— Только не нужно ни с кем биться, — раздался за нашими спинами голос моей матушки. А еще отрезвляющее: — Эмилия, на твоем месте я бы приняла более благопристойный вид, пока тебя не увидел глава нашего семейства. А вы, Келрик, я правильно понимаю, что вы решили переехать к нам в Коско? Скажите, где вы ночевали?
— Э… — только и ответил Кел. А так же, вопреки просьбе моей матушки, отпускать меня не спешил. — Я ночевал в лесу, у меня там небольшая землянка, которую соорудил на скорую руку.
— Вот как? Неужели таверны нашего города пришлись вам не по душе?
— Скорее меня не устроила навязчивая компания, — прямо признался он. Посмотрев на меня, Келрик поспешил добавить: — По приезду в Коско я попытался заселиться в портовую таверну, но был вынужден её покинуть, потому как местные корсары и моряки начали самый настоящий дебош.
— Что же, не вижу ничего зазорного в том, чтобы вы могли ночевать у нас в гостевой комнате, пока будете строить здесь, очевидно, новый особняк.
— Ну уж нет, — раздалось за нашими спинами слова отца. Ох! — Пусть живет у себя.
— Нет, папа, я прошу! — попыталась прервать его, пока папуля снова не наговорил всякого и вновь всё не испортил. Ведь в тот день, в коридоре королевского замка, мы с мамой стояли за поворотом и слышали их разговор. Жаль только, я не осмелилась возразить. Выйти из-за угла и услышать наконец, что же хотел мне сказать Келрик.
Но только не сейчас!
— Прошу вас, — отпустив меня, Келрик встал на колено и виновато склонил голову. — Позвольте мне ухаживать за вашей дочерью, Эмилией, пока вы мне не позволите взять её в жены.
Хмыкнув, отец кивнул в мою сторону со словами:
— Это уж как дочь решит. Я противиться её выбору не стану.
— Я согласна! — выпалила громко, отчаянно борясь с желанием себя ущипнуть.
Вдруг опять иллюзия, сон, бредни? А может быть, я попросту перегрелась на солнышке? Но даже если так, решила получить от этой иллюзии всё. Кинулась обнимать своего жениха, обвив руками шею. Поцелуй не заставил себя ждать, едва Келрик поднял ко мне изумленный взгляд.
— Я люблю тебя, Кел. Я действительно очень и очень тебя люблю! — выкрикнула, в надежде достучаться до него таким образом, если вдруг все-таки сплю или грежу наяву.
— Кричать не обязательно… — проворчал папа где-то там, сбоку от нас обоих. А еще я услышала ответ моей матушки, моей безумно дорогой матушки. — Эх, молодость!
С этими словами она, похоже, решила увести супруга обратно в поместье Шеннодов. Не знаю наверняка. Мне было не до того. Я лишь блаженно закрыла глаза, хоть и было боязно, из-за страха проснуться.
Поцелуи Келрика с каждым разом, с каждым проглоченным моим вздохом и стоном становились всё более и более страстными, горячими, опасными с большой буквы! А едва поймала себя на мысли, точнее желании раздеться прямо здесь и сейчас, чтобы заняться любовью, мучительно прервала поцелуй.
— Землянка? — проронила на выдохе. И попыталась сказать что-то еще. Не получилось. Новый плен от его поцелуя стал еще слаще, едва Келрик накрыл своими губами мои губы. Правда, при этом он еще и подхватил меня на руки, чтобы отнести туда, куда почти попросила. Почти успела произнести…
Эпилог
Запах древесины, листьев и сырой земли чувствовался всюду, приправленный мужским, каким-то своим, собственным ароматом Келрика Родгара, который невероятно возбуждал, заставляя сильнее прижаться к нему пылающим телом. А губы наши продолжали творить сущее безумство, не прерывая контакта ни на миг.
Но увы, ничто не вечно.
Едва Кел спустил меня с рук и даже отстранился, то я, нехотя, открыла глаза и огляделась. Каким-то чудом мы с ним успели очутиться на опушке реденького леса перед входом в эдакую медвежью берлогу, глядящую на меня своим темным-темным провалом.
Невольно вздрогнула и испугалась. Что, увы, не осталось незамеченным графом.
— И все-таки боишься? — с грустью произнес Родгар. Однако радовало, руки не убрал.
Посмотрела на него, силясь понять, о чем это он? Неожиданная догадка пришла следом, изумляя — мало сказано.
Неужели он думает, что я его испугалась?
Возможно ли? Ведь взгляд Келрика потускнел в тот же миг, меняя счастливое выражение на печаль вселенскую. А я закусила губу и лишь прижалась сильнее к нему. Удивительно ли, но мускулистое, поджарое тело ловчего, пышущее здоровьем, прибавило мне сил для борьбы с чудовищами, а не только с самой собой, потому честно призналась:
— Я не тебя испугалась, Кел, — сделала паузу, ожидая реакции на столь интимное обращение к будущему мужу. Но он лишь молча разглядывал мое лицо, а точнее смотрел прямо в глаза, пытаясь прочитать мою душу, всю без остатка. — Э-это точно землянка, а не медвежья берлога?
После моих слов уголки губ графа дрогнули, поползли вверх, и он облегченно выдохнул.
— Точно, дорогая Мила… — Сказав это, он почему-то чертыхнулся. И посмотрел на меня извинительно: — Прошу, прости. Я уже успел привыкнуть к неправильному сокращению твоего имени.
А меня вдруг опечалил тот факт, что мы зря тратим такое, как оказалось, драгоценное время. Я — вот-вот ожидала, что проснусь, и потому решила пойти на отчаянный шаг, поторопить события.
— Это такие мелочи, Кел. — Я слегка усмехнулась, вторя его улыбке. — Но мне, кажется, мы здесь не за этим?
Еще раз боязно посмотрела в сторону огромной берлоги, которую он выкопал в небольшом холмике. Взгляд зацепился за торчащий корень с правого бока от входа «землянки», как выразился Келрик. Сглотнула.
— Внутри есть деревянный помост, на котором я сплю, бросив туда одежду и одеяла для удобства… — смущенно проронил граф.
Была не была. Обогнув его, я все-таки отважилась залезть туда первой. Пригнула голову, хоть и не нужно было — мне точно, а вот Родгару… пришлось сложиться почти в две погибели, забираясь за мной следом.
И действительно, стоило чуть углубиться в эту темень кромешную, как я почувствовала под ногами деревянные доски вместо утоптанной земли. Ага, значит, где-то дальше будет и одеяло, покрывало, или что-то вроде того.
К слову, моя память услужливо напомнила мне, что Келрик сейчас одет в одни верхние панталоны под ботфорты, но без сапог. А рубашка и вовсе расстегнута.
Закусила губу, спускаясь вниз на корточки.
Тряхнула ногами, освобождая ступни от домашних туфелек без каблуков. Затем поползла дальше, чтобы предоставить место ловчему, который был вынужден изменить своему комфорту ради меня…
Неприятное ощущение болезненно кольнуло сердечко. Совесть проснулась, нерадостно подсказывая, что это я стала причиной его такого шаткого положения в обществе.
Потому не удержалась и спросила, полуобернувшись:
— Ты не жалеешь?
