— Кто-то из вашего Общества уже умирал? — поинтересовалась я. — Это было бы единственным доказательством того, что они живут вечно. И что эликсир — не сказка.
— Да, верно. Но ответ — да, они отходят в мир так же запросто, как и все остальные.
— Разве на этом спор не заканчивается?
— По-моему, заканчивается, — согласился Сейдж. — Но для тех, кто в него верит — нет. Они бы ответили тебе, что использовать Эликсир для обретения бессмертия — это нарушение законов Вселенной. И его следует использовать лишь в ничтожно малых количествах, чтобы облегчать боль и избавлять от страданий тех, кто умирает.
— Значит, у них есть возможностью получить бессмертие, и они никогда не используют ее? Верится с трудом.
— А ведь приходится терять столько времени! Каждое собрание длится не меньше трех часов Представляешь, Оливия, что я мог бы сделать за три часа?
Он произнес это таким тоном, что я не могла не ответить:
— Могу представить кое-что… — мои губы раздвинулись в такой соблазнительной улыбке, что он не выдержал, наклонился и стал покрывать горячими жадными поцелуями мои губы, щеки
— Сейдж, — простонала я, увлекаемая им на дне лодки, — Сейдж, я правда не умею плавать!
— Хм-м, — промурлыкал он мне на ушко, — значит, нам с тобой придется вести себя очень осторожно, верно?
Меня разбудило негромкое царапанье, и долгое время я была уверена, что что-то скребется о дно лодки. Потихоньку я приходила в себя. Я не в лодке, я в пещере. Я не Оливия, а Клиа.
Но все равно вместе с Сейджем.
Тело все еще не спешило сбрасывать оковы сна, мне было лень шевелиться. И я лишь открыла глаза.
Судя по тому, как изменилось освещение в пещере, на небе сейчас было не солнце, а луна.
Сейдж скорчился в неудобной позе, разглядывая что-то на полу в полутора метрах передо мною. Зажав в руке острый обломок камня, он сосредоточенно чертил что-то прямо на земле. Я видела, как от напряжения играют мышцы у него на руках, а между бровей залегла неглубокая морщинка. В лунном свете его кожа словно светилась сама по себе. Он был прекрасен.
Какой бы сверхъестественной сущностью он ни являлся, Сейдж явно обладал таким магнетизмом, которого мне не приходилось встречать ни в одном мужчине. Я успела почувствовать это во снах и теперь убеждалась в этом наяву. И сейчас только обрадовалась возможности незаметно присмотреться к нему.
Вот он поднял взгляд, и я поспешила зажмуриться, притворяясь спящей. Успел он заметить мою уловку? Царапанье затихло. Я не открывала глаза, но чувствовала на себе его взгляд. Затаив дыхание, я сосредоточилась на том, чтобы не пытаться подсмотреть, верны ли мои ощущения.
