— Ой, не тараторь, Алена.
Французская леди, уже при полном параде, оглядела себя в зеркале. Превосходно. Костюм отлично сидит. Белая тонкая полоска по краю лацканов пиджака и краю карманов на брюках стала изысканным дополнением к наряду цвета южного ночного моря.
— Я все услышала. В итоге ничего, кроме сообщения об убийстве невесты ты толком не знаешь. Теперь последний вопрос — где полковник?
— Я не видела его, мадам. Честно признаться, мне было совсем не до него. Я поспешила к вам.
— Ко мне? — Вольф посмотрела на время на золотых часах у себя на запястье, которые только что вынула из шкатулки и надела на руку. — Как-то медленно ты спешила. Не менее получаса поднималась с первого этажа на второй, при этом даже не озаботилась поприличнее одеться.
Эрнестина Вольф развернулась лицом к помощнице:
— Итак, Алена. Запоминай порядок действий — сейчас ты отправляешься на поиски полковника, а я на ферму. Встретимся там.
— А как же ваш завтрак?
— Завтрак? Я сегодня, — Вольф даже не удостоила взгляда то, что ей соизволила добыть запыхавшаяся помощница, неизвестно в каком направлении потерявшаяся в последние полчаса, — пожалуй, останусь без завтрака. Пропадая столько времени черт знает где, ты могла бы принести мне что-то посущественнее.
По тому, как загадочно отводила в сторону глаза рослая компаньонка, француженка в полной мере поняла, что ей еще предстоит это узнать.
— Хорошо, выясню это чуть позже. Кикки! За мной! Алена — ищи полковника!
Покинув собственную спальню, леди из столицы Франции быстренько спустилась на первый этаж. Здесь действительно стояли несколько полицейских. Она попробовала их миновать и пройти на выход — но бравые ребята преградили ей путь:
— В усадьбе произошло убийство, выходить кому-либо за пределы дома строго запрещено!
— Как запрещено? — деланно удивилась мадам. — А как же… я должна собаку выгулять. Эй, молодой человек, не отворачивайтесь, я вас спрашиваю! Если она сделает это здесь, как это по-вашему? Пись-пись, что тогда будет?
— Выходить запрещено, — вступился за коллегу второй человек в форме.
— Что же мне тогда прикажете делать?
Тот пожал плечами:
— Ничего. Ждите следователя. Госпожа Скуг закончит на ферме и вернется сюда.
— И как же быстро это произойдет? — не унималась Вольф, старательно изображая из себя капризную постоялицу.
— Ждите, — ответил тот. — Как только произойдет — вы узнаете.
— Ах так?! Bon! Отлично! В таком случае я желаю завтракать! Ханна!
Француженка развернулась на носках и направилась в ту сторону, где по ее представлению, должна была находиться кухня. Леди буквально спиной ощущала, с каким презрением ей в спину глядели молодые полицейские. По своему опыту, приобретенному на казавшейся теперь уже бесконечной службе супругой у дивизионного комиссара, мадам знала, что в пригородах, и того хуже в деревнях полиция обычно имеет более бедный опыт общения с преступниками, чем полиция городская. В деревнях жизнь спокойная, убийства более простые, понятные, местный следователь как правило знает всех жителей и их семьи, досье на каждого помнит наизусть. Именно по этой причине бдит за свидетелями и подозреваемыми не настолько серьезно, как другие. К примеру, неизвестная ей следователь Скуг поступила истинно по-деревенски, выставила своих людей лишь у главного входа в усадьбу. На что понадеялась? Решила, как правильно заметила Алена, что уже нашла убийцу? Смехотворно! Даже, если Карла обнаружили у трупа с орудием убийства в руках, то, что он виновен, еще необходимо доказать.
Пройдя через небольшой коридор и несколько дверей, мадам и вправду попала в кухню. Здесь обнаружилась уже знакомая кухарка и Ханна. Обе дамы сидели за огромного размера дубовым столом и попивали травяной чай. Удивительно, насколько они обе не вписывались в интерьер. Здесь был старый паркет, красивый потолок искусно отделанный красным деревом и встроенный старинный буфет, занимавший целую стену. Вот он-то более всего понравился Эрнестине Вольф. Предмет мебели визуально разделялся на две части — на нижнюю, соединенную длинной полкой от одной боковой стены до другой, и верхнюю, которая состояла из двух подвешенных шкафчиков, игравших роль как будто бы двух сторожевых башен в замке. Дверцы башенок были резными и со стеклянными вставками, на нижних красовались кованные украшения. Безусловно, подобному интерьеру было не сравнится со стилем фламандского барокко, которое так любил самый именитый краснодеревщик Людовика XIV. Но и у этих работ руки неизвестного мастера было свое очарование.
— Завтрак еще не готов, — заявила кухарка, бывшая вчера еще такой любезной, а теперь скривившая свое круглое лицо лишь от одного вида богатой гостьи.
— Меня не интересует завтрак, — махнула на нее рукой Вольф и тут же ткнула пальчиком в рыжее облако, остановившееся у ее ног. — Дамы, подскажите, как я могу выбраться на улицу. Полицейские не выпускают, но я боюсь, что у меня не получится объяснить собаке, почему она должна терпеть эти неудобства.
Ханна откусила румяный пирожок размером с ладонь Алены:
— Какие неудобства? Вашей собаке неудобно?
Француженка даже бровью не повела, понизила голос:
— Она хочет в туалет. Боюсь, если я не выведу ее в ближайшее время — быть беде прямо на этом полу!
Обе женщины воззрились на собачонку. Спустя целую минуту в глазах одной из них мелькнуло просветление:
— А… нет! Не надо нам этого. Там, — она махнула в сторону, — там есть черный ход. Туда идите, полиции там нет.
Парижанка расплылась в милейшей улыбке:
— Мы вам очень благодарны, дамы! Приятного аппетита!
Как всегда, без особых усилий получив желаемое Вольф ретировалась. Еще минута, и мадам вышла на улицу.
— Ну и полиция, Кикки! Ты подумай. Сторожат они, запреты ставят.
Она остановилась и огляделась по сторонам, необходимо было сориентироваться, в какую сторону теперь идти. Накануне они с полковником отправились сразу на мистические круги, но ферма совершенно точно должна была находиться в другой стороне, подальше от шумной толпы туристов, ежедневно целыми автобусами прибывающих сюда отдохнуть. Полиции тоже не было нигде видно.
— Единственное, что остается, Кикки, — произнесла мадам, — это идти по запаху. Что ж…
Мадам повела носом, принюхалась. Рыжий шпиц внимательно наблюдал за хозяйкой, но определять направление при помощи обоняния даже не подумал.
— Туда! — через несколько мгновений скомандовала леди и поспешила на шпильках по гравийной дорожке, которая вела на другую сторону усадьбы. Они миновали симпатичный сад, где росли вишни и розы двух цветов — красного и белого. Прошли мимо нескольких запертых на ключ деревянных строений, пока, наконец, не увидели впереди огромный сарай, откуда и доносился явственный запах навоза, так лихо подсказавший парижанке нужное направление.
