Я могла лишь мысленно отругать себя за такие абсурдные предположения! Но с другой стороны, не менее абсурдными были и все остальные имевшиеся у меня теории. Например, теория инкубов— разве духи могут терять кровь? Правда, в отличие от Бена я не была большой докой по части потустороннего мира, но даже моих познаний хватало на то, чтобы определить «дух» как некую субстанцию, которую невозможно ранить до крови. А я сама видела, что у Сейджа из царапин текла кровь. Уж я постаралась, чтобы шла кровь! Не то чтобы это сильно его ранило: царапины зажили быстро и без следа…
«… в малых дозах он обладает невероятными лечебными свойствами», — зазвучал у меня в голове голос Бена. Я вспомнила, как он сказал это недавно… когда мы спорили об Эликсире Жизни.
О чьей-то выдумке, о подделке, о совершенно безумной фантазии, которой, без сомнения, и является этот их пресловутый Эликсир Жизни.
Разве может он существовать на самом деле? И есть у Сейджа? Достаточно, чтобы сохранять ему жизнь и молодость и так легко исцелять все раны на протяжении по меньшей мере последних пяти веков?
А если это так, то почему бы ему и не потратить часть этих веков на поиски одной-единственной женщины — снова и снова, в самых разных инкарнациях, чтобы любить ее или уничтожать?
Мы задержались у какого-то магазинчика рядом с аэропортом, чтобы Ларри Стечински смог купить мне пару дешевых туфель, заодно нам с Беном — спортивные сумки, в которые мы набили всякий хлам, чтобы создать видимость багажа. Мы бы слишком бросались в глаза, если бы купили билеты в один конец от Рио до Нью-Йорка и не имели при себе вообще никаких вещей.
Пока мы закупались я усилием воли подавила свои подозрения, чтобы действовать как нормальный человек. Хотя я катастрофически быстро теряла критерии того, что можно, а что нельзя считать нормальным. Когда мы прибыли в аэропорт, мистер Стечински с самым величавым видом пустил в дело свою эксклюзивную карту «Американ Экспресс» чтобы обеспечить нас билетами в первый класс на ближайший рейс до аэропорта Кеннеди.
С момента своего жуткого открытия я едва успела перекинуться с Сейджем парой фраз. Меня все время грыз страх, что он обратит внимание на изменения в моем поведении. И я упорно напрягала измученный мозг, пытаясь измыслить какую-нибудь нейтральную тему для беседы, но мы уже направлялись на посадку, а я не придумала ничего умнее, кроме идиотского вопроса:
— У тебя есть план, как мы проберемся в дом, если за домом следят и ждут нас там?
— Нет, пока не придумал.
— Ага, я так и знал, — съехидничал Бен. — Здорово, что мы на тебя положились.
— Слушайте, а если сейчас позвонить Райне? — предложила я. — Она могла бы встретить нас в аэропорту. Мы пригнемся в машине так, чтобы никто нас не видел, когда подъедем к дому, а она зарулит прямо в гараж — и мы будем внутри.
— А если кто-то ждет нас и внутри? — возразил Бен.
— Они же пока не знают, что мы возвращаемся — зачем лишний раз рисковать и вламываться в чужой дом?
— Ну не знаю… — промямлил Бен.
— Ты можешь предложить что-нибудь получше?
Нет, он не мог. И Сейдж тоже. Я одолжила сотовый телефон у Ларри Стечински и набрала номер Райны. Лично я никогда не отвечаю на звонки с не знакомых номеров. Райна относится к ним иначе— каждый звонок незнакомца может оказаться началом новой любви на всю жизнь.
— Алло? — с придыханием проворковала она.
— Эй это я!
— Клиа! Ты жива? Я разыскиваю тебя уже несколько дней! Что стряслось? Куда ты запропастилась?
— Прости, я потеряла свой телефон. Со мной все порядке, я цела и невредима, — ха, еще никогда в жизни я не врала с такой легкостью — и так откровенно!
— В каком порядке? — игриво уточнила Раина. — Неужели ты встретила на карнавале кого-то отпадного и теперь совершаешь ужасные безумства?
Обожаю Райну! Для нее существовало лишь два объяснения тому, что я не отвечала на ее звонки: либо со мной стряслось какое-то ужасное несчастье, либо я влюбилась до беспамятства и теперь пребываю в состоянии неземного блаженства.
— Да. Я повстречала тут кое-кого… — мой взгляд невольно обратился на Сейджа.
— Ага, я так и знала! Давай, выкладывай! Я желаю знать все!
— Это довольно долгая история.
— Времени у меня навалом! Подробности!
— Это слишком сложно. Но в двух словах: у нас с Беном кое-какие неприятности, и это связано с папой.
— А что случилось?
— Я расскажу тебе все, честное слово, но потом. А сейчас мне нужна помощь. Нужно, чтобы ты встретила нас завтра утром в аэропорту Кеннеди и не проболталась ни одной живой душе о том, что мы прилетаем из Рио! Я понимаю, что в это трудно поверить, но у меня есть основания бояться, что какие-то люди следят за нашим домом и караулят наш приезд!
— С чего ты это взяла? Я вроде никого не заметила.
— Ну и отлично. Надеюсь, я ошибаюсь. Так ты нас встретишь?
— Конечно! Но и ты там поосторожней!
— Обещаю! — я продиктовала ей сведения о нашем рейсе и дала отбой. Рядом со мной сидели Бен и Сейдж. От той непринужденности и дружелюбия, которые породило восхищение редкостями литературы и искусства, хранящимися в доме у Сейджа, не осталось и следа. Видимо, Бен снова переживал неожиданное вмешательство Сейджа в нашу жизнь, и это совершенно его не радовало. Оба парня застыли в своих креслах, будто аршин проглотили, и смотрели прямо перед собой, делая вид будто незнакомы. Я представила себе все прелести двенадцатичасового перелета до Америки. Мне явно отводилась роль буфера между враждующими сторонами. А если учесть, что меня и без того терзали подозрения по поводу Сейджа… Даже думать обо всем этом было тошно. И пока была возможность, я решила предоставить их самим себе, а сама отправилась гулять по магазинам и нашла там очень полезную вещь.
Я с трудом удержалась и показала ее своим спутникам только после того, как самолет поднялся в воздух.
— Криббедж! — провозгласила я, жестом фокусника, извлекая из сумки доску, колоду карт и бумагу с карандашами. — Мы с Беном научим тебя в два счета. И тогда сможем играть все втроем!
— А с чего это ты взяла, будто я не умею играть в криббедж? — тут же осведомился Сейдж.
— А ты умеешь? — Бен явно был удивлен.
— Да будет тебе известно, что я играю в криббедж лучше всех! — заявил Сейдж как ни в чем не бывало.
— Да что ты… Про меня говорят, что я настоящий мастер этой игры, — возразил ему Бен.
— Могу поспорить, что я играю гораздо дольше тебя, — при этих словах, произнесенных Сейджем с нарочитой небрежностью, я вперила в него напряженный взгляд. На что это он намекает?
— Сильно в этом сомневаюсь, — фыркнул Бен. — Подумаю, мы это увидим, как только я тебя обставлю, как ребенка.
